Записки чекиста - Дмитрий Смирнов

— Может быть, у него случались недостачи? А потом он покрывал их?

— Что вы, что вы! — директор даже руками замахал. — Никогда, ни единого раза! Тем более удивительно, как его угораздило попасть в тюрьму. И зарабатывал прилично, и местом своим дорожил, а вот поди ты — сел. Придётся искать другого.

— Разве легко найти?

— О нет, такие специалисты — один на тысячу. Хотя на его место зарятся многие неплохие работники.

Это насторожило: кто зарится, почему?

— Спокойное, выгодное место, — пожал директор плечами. — Спрос на меховые изделия растёт. А заработная плата старшего продавца самая высокая в нашей системе.

Пришлось посоветовать ему с этим делом не спешить.

— Повремените принимать нового человека. Возможно, ваш работник скоро вернётся.

— Для меня это был бы наилучший выход!

Ближе к вечеру я наведался к соседям меховщика, поговорил с ними. И тоже услышал только хорошие отзывы об этой дружной семье. Предположение, что фальшивомонетная «техника» подброшена им с какой-то пока неизвестной, но корыстной целью, перерастало в уверенность. Эту уверенность подтверждало и замечание директора универмага о множестве претендентов на должность старшего продавца. Нет ли связи между тем и другим?

Это тоже надо было выяснить.

Утром мы пригласили жену арестованного к себе. Разложив на столе фотографии, временно взятые в отделе кадров горторга, я попросил её сказать, нет ли среди них снимка известного ей человека.

Женщина бегло посмотрела на карточки и указала на одного из них:

— Вот же он…

— Вы уверены? Посмотрите, пожалуйста, внимательно, не ошибитесь. Может быть, его фотографии здесь вообще нет?

— Ну что вы, это он! Я его ни с кем не спутаю.

— Хорошо, спасибо. — Я начал убирать снимки.

— Скажите, его освободят? — с тревогой в голосе спросила женщина.

— Не станут задерживать ни на минуту после того, как будет внесена полная ясность в это пока путаное дело, при условии, если он не виновен, — ответил я. — Только, пожалуйста, никому не говорите о том, что видели здесь эту фотографию.

Такое предупреждение было не лишним. Хозяева фальшивомонетного приспособления, опасаясь провала, наверняка следят за семьёй арестованного. А им-то как раз и следует меньше всего знать о том, куда ходит и с кем встречается жена облюбованной ими жертвы.

Сведения об опознанном на фотографии человеке быстро собрали работники милиции.

«Визитёр» оказался Николаем Батыревым, уроженцем Борисоглебского уезда, выходцем из крестьян, два года назад окончившим городские курсы по подготовке торговых работников. С тех пор он служил продавцом в нескольких борисоглебских магазинах. Долго не задерживался ни в одном из них: то зарплата мала, то слишком хлопотливой и обременительной оказывалась работа. Батырев был женат, но недавно развёлся, жил холостяком вместе со своей матерью и сестрой. Любил красиво, по моде, одеваться, не прочь был и выпить с компанией в ресторане, для чего были нужны немалые деньги. С неделю назад, разругавшись с директором продуктового магазина, он ушёл со службы и с тех пор ищет новое место «потеплее»…

Навели мы справки и о родственниках Батырева. Мать, старушка, жила на его иждивении. Сестра, довольно легкомысленная женщина, была замужем за человеком без определённых занятий, неким Поповым, охотником до городских сплетён и анекдотов с политическим «душком». Откуда Попов добывал средства, оставалось пока неизвестно, но в расходах себя не ограничивал. Весьма вероятно, что источниками его доходов были подспудные махинации с городскими нэпманами. Так или иначе, а денег у этого анекдотчика хватало, и на правах ближайшего родственника он нередко оказывал помощь Батыреву.

Когда вернулся из командировки начальник уголовного розыска, мы получили возможность ознакомиться с письмом, которое послужило поводом ареста меховщика.

Это оказалась самая обыкновенная анонимка…

Как ненавидел я всегда и поныне ненавижу письма подобного рода! Сколько тревог, волнений и горя причиняли они и продолжают причинять многим честным, ни в чем не повинным, гнусно оклеветанным людям! Лжец и стяжатель, озлобленный завистник и матёрый провокатор — каждый из этих подонков с одинаковой готовностью прибегает к излюбленному способу анонимок, чтобы свести счёты со своими противниками, получить выгоду там, где честным путём не может добиться цели, оклеветать и повергнуть в прах того, кто стоит у него на пути.

А сколько сил и средств, драгоценного времени вынуждены тратить люди, чтобы доказать лживость даже одной-единственной анонимки! Нередко бывает, что и после установления истины на репутации жертвы злостного анонимщика остаётся пятно: мол, нет дыма без огня…

Вот почему в «Сообщении ВЧК о суровом наказании за клевету на советских работников», опубликованном в «Известиях ВЦИК» 22 сентября 1918 года, говорилось следующее: «За последнее время враги Советской власти снова начинают распространять гнусиную клевету о взяточничестве, подкупах, ложных доносах и тому подобную ложь. Снова и снова злостное шипение начинает раздаваться в тёмных уголках и в притонах контрреволюции… Пусть помнят и знают все, кто осмелится с грязными помыслами проникать в наши ряды, что будут безжалостно уничтожены и раздавлены гады, проникающие в ряды борцов за социализм, будут задушены руками восставшего рабочего класса».

Гады, иначе этих доносчиков не назовёшь. Анонимка была и до сих пор остаётся самым излюбленным видом их оружия.

Так кто же настрочил в уголовный розыск донос, от которого, возможно, и страдает арестованный меховщик? «Визитёр», он же Батырев?

Но передо мной лежит заполненная его рукой анкета и написанное им заявление о приёме на работу в продуктовый магазин. Почерк Батырева не имеет ничего общего с почерком анонимщика. Значит, не он.

В таком случае — кто?

Ответ на этот вопрос скорее всего может дать сам «визитёр», который, возможно, подбросил гипсовую форму и фальшивые деньги на квартиру к арестованному меховщику.

И нам пришлось вызвать Николая Батырева на допрос.

В кабинет вошёл солидный, упитанный человек в модном костюме. Держался он спокойно, независимо. Усевшись на предложенный стул, поинтересовался, для чего его пригласили и, выслушав объяснение, с полувздохом согласился отвечать на интересующие нас вопросы.

Я начал издалека:

— Расскажите, пожалуйста, свою биографию. Только не по этой, не совсем точной, вашей анкете, а настоящую. Расскажите всю правду.

Подчёркнутое мною «не совсем точной анкете» заставило Батырева покраснеть, но он тут же сумел взять себя в руки.

— Да-а, — протянул допрашиваемый, — кое-что мне пришлось в анкете изменить, а кое о чем умолчать. Время, видите ли, такое, что не все положено говорить даже самому себе. Начнутся пересуды, сплетни, кому это нужно? Но от работников органов ГПУ у меня секретов нет. Извольте, дополню анкетные данные.