Орден Харона - Жюльен Эрвьё

Смерти? Наш долг – разузнать побольше о ее врагах, – гордо заявила Элизабет.

– Хорошо. Кажется, вы начинаете оправдывать оказанное вам доверие, мисс Блэк… Итак, церковь Святого Георгия в Грейвзенде? А почему тут написано завтрашнее число?

– Потому что завтра вечером у Бернарда Гамильтона назначена встреча с поставщиком. Моему источнику удалось подобраться к ежедневнику нашей цели.

Глаза Изольды заблестели от любопытства. Но она не стала задавать вопросов о личности информатора и просто спросила:

– А ваш информатор в курсе, кто мы такие? Вы знаете правила, ни один смертный не должен узнать…

– Он и понятия не имеет. Думает, что я расследую нелегальную торговлю древними книгами, но не знает для кого.

– Отлично.

Довольная тем, что ей удалось разведать, Элизабет улыбнулась, едва Изольда повернулась к ней спиной. Надо признать, что у нее были способности к подобного рода расследованиям. Хотя мысль о том, что она снова встретится со своим убийцей, приводила ее в ужас.

Изольда посмотрела в окно музыкального зала на корабли, поднимающиеся и спускающиеся по Темзе.

– Завтра вечером отправляйтесь в церковь Святого Георгия и проследите за сделкой, – приказала она. – Вы с Тёрнером будете прикрывать Хэнка.

– Хэнка? – удивилась Элизабет.

– Этот придурок вам понадобится! – сухо ответила Изольда. – Он воспользуется своим оболом, чтобы подобраться поближе к месту сделки, к тому же никто из людей Гамильтона его до сих пор не видел. Как только он узнает, кто поставляет книги, он даст вам знать. Вам останется только проследить за торговцем. Если вдруг вы обнаружите место, где тот копирует запретные книги, а также само оригинальное издание, вы должны, естественно, убить чернокнижника и уничтожить все следы. Это понятно?

– Абсолютно.

– Отлично. Тёрнер оправился от своих ранений, я отправлю ему письмо.

Последняя фраза Изольды удивила Элизабет. Ее недоумение не ускользнуло от девочки.

– Вы не знаете, что он был ранен? Люди Гамильтона разыскали Тёрнера в его приемной в Уайтчепеле и избили. Они всё вверх дном перевернули в поисках драгоценных книг. Расспрашивали насчет леди Блэк.

– Я не знала… Мне так жаль! Как он? – спросила Элизабет, полная сочувствия. – Почему он не защищался? – добавила она.

– Чтобы раскрыть свою сверхсилу? Тёрнер сделал то, чего от него ожидали. Он притворился дурачком, у него это неплохо получается, и снес побои, не давая сдачи. В любом случае ему уже гораздо лучше. Завтра он будет полон сил.

– Мне так жаль, – повторила Элизабет.

– Чего жаль? – переспросила Изольда. – Ну же! Наше дело быстро продвигается, а команда до сих пор в полном составе, вам не о чем сожалеть. Не в первый и не в последний раз кому-то из нас приходится поддаваться. Кроме того, они заявились поговорить с ним, а не убить.

– А если бы пришли убить? – осторожно поинтересовалась Элизабет.

Изольда повернулась к пианино и погладила клавиши из слоновой кости.

– Тогда пришлось бы убить нападавших. Мы не можем позволить, чтобы об Ордене узнали. Но достаточно вопросов. Приготовьтесь до завтра. У меня дела.

– Нам нельзя оставлять свидетелей, – прошептала Элизабет, вспомнив о своем убийце, чье имя теперь знала – Клейтон.

Изольда уловила ее волнение и беспристрастно добавила:

– Касательно этого обстоятельства, Элизабет. Я понимаю, что встретиться лицом к лицу с собственными убийцами может показаться трудным. К тому же я не думаю, что это совпадение: Харон знал, что делал, когда избрал вас. У вас появилась возможность, которая редко выпадает кому-то из нас: отомстить за собственную смерть. Поэтому, если не хотите упустить эту возможность, старательно следуйте моим приказам.

– Хэнк, настал твой черед.

Тёрнер сидел на деревянном складском ящике и насмешливо смотрел на кучера. Конечно, Хэнк не был готов действовать, и его замешательство искренне веселило доктора.

– Приказ есть приказ, старик, – добавил Тёрнер, – ты же не хочешь, чтобы я доложил Изольде, что ты удрал в последний момент? Поэтому ты выйдешь из этого склада, пройдешь по улице, незаметно проникнешь в церковь и найдешь У. среди людей Гамильтона.

