Комплекс полуночи - Ольга Баскова

Я медленно поднимался. Старая шишка на голове нестерпимо болела:

– Почему вы так поздно?

Друг сморщился:

– Бармен, сволочь! Ему, видно, заплатили. Не успели мы войти, как возникла драка, перешедшая в поножовщину. Пришлось вмешаться. Только теперь понимаю: она была подстроена специально, чтобы отвлечь нас от тебя! – Он бережно взял меня за локоть. – Давай подброшу тебя до дома.

– Не откажусь.

Дорохов скомандовал оперативникам дожидаться «Скорой» и милицейской бригады, сам затащил меня в старенькие «Жигули» и повез в родные пенаты.

– Видишь, у тебя не было выхода. – Его желание утешить меня трогало до слез.

– Вижу, Юрик, и потихоньку начинаю свыкаться с этой мыслью. Ты скажи, что нам теперь делать?

Приятель пожал плечами:

– Странная она, эта Борзова. Слушай, она не похожа на круглую дуру?

– Нет.

– То есть она произвела на тебя впечатление совершенно нормального человека?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

Дорохов усмехнулся:

– Я говорил тебе еще в прошлый раз: у нас на нее ничего нет. Кстати, я был уверен на все сто: сейчас девочка затаится до вступления в права наследования. – Он скорчил удивленную физиономию. – Но нет: наша дама не только не желает сидеть тихо, она просто привлекает к себе внимание органов.

– Потому что знает: я в курсе ее дел, – тихо предположил я.

Дорохов расхохотался:

– Ой, Никитка, не работал ты с криминальными личностями. То, что тебе про нее известно, – всего лишь твое слово против ее. А кому больше поверят? Богатенькой девочке, которая в скором времени впишет свое имя в историю города, или простому журналисту, пусть и талантливому?

Я провел рукой по лбу. На ладони осталась влажная полоса:

– Но есть же неподкупные судьи.

Юрка снова прыснул:

– Такие слова говорят, когда у тебя вагон доказательств. А я повторяю еще раз: у нас на нее ничего нет. Ну ничегошеньки! Вся версия строится на одних предположениях. Посади мы ее на скамью подсудимых, у прокурора, если такой смельчак найдется, не будет ни одного свидетеля обвинения. Зато хороший адвокат предоставит их воз и маленькую тележку!

Внезапно у меня пересохло в горле:

– Повтори, что ты сказал!

– Хороший адвокат сотрет прокурора с его обвинениями в порошок!

Я откинулся на кресло и закрыл глаза. В памяти возник образ мафиозного адвоката, Бориса Васильевича Мазурова, который когда-то по просьбе (теперь я прекрасно знал чьей) вытащил меня из тюрьмы, не забыв при этом припугнуть. Дорохов посмотрел на меня. Наверное, я так изменился в лице, что это его напугало.

– С тобой все в порядке?

– Юрочка, – простонал я, – объясни мне одну вещь (я вкратце изложил историю с Тамарой Кочетовой и Мазуровым). Ты согласен: это был адвокат Борзовых. Почему, спрашивается, Анна не прибегла к его помощи, предпочтя совершенно неизвестного ей Дамаскова?

Дорохов пожал плечами:

– Она тебе объяснила.

– Ерунда. Я в это не верю. Если бы Анна позвонила Мазурову первой, опередив жену Рахманова, Борис Васильевич рьяно помогал бы ей.

– Наверное, Дамасков значительно дешевле, – предположил Юрка. – И притом, может, Мазуров предпочитает наличку, и немедленно.

Я не мог согласиться с этим утверждением:

– Ты же сам говорил: Анечка скоро станет очень богатой девочкой. Мазуров это понимает и может подождать. Никуда его гонорар не денется. И вообще, спасти юную миллионершу от тюрьмы гораздо прибыльнее, чем стать на сторону вдовы, за которую и так все факты. Так почему Дамасков?

– Откуда я знаю? – отмахнулся Юрка. – Да и какое это имеет значение? Повторяю: ты с криминалом не работал, а на моей памяти – сотни отказов от семейных юристов. Иногда для нашего глаза вовсе не основательных.

– Значит, никаких мыслей нет?

– Нет. И тебе париться не советую.

Он притормозил возле моего дома и участливо спросил:

– Сам дойдешь?

– Я пока еще не калека.

Юрка не стал спорить и быстро умчался. Я же набрал номер Варвары Кричевской.

– Привет, пропащая душа! – поздоровалась женщина.

– А по-моему, мы не так давно виделись, – парировал я. – Впрочем, помоги по старой памяти. Знаешь такого адвоката Бориса Васильевича Мазурова?

Она крякнула в трубку:

– Зачем он тебе?

Я елейно проскулил:

– Любовь моей души, дай закончить дело, а потом выложу тебе все без утайки! Честное пионерское.

– Пионерское? – переспросила Кричевская. – Уговорил. Пиши мобильный. Только предупреждаю: та еще личность. У него отвратительная репутация, и кое-кто утверждает: руки по локоть в крови.

