Пороки - Каролина Дэй

– А кто останется с Амандой?

– Марта за ней приглядит.

Меня буквально тащат за локоть, я почти не сопротивляюсь. Бесполезно. Если Себастьян чего-то желает, то обязательно это получает. Сужу по своему опыту.

– Что за модель? – спрашиваю как бы невзначай, когда мы садимся в автомобиль и выезжаем на трассу. Плевать на его ответ, если честно, в машинах я все равно не разбираюсь. Мне нужно хоть как-то унять дрожь и обуздать страх перед ним.

– «Форд-Мустанг» шестьдесят девятого года.

– А…

Вот и все. Наш разговор прекращается, а страх продолжает преследовать меня. Недолго. Пока не доезжаем до пирса, где пришвартована единственная яхта. Большая, кстати, трехпалубная. Интересно, зачем ему одному такая огромная?

– Готова?

Нет. Ни черта не готова, но ты об этом не узнаешь.

– Готова.

Протягиваю Себастьяну руку и иду вслед за ним на яхту.

– «Айша»? – читаю название.

– Так звали мою мать.

Мужчина чуть сильнее сжимает мою ладонь и отпускает ее, когда мы оказываемся на борту. Тут чисто, аккуратно и слишком дорого. Дотронуться страшно. Вдруг что-то сломаю?

Поднимаемся на самую верхнюю палубу. Так вот откуда управляют яхтой. Только почему здесь стоит Себастьян, а не капитан судна? Неприятная мысль моментально закрадывается в голову, и я не успеваю ее обдумать, прежде чем вопрос слетает с губ.

– Мы здесь одни? – спрашиваю в спину Себастьяна.

– Да, одни. А что?

Ох, черт…

– Ничего.

Он же говорил, что не собирается меня уничтожать, что оставит в живых. Ведь я мать его дочери. Нашей дочери. Тогда почему мы одни? Почему мы, черт побери, одни?

– Ты слишком напряжена, – Себастьян мельком окатывает меня чернотой своих глаз и возвращает внимание к управлению. – Сейчас доплывем до одного места, тебе понравится.

Мне совсем не интересно, до какого это места он собирается меня доставить. Главное, чтобы я не оказалась на дне этой точки. А ведь могу, если принимать во внимание его прошлое, благодаря которому пострадала моя семья.

Нос яхты аккуратно разделяет водную гладь на две части. Высоко, если смотреть вниз. Пока Себастьян увозит меня подальше от дочери, я спускаюсь на палубу пониже и подставляю лицо уходящему солнцу.

Ветер сдувает назад короткие пряди волос. Как в «Титанике», только за моей спиной нет Джека. Его и не будет – мой Джек не такой веселый, правильный и романтичный.

И не любимый…

– Элли, – Себастьян возвращает меня с небес на землю. – Мы прибыли.

Яхта медленно останавливается, а затем разворачивается на сто восемьдесят градусов. И где солнце? Куда оно делось?

Себастьян быстро оказывается около меня, аккуратно берет за руку и тянет к хвосту яхты. А вот и солнышко, и свободное пространство, и небольшой столик, накрытый на две персоны. На одной тарелке лежит салат «Цезарь», на другой – стейк. Все выглядит так, будто мы должны ужинать в ресторане. Жаль только, наряды не соответствуют – я в легком платье, а он – в летней светлой рубашке, оттеняющей смуглую кожу, и таких же штанах.

– Прошу.

Себастьян помогает сесть за стол, сам усаживается напротив. Откупоривает вино аккуратными движениями, разливает по бокалам, поднимает свой, смотрит на меня. Прожигающе. Довольно. Будто давно ждал этого момента. Только я не ждала.

– За нас.

Серьезно? Мы что, на свидании каком-то, чтобы ты вот так просто пил «за нас»? Но этот вопрос так и остается невысказанным. Наши бокалы соприкасаются с красивым хрустальным звуком, бордовая жидкость касается губ, но я не делаю и глотка. Не хочу.

– Зачем ты привез меня сюда? Мы не могли поужинать в твоем особняке? – задаю первый пришедший в голову вопрос.

– Нет, не могли.

– Почему?

– Ты почти не выпила, – замечает он, кивнув на пригубленный бокал.

– Чуть позже. Надеюсь, еда не отравлена? – Я выгибаю бровь, глядя в хитрые темные глаза. Или это я хочу видеть их такими?

– Я уже говорил, что…

– Поняла. Приятного аппетита.

На мгновение Себастьян сжимает нож чуть сильнее необходимого, но затем жесткая рука, покрытая красивым рисунком вен, чуть расслабляется. Мы приступаем к трапезе. Салат вкусный, кстати, хоть и ем его с опаской. Не хочет убивать, значит, не хочет. Поверю на слово.

– Как ты жила все эти годы?

Вопрос застает меня врасплох. Нет, серьезно.

– С чего начать? С того, как я плакала ночами на протяжении года? Как родила дочь раньше времени из-за стресса? Как корила себя, что влюбилась в подонка?

– Ты влюбилась в меня? – В его глазах появляется едва заметный светлый огонек, затем но он постепенно гаснет с каждой секундой молчания. И в эту самую секунду в груди вновь ощущается тяжесть. Черт! Зачем я заговорила об этом?

– Это уже неважно.

– А что тебе важно?

Он правда хочет знать? Ну ладно, сам напросился.

– Интересно, чем ты занимаешься? Скрываешь свою деятельность за медиабизнесом? Торгуешь наркотиками? Оружием? Я ничего не знаю, в отличие от тебя! Почему ты такой?

– Какой?

Слово застревает внутри, едва просачивается через ком в груди, в горле и наконец-то, преодолев преграды, вылетает наружу:

– Преступник.

Молчим. Сколько? Секунд десять, может, двадцать. Не считала. Испепеляем друг друга ожесточенными взглядами. Небольшие морщинки под глазами Себастьяна выделились сильнее, но эмоции на его лице быстро гаснут.

– Почему ты так думаешь? – серьезно спрашивает он низким тоном.

– Ты взял с собой пистолет в поездку с ребенком и прятал его в бумажнике.

– Я влиятельный человек, должен обеспечивать свою безопасность. Сейчас я его оставил дома. Другого с собой нет. Могу показать карманы, если интересно, – он тянет руку к брюкам.

– Не стоит, мне неинтересно.

И впервые за вечер я говорю чистую правду. Мне действительно неинтересно. Потому что волнение и страх окутывают меня с головой, лишая других эмоций.

Между нами сквозит напряжение. Чувствую, скоро мне будет нечем дышать. Справа от меня закатное солнце, которое больше не греет,