«У.». Возвращенные окрестили свою цель одной-единственной буквой. Так ее назвала Беатрикс из-за особой манеры писать эту букву в подделках.

Хэнк втянул голову в плечи, словно под тяжестью вверенного ему задания.

– Как только ты увидишь, кто такой У., возвращайся сюда. Мы с Элизабет позаботимся об остальном. Понял?

Хэнк нервно кивнул. Он смотрел на складскую дверь, но выйти не решался.

Элизабет мягко сказала ему:

– Всё будет хорошо, Хэнк. Я уверена, у тебя получится.

– Конечно, у него получится. Правда, Хэнк? – добавил Тёрнер. – Покажи-ка Элизабет свой обол, чтобы убедить ее, что лучше тебя с этим заданием не справится никакой другой Возвращенный!

Лицо Хэнка залилось краской при мысли о том, что он сможет впечатлить Элизабет. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул.

И вдруг исчез.

– Невероятно! – выдохнула Элизабет, вглядываясь в то место, где секунду назад стоял Хэнк. – У тебя потрясающий обол!

Хэнк снова появился, весь красный от гордости. Точнее, Элизабет снова заметила его присутствие. Казалось, она просто обратила внимание на какое-то движение в углу помещения, хотя Хэнк всё это время стоял прямо перед ней. Тёрнер прав: неприятно видеть, как твоим восприятием манипулируют.

Дункан отошел. Он взобрался по ящикам и, добравшись до окошек, заметил группу людей, направлявшихся к церкви Святого Георгия. Он мрачно произнес:

– Пора, Хэнк. Надо поторопиться.

Хэнк снова растворился в воздухе на глазах Элизабет. Она некоторое время вглядывалась в пустоту перед собой, напрягая глаза, чтобы увидеть Хэнка, который должен был находиться рядом. Но ей не удалось, поэтому она забралась к Тёрнеру и стала вместе с ним следить в окно за обстановкой.

На Грейвзенд опускался вечер, один за другим зажигались огни в окнах домов по соседству. Это был рабочий район, состоявший из ровных рядов одинаковых домов. Иногда из располагавшихся на первом этаже некоторых зданий пабов доносились смех и музыка. К церкви святого Георгия, где проводились ремонтные работы, вела узкая длинная улочка. Витражи спрятались за нагромождением лесов и лестниц.

В округе было тихо, поэтому Элизабет и Тёрнер сразу заметили нескольких мужчин с оружием под одеждой, наблюдавших за соседними улицами. Глаза Возвращенных различали их даже на таком расстоянии. Оба агента пристально рассматривали улицу, спрятавшись в складском помещении, втиснутом между двумя кирпичными домами. Они отлично скрывали крошечное здание, но вместе с тем делали его невероятно душным.

Не отвлекаясь от наблюдения, Элизабет внезапно спросила Тёрнера:

– Дункан, что не так с Хэнком?

– Всё нормально с Хэнком, – буркнул он.

– Почему тогда ты обращаешься к нему с тем же презрением, что и Изольда?

Он выдержал паузу. Его дыхание звучало так громко, что Элизабет показалось, будто оно эхом разносится по всему складу.

– Мне неприятна мысль, что мальчишка может копаться в моих вещах под самым носом, – признался он. – Вот и всё.

– Великий Дункан Тёрнер почувствовал себя беспомощным? – пошутила она.

– Хватит! Пусть только попробует следить за мной, и…

– Ты же прекрасно знаешь, что он так не поступит.

– Но Изольда может приказать. А он служит ей, как верный пес, – сказал он с отвращением.

– Тогда тебе стоит злиться на Изольду, а не на Хэнка. Но с ней ты разговариваешь уважительно.

– Она же у нас главная! – возразил Тёрнер.

– А вы с Хэнком равны, насколько я знаю.

– Черт побери, Элизабет! – внезапно взбесился он. – Почему тебе так понадобилось его защищать? Сначала Хэнк, теперь этот Джеймс Гамильтон… Ты над каждым птенцом, выпавшим из гнезда, будешь трястись? Да пожалуйста! Только меня в это не втягивай!

Тёрнер заворчал себе под нос и вернулся к наблюдению за улицей.

– Элизабет… – начал он нерешительно, что было ему не свойственно. – Мне жаль. Я старше тебя и должен бы…

– Думаешь, я никогда не ссорилась со своим отцом?

– В смысле – отцом? – возмутился Дункан.

– Ты старше меня, голова у тебя седая, ты вытащил меня из могилы и всему научил. Ты обнимал меня, когда я осталась одна, ты был рядом, когда я нуждалась в поддержке, а теперь я выросла и ссорюсь с тобой. Так только с родителями бывает, Дункан.

– То есть ты