– У меня не было и в мыслях его нанимать, – отшутился я. – Просто надо побалакать по одному важному вопросу.

– Тогда успехов!

Признаюсь, я с дрожью набирал его телефон. Каменное лицо мафиози стояло перед глазами. А когда знакомый голос холодно произнес:

– Мазуров у аппарата, – душа ушла в пятки. Пришлось собрать все мужество.

– Вы меня, наверное, не помните? – Я не говорил, а блеял, как трусливая овца. Естественно, он ехидно заметил:

– Не имею чести.

– Это журналист Никита Савельев.

На том конце молчали. Я был слишком малым эпизодом в его богатой жизни.

– Помните, однажды вы меня отмазали от тюрьмы? Мне хотели пришить убийство наркоманки.

Похоже, он вспомнил:

– Ах да! Чем могу служить? Вам опять шьют дело?

– Слава богу, нет. Мне просто необходимо с вами поговорить.

– Говорите, – милостиво разрешил Мазуров.

– Вы семейный адвокат Борзовых?

Он хмыкнул:

– Это не запрещается законом.

– Тогда вы пугали меня тоже по просьбе Борзовых?

Я слышал, как скрежетали его зубы:

– Так вы благодарите за доброе дело?

– Хочу узнать: кто попросил вас об этом?

– У меня много клиентов, – ловко ушел он от ответа. – Всего не упомнишь.

– Это была Анна?

Адвокат начал злиться:

– Я же сказал: не помню. И вообще, я не обязан отвечать на ваши вопросы.

– А если только на один? Это очень важно, поверьте.

Он сдался:

– Только на один.

– Давно вы видели Аню Борзову?

– Месяцев пять назад.

Я удивленно присвистнул:

– Как же она расплачивалась за услуги? Ах да. Простите. Не будем об этом. В общем, это неинтересно. А вот почему она предпочла вам Дамаскова, когда попала в беду, мне лично непонятно.

Он был сражен:

– Какого Дамаскова?

Я рассмеялся:

– О, вижу: семейный адвокат не в курсе дел клиентки. Недавно Анну обвинили в убийстве Рахманова. Когда ее спросили про защитника, она предпочла знакомого моего друга. Почему девушка не вызвала вас?

Борис Васильевич полминуты переваривал эту новость и оказался на высоте:

– Это ее дело, верно?

– А вам не кажется, что нам надо поговорить? – поинтересовался я.

Он был спокоен:

– Нет, не кажется. И вообще, пора заканчивать. Меня ждут клиенты.

Мазуров намеревался отключиться. Но я не дал ему такой возможности:

– Послушайте. Мне необходимо разобраться в том, что происходит с этой девушкой. На ее счету не только Рахманов. Она, как ненормальная, избавляется от всех знакомых, словно мечтает, чтобы ее наконец посадили.

Адвокат вздохнул:

– У каждого свои недостатки.

Я намеренно сделал паузу, чтобы выложить последний козырь:

– Мне кажется, следующий – вы.

Этот чертов юрист ничего не боялся:

– Полный бред! Нужно поменьше смотреть низкопробные сериалы.

– Я их вообще не смотрю. Вы под надежной защитой? Прошу вас, не отвечайте на ее звонки и не открывайте ей дверь.

Борис Васильевич только рассмеялся в ответ и все же отключился. Я решил снова побеспокоить его, однако звонок и дисплей возвестили: со мной жаждет пообщаться Алина Никифорова.

– Здравствуйте, прелестная девушка!

– Здравствуйте, таинственный журналист! Мне просто необходимо кое-что узнать.

– Узнавайте.

– Где Аня? – спросила Алина.

– Почему вы спрашиваете?

– Потому что вчера у меня был день рождения, и она впервые за много лет не поздравила меня.

Я задумался:

– Наверное, потому, что в ее жизни произошло много горестных событий.

Алина хихикнула:

– Она переступила бы через них с легкостью! После смерти матери Анечка тусила через неделю. А сейчас не знаю, что и думать. Анька забыла своих друзей.

– А вы сами не пробовали ей звонить? Или это для вас называется переступить через гордость?

– Ну, скажете, – обиделась Никифорова. – Я делала это по двадцать раз в день. Мобильный отключен, а в квартире и загородном доме никто не берет трубку.

Я вздохнул:

– Мне кажется, она объявится.

– Хотелось бы. Я мечтаю показать ей новый татуаж на плече.

– На плече? – переспросил я.

– Да. У Ани на плече маленькая симпатичная бабочка. Мне же сделали сногсшибательный цветок. Она умерла бы от зависти.

Я оцепенел:

– У Борзовой была татуировка на плече?

– Я же говорю: крохотная черная бабочка.

Она еще о чем-то жужжала, но я уже не слушал. Внезапно осколки выстроились в четкую мозаичную картину, где нашли объяснение все вопросы. Наконец девушка решила распрощаться, чему я был несказанно рад: