Королевский рыцарь - Кинли Макгрегор

Ровена стояла сзади. От нее исходило тепло, ее присутствие возбуждало.

– Мне не хотелось, чтобы невинный человек незаслуженно страдал, и Элеонора согласилась со мной. - Она подошла к корзине, достала оттуда чистые одеяла и подушки и принялась устраивать ему постель.

Ее предусмотрительность поразила Страйдера. Никто и никогда не заботился о нем так. Его люди редко задумывались об удобствах, а что до Кита… тот начинал стонать, словно больная старуха, стоило Страйдеру попросить его хоть пальцем шевельнуть.

Доброта Ровены ошеломила его.

– Тебе не следовало делать этого.

– А что следовало? Позволить тебе терпеть муки, когда мы оба знаем, что ты не убивал ни Роджера, ни Сирила?

Он и, сам не знал, что поразило его больше: убежденность Ровены или ее присутствие.

– Откуда такая уверенность в моей невиновности? Ты ведь знаешь меня без году неделю.

Она взяла его за руку. Страйдер сглотнул, ощутив это мягкое прикосновение, охваченное огнем тело тут же отреагировало.

– Вы правы, милорд. Я знаю вас недостаточно хорошо, чтобы сказать наверняка. Но я доверяю своему чутью, а оно говорит мне, что вы не монстр, которым пытается представить вас разъяренная толпа. Если бы это было так, меня бы тут не было. - Она открыто посмотрела на него. - Я верю тебе и твоим людям. И поэтому я здесь.

– Тебе нельзя быть со мной, это не пристало даме высшего света.

Она еще сильнее сжала его руку, и по телу Страйдера снова прокатилась горячая волна желания. Он представил себе, как эта рука скользит по его спине, прижимает его к нежному юному телу, излучающему тепло.

– Знаю, - еле слышно промолвила она.

– При дворе будет скандал, - предупредил он, чувствуя необходимость сказать эти слова и защитить ими себя от нее, а ее - от себя.

Она равнодушно пожала плечами, отпустила его руку и продолжила застилать постель.

– Они все равно меня презирают. Одним обвинением больше, одним меньше - пусть себе болтают. Если повезет, мне приклеят такой ярлык, что никакой мужчина не позарится на меня.

Страйдер шумно втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, внезапная волна гнева перекрыла желание. Он взял ее за руку и повернул к себе лицом.

– Никогда не шути такими вещами!

Ровена в нерешительности прикусила губу. Ее удивила эта вспышка ярости. С ним так легко забыть, что он жестокий рыцарь, способный на убийство.

– Прости, Страйдер, мне просто хотелось поднять тебе настроение.

Он немного расслабился.

– Ты сделала это, как только переступила порог моего каземата.

Ровена расцвела, сердце ее радостно затрепетало.

И вот он уже прижимает ее к себе и жадно целует в губы. Она выгнулась ему навстречу, сгорая от желания.

Его сила. Его мощь. Она никогда не испытывала ничего подобного. Если у грехопадения есть вкус, то это вкус губ Страйдера. Ни один мужчина не может быть таким обольстительным. Ничего удивительного, что дамы гоняются за ним толпами.

Он нежно касался ее губ, раздвигая теплый рот языком, а она стояла, крепко обняв его.

А в голове непрерывно крутилась мысль: как это, по-настоящему узнать мужчину, который так бережно целует ее…

Аквариус вынул нож из сердца гонца и вытер лезвие о плащ убитого. Хорошо, что он вовремя заметил, как тот крадется к замку. Любой другой принял бы его за прислугу, но Аквариус способен с первого взгляда узнать подосланного сарацинами шпиона. Походку никуда не спрячешь.

Значит, тут есть еще один убийца. Проклятие! Сарацины предупреждали, что будут следить за ним, что ему не освободиться от них, пока он не исполнит свою миссию до конца. Но по прошествии времени он расслабился и почувствовал себя в безопасности. А зря.

Надо быть глупцом, чтобы решить, что ты покончил наконец с прошлым. Что ты хоть когда-нибудь сумеешь освободиться от него.

Они здесь. И без сомнения, собираются убить его.

Ну что же, не может ведь он вечно бегать от своей судьбы.

Если зверя загнать в угол, он становится опасен. Пришло время показать своим хозяевам, чему они его научили. Пусть испытают на собственной шкуре.

Он аккуратно завернул покойного сарацина в кусок ткани и крепко связал. Нельзя допустить, чтобы тело нашли, пока Страйдер сидит в тюрьме. Особенно тело сарацина. Это вызовет слишком много вопросов и пересудов.

Аквариус спрятал труп в своей палатке, предварительно убедившись, что его никто не заметил. Он запихнул тело под койку так, чтобы его не было видно, случись кому-нибудь заглянуть к нему в гости. Хотя это вряд ли, визитеров у него не водилось.

Двор избегал его, словно зачумленного попрошайку. Это даже хорошо - так легче убивать.

Он вынесет тело ночью. Недаром сарацины учили его, как надо избавляться от подобных свидетельств.

Правда, они не учли одного обстоятельства. Что станет с диким зверем, отпусти его на свободу? Его уже не вернуть, и пасть ему не заткнуть. Никогда.

Вытащив из котомки убиенного пергамент, он устроился поудобнее и снова перечитал послание.

Оно было адресовано другому убийце, свободно разгуливающему здесь, на турнире, и содержало приказ убрать Аквариуса и еще одного человека по имени Шакал. Вот, значит, как. Есть лишь один способ остановить ядовитую змею - отрубить ей голову.

Письмо адресовано Скорпиону, это все, что ему было известно. Судя по посланию, этот Скорпион - один из европейцев, отправленных обратно с той же миссией, что и сам Аквариус. Убивать.

Жаль, что гонец наткнулся на нож Аквариуса раньше, чем тот смог выпытать у него описание Шакала или Скорпиона. Ну и ладно, это не имеет особого значения. Он и так найдет Скорпиона и убьет его.

Вздохнув, Аквариус отправил котомку вслед за трупом, нацепил на лицо фальшивую улыбку и пустился к придворным Генриха на поиски Скорпиона.

Ровена и Страйдер сидели на соломенном ложе, которое Страйдер устроил для них на полу, потягивали вино и делились своими мнениями.

– Ты уверена, что будешь счастлива, если у тебя появится эта школа? - спросил ее Страйдер.

Для удобства девушка привалилась спиной к его широкой мускулистой груди. Непередаваемое ощущение, ничего подобного ей не приходилось испытывать. Он был такой теплый и уютный. Не просто друг. С ним она чувствовала себя надежно и спокойно. От него исходили невидимые волны притяжения. Ей хотелось снова поцеловать его, а потом еще и еще, пока оба не онемеют от страсти.

– Да. Это лучше, чем попасть в рабство к мужчине, который будет относиться ко мне только как к породистой кобылице, производящей на свет его детей.

– Что правда, то правда, - пробормотал он. - Мне не хотелось бы стать породистой кобылицей для какого-нибудь мужчины.