Люби меня в полдень - Лиза Клейпас

— Откуда ты это знаешь?

— Его испекла Беатрис.

— Она не умеет готовить. Насколько я знаю, Беатрис едва ли может намазать хлеб маслом.

— Я не готовлю для людей, — весело подтвердила Беатрис, входя в гостиную, следом за ней вбежал Альберт. — А для собак готовлю.

— Этого и следовало ожидать, — Лео взял один из коричневых комочков из тарелки, чтобы внимательно его рассмотреть. — Не могла бы ты рассказать, из чего приготовила это отвратительное печенье?

— Овёс, мёд, яйца... оно очень питательное.

Словно для того, чтобы подчеркнуть сказанное Беатрис, ручной хорёк Кэтрин, Доджер, стремглав бросился к Лео, выхватил у него из руки печенье и скользнул под ближайшее кресло.

Кэтрин рассмеялась грудным смехом, увидев выражение лица Лео:

— Это печенье сделано из тех же продуктов, что и печенье для прорезывания зубов, милорд.

— Ну, хорошо, — угрюмо сказал Лео. — Но если близнецы начнут лаять и закапывать свои игрушки, я знаю, кто будет в этом виноват. — Он опустился на пол рядом с дочкой.

Эммелин улыбнулась ему перепачканным ртом и поднесла к его рту своё собственное промокшее от слюны печенье.

— На, папа.

— Нет, спасибо, дорогая. — Почувствовав, как Альберт тычется ему в плечо, Лео обернулся, чтобы приласкать пса. — Это собака или уличная метла?

— Это Альберт, — ответила Беатрис.

Пёс тотчас же сел, шумно и часто стуча хвостом по полу.

Беатрис улыбнулась. Ещё каких-то три месяца назад такую картину было даже трудно представить. Альберт был так враждебно настроен и вселял в окружающих такой ужас, что она бы не осмелилась показать его детям.

Но терпение, любовь и дисциплина — не говоря уже о неоценимой помощи Рая — помогли сделать из Альберта абсолютно другого пса. Постепенно он привык к постоянной суете в доме, включая присутствие других животных. Теперь Альберт встречал всё новое с любопытством, а не со страхом и враждебностью.

Пёс, помимо прочего, набрал так необходимый ему вес и теперь выглядел холёным и здоровым. Беатрис старательно ухаживала за его шерстью, регулярно подстригая её и приводя в порядок, но оставляя при этом очаровательные метёлочки, которые придавали мордочке Альберта такое необычное выражение. Когда Беатрис брала пса с собой в деревню, вокруг него собирались ребятишки, и Альберт покорно принимал все их ласки. Ему нравилось играть, ловить и приносить разные предметы. Он утаскивал туфли и пытался закопать их, когда никто этого не видел. Одним словом, Альберт был совершенно нормальным псом.

И хотя Беатрис всё ещё тосковала по Кристоферу, всё ещё отчаянно любила его, она сделала открытие, что лучшее лекарство от душевной боли — это попытаться стать полезной для других. Всегда находились люди, которые нуждались в помощи, включая арендаторов и тех, кто жил в коттеджах на землях лорда Рэмси. И, так как её сестра Уин находилась в Ирландии, а Амелия занималась хозяйством, Беатрис осталась единственной из сестёр, у кого были время и возможность для участия в благотворительных делах. Она приносила еду больным и бедным в деревню, читала книги старушке с плохим зрением и участвовала в общественной работе местной церкви. Беатрис обнаружила, что такая работа сама по себе являлась наградой: меньше вероятности, что впадёшь в уныние, если ты постоянно занята.

Теперь же, глядя на Альберта и Лео, она задавалась вопросом, как поведёт себя Кристофер, когда увидит, как изменился его пёс.

— Это новый член семьи? — спросил Лео.

— Нет, всего лишь гость, — ответила Беатрис. — Он принадлежит капитану Фелану.

— Мы иногда сталкивались с Феланом в течение сезона, — заметил Лео. И улыбнулся. — Я сказал ему, что, если он настаивает на том, чтобы выигрывать в карты каждый раз, как мы садимся играть, мне придётся избегать его в будущем.

— А как себя чувствовал капитан Фелан, когда вы с ним виделись? — спросила Беатрис, стремясь казаться застенчивой. — Он был в хорошей форме? У него было хорошее настроение?

Кэтрин задумчиво ответила:

— Мне показалось, что он здоров и, несомненно, весьма обаятелен. Его часто видели в компании Пруденс Мерсер.

Беатрис почувствовала болезненный приступ ревности. Она отвернулась.

— Как мило, — отозвалась она приглушённым голосом, — уверена, они будут красивой парой.

— Ходят слухи об их помолвке, — продолжила Кэтрин. Она послала мужу дразнящую улыбку. — Может быть, капитан Фелан, наконец, сдастся ради любви к достойной женщине.

— Определённо, он достаточно поддавался любви иного рода, — ответил Лео таким самодовольным тоном, от которого Кэтрин разразилась смехом.

— Горшок над котелком смеётся, а оба черны, — заявила она, лукаво глядя на мужа.

— Это всё дело прошлого, — заверил её Лео.

— А что, грешные женщины более интересны? — спросила его Беатрис.

— Нет, милая. Но они нужны для сравнения.

Беатрис была подавлена весь вечер, становясь несчастной при мысли о том, что Кристофер и Пруденс вместе. Помолвлены. Женаты. Носят одну фамилию.

Делят одну постель.

Прежде она никогда не испытывала ревности, и чувство это оказалось таким мучительным. Это походило на медленную смерть от яда. За Пруденс всё лето ухаживал красивый солдат, герой войны, тогда как Беатрис провела лето с его псом.

И вскоре капитан Фелан вернётся, чтобы забрать Альберта, и у неё не останется даже его собаки.

Сразу же по возвращении в Стоуни-Кросс Кристофер узнал, что Беатрис Хатауэй украла Альберта. Слуги даже не пытались придерживаться правил приличия, чтобы выглядеть расстроенными этим фактом, — они поведали ему нелепую историю о сбежавшем псе и о Беатрис, настоявшей на том, чтобы оставить Альберта у себя.

Несмотря на то, что Кристофера утомило двенадцатичасовое путешествие из Лондона в Гэмпшир и он проголодался, был весь в дорожной пыли и в необычайно дурном настроении, он вскочил на коня и поскакал в Рэмси-Хаус. Пришла пора положить конец вмешательствам Беатрис в его дела раз и навсегда.

К тому времени, как Фелан подъехал к Рэмси-Хаус, начало темнеть, и тени подкрались от леса к деревьям, напоминающим раздвинутые занавеси, открывающие вид на дом. Последние лучи заходящего солнца придавали розоватый оттенок кирпичной кладке и заставляли ярко блестеть стёкла английских окон[28]. Со своей очаровательной неправильной линией крыши и торчащими то тут, то там дымовыми трубами, дом, казалось, вырос из плодородной земли Гэмпшира, словно он был частичкой леса, живым существом, которое пускало корни и тянулось к небу.

Перед Рэмси-Хаусом царила привычная суета — лакеи, садовники и конюхи возвращались в дом после целого дня работ. Животных загоняли в сарай, лошадей вели в конюшню. Кристофер задержался на подъездной дорожке всего на одно мгновение, но успел за это время оценить ситуацию. Он почувствовал себя лишним в этой обстановке, незваным гостем.