«…Миг между прошлым и будущим» - Зацепин Александр Сергеевич

Никто этой картины не знает!

Порой мне и сценарий не очень нравился, но я видел, что здесь можно написать хорошую музыку и песни. Кстати, одним из сценаристов «Отважного Ширака» был хороший писатель Аркадий Инин. Он мне говорил:

— Кому нужна эта песня — «Волшебник-недоучка»?!. Никто ее не запомнит!

И предсказывал успех совсем другой.

Но та песня осталась незамеченной, а «Волшебник-недоучка» звучит до сих пор.

Все непредсказуемо!

На съемках «Бриллиантовой руки» Миронов с грустью говорил Никулину:

— Твоя песня лучше!

— Нет, Андрюша, — возражал Юра, — твоя лучше!..

Миронов был очень находчив. Мне всегда нравилось, как он работал, как пел. Быстренько запомнил «Остров невезения», поработал дома. А как сделал танец!.. Придумал эти «Ба-ба-ба-ба», которые очень к месту!.. И Юра Никулин был очень музыкальным человеком, запомнил «Зайцев» мгновенно…

А какая песня — Андрея или Юры — стала популярнее, я даже не знаю. Может, примерно одинаковы и оба их прогноза не оправдались?..

Вот еще пример непредсказуемости. В конце семидесятых годов на международном песенном фестивале в Америке неожиданно для себя я получил премию за песню «До свиданья, лето». Получил по двум категориям — Folk-musik и Easy listening (легкослушаемая музыка).

Премия была небольшая, чисто символическая (около четырехсот долларов). Песни посылал ВААП. Посылал много. Первый раз — не помню, сколько. А второй раз — песен двадцать разных советских композиторов.

А премии достались мне и Але Пахмутовой. Второй раз я получил за песню «Куда уходит детство».

Потом от СССР перестали посылать. Говорят: неинтересно, только Зацепину и Пахмутовой дают!..

А я как раз был в Лос-Анджелесе, где проходил этот фестиваль, и мне удалось пообщаться с председателем жюри. Его звали Тэд, фамилию не помню.

— Вот, — говорю, — я композитор Зацепин из Советского Союза…

— А-а!.. — обрадовался он. — Как там у вас в Москве?

Ему было интересно, как там у нас медведи белые ходят по снегу…

— А сколько кассет вы получили на конкурс? — спросил я.

Условия были таковы: посылаешь кассету и девять долларов (это ВААП платил). На кассете — только одна песня. Если хочешь три, то отправляют три кассеты и двадцать семь долларов.

Он говорит:

— Пришло больше сорока тысяч песен.

Миронов был очень находчив. Мне всегда нравилось, как он работал, как пел. Быстренько запомнил «Остров невезения», поработал дома. А как сделал танец!.. Придумал эти «Ба-ба-ба-ба», которые очень к месту!.. И Юра Никулин был очень музыкальным человеком, запомнил «Зайцев» мгновенно…

— И вы их все слушали?!

— Да, — отвечает Тэд. — У меня здесь магнитофон, а слева и справа от стола — по здоровенной корзине. Мне подавали уже открытые кассеты, и я их ставил. Если через десять секунд не слышал ничего хорошего, — кидал кассету в левую корзину и больше уже к ней не возвращался. Если доходил до припева, но в припеве не было ничего яркого, — туда же ее, в левую корзину. Если слышал что-то вразумительное, — кидал в правую. С первого раза отсеялось сорок тысяч. Оставшиеся десять тысяч слушал второй раз. Из них выделил триста. Слушал их еще раз. Оставил тридцать. И уже эти тридцать слушало жюри и определяло победителей…

Это были гигантские фестивали! Вот почему по одной песне на кассете. Если перематывать и искать нужную, можно сто лет мотать и слушать. Мотать и слушать. Тэд же тратил всего несколько дней.

Кстати, первый раз нам премию в Союзе кое-как выплатили. А когда мы с Алей пошли получать второй раз, нам сказали:

— Теперь с премии государственный налог восемьдесят процентов!

Мы с Алей посмотрели друг на друга, и Аля говорит:

— Может, откажемся?..

— Конечно, откажемся! — согласился я. — Пусть дома в рамке висит этот чек!..

И мы отказались. Правда, рамки для чеков так и не сделали…

Гаишники проявляют лояльность. Иногда

После выхода «Операции «Ы», а особенно — после «Кавказской пленницы» меня уже знали. В те времена выпускали гибкие пластинки, и у меня была такая с музыкой и песнями из «Кавказской пленницы». Я возил в машине штук десять на всякий случай. Для творческих встреч с инспекторами ГАИ. Я же не актер, меня в лицо не знают!.. Юру Никулина останавливают и сразу:

— О!.. Юрий Владимирович, вы мне подпишите автограф? Езжайте, езжайте! Это не красный свет был, а зеленый, мне просто показалось!..

А моя физиономия неузнаваемая. Значит, нужно применять иные средства!

Свисток, мелькает волшебная полосатая палочка…

— Здрасте!

— Здрасте! Вот, вы тут нарушили! Сделали разворот. А видите: знак тут справа?

Это, например, было на Сущевском Валу. Там четырехрядное движение, я становлюсь в левый ряд, чтобы развернуться, а в правом ряду вверху, на столбе — запрещающий знак. Рядом стоит троллейбус, из-за которого этот знак не виден.

— Я знак не видел, — говорю. — Троллейбус мешает. Почему бы вам не повесить знак по центру, чтоб всем было видно?

— А там столба нет! — отвечает инспектор.

— Может, растяжку повесить какую-нибудь? — предлагаю. — Хотите я вам помогу?

Шучу так. Иногда юмор принимают, иногда — нет.

— Вы тут не разговаривайте, я вот вам сейчас дырку сделаю!..

Раньше в водительском талоне дырки делали в качестве предупреждений. Тут уж приходится козыри открывать:

— Ну, за что же вы бедного композитора наказать хотите?.. Вы «Кавказскую пленницу» смотрели? Вот я вам пластиночку подарю…

— Да?.. — смягчается инспектор. — А напишите там, что это мне…

Пишу: «Дорогому Васе…» Ставлю автограф.

— Спасибо. Езжайте!

Редко кто говорил:

— А какая мне разница, композитор вы или нет? Вы нарушили!..

И он в принципе прав…

А однажды моя французская жена приезжала в Россию, и мы в Петербурге пошли в какой-то музей. И кто-то меня узнал. Иногда я все-таки по телевизору выступал. Редко, правда. Никогда туда не рвался. Можно было и часто мелькать на экране, но для этого нужно было куда-то бегать, кому-то звонить, дружить с теми, с кем не хочу. Зачем мне все это?

И вот в музее дает мне кто-то бумажку, чтобы я подписал автограф. А моя жена удивленно и восторженно:

— О, значит, ты такой знаменитый, что тебя узнают!..

Ей было даже приятнее, чем мне.

Но такое случается нечасто. Правда, летел недавно из Парижа в Москву, и молодая пара меня узнала. Спрашивают:

— Над чем работаете, Александр Сергеевич?

На самом деле не главное в жизни, чтобы тебя узнавали на улице. Хотя, чего греха таить, это не лишено приятности…

Но вот если искренно похвалит коллега и расшифрует: как я сделал это, как — то, и все действительно совпадет с тем, что я нашел, открыл, — это особенно приятно! Но самое дорогое, если произведение живет.

Хинди, музыка и лень

Моя дочь Лена, любимая и единственная, тоже окончила музыкальную школу. Можно было идти в музыкальное училище, но она не захотела.

— Я, конечно, готова учиться музыке, — сказала она, — если вы будете настаивать. Но мне бы хотелось поступить в МГИМО, стать переводчицей…

Вся семья, 2012 год

Поступила. Хотела на японский язык, взяли на хинди. Окончила институт, поехала на год на практику в Индию. Объехала всю страну.

Мой внук Саша тоже учился музыке. Очень способный, но настолько же и ленивый. Благодаря его лени мы и познакомились со Светланой Григорьевной… А так бы я, наверное, уже не женился. Можно сказать, это прекрасный подарок внука, о котором я и не мечтал.

Саша и прадедушка

Лена сейчас работает в ВОЗ, заведует русской секцией. Внук учился в консерватории, сейчас у него строительный бизнес.