Лучшие застольные песни - Людмила Безусенко

А ну-ка, Боб, поговорим короче,

Как подобает старым морякам.

Я опоздал всего лишь на две ночи,

Но эту ночь без боя не отдам!

Сверкнула сталь, сошлись в бою матросы.

Как лев, дерется юнга молодой.

Они дрались за пепельные косы,

За крошки Мэри образ голубой.

Но против Билла боцман был сильнее —

Ударил точно его пиратский нож.

Конечно, Билл оказался ранен

И рухнул ниц, как сброшенный мешок.

Прошло пять лет – и снова Билл здоровый:

Искусный лекарь руку залечил.

Теперь его не юнгой Биллом звали —

Ковбой он Гарри в местах, где раньше жил.

В нашу гавань заходили корабли

В нашу гавань заходили корабли,

Большие корабли из океана.

В таверне веселились моряки, ой-ли,

И пили за здоровье атамана.

В таверне шум, и гам, и суета —

Пираты наслаждались танцем Мэри.

Не танцы их пленили – красота!

Ой-ли!..

Вдруг с шумом распахнулись в баре двери…

В дверях стоял наездник молодой,

Глаза его, как молнии, блистали.

Наездник был красивый сам собой,

Ой-ли,

И все узнали в нем ковбоя Гарри.

– О Мэри, он приехал, Гарри твой!

Ребята, он не наш, не с океана.

Мы, Гарри, рассчитаемся с тобой,

Ой-ли, —

Раздался пьяный голос атамана.

И в воздухе сверкнули два ножа.

Пираты затаили все дыханье.

Все знали атамана как вождя, ой-ли,

И мастера по делу фехтованья.

Но Гарри был суров и молчалив.

Он знал, что ему Мэри изменила.

Он молча защищался у перил, ой-ли,

И Мэри в этот миг его любила.

Вот с шумом повалился атаман.

– О, Мэри!.. – его губы прошептали. —

Погиб пират, пусть плачет океан…

А кровь уже стекла с ножа у Гарри.

В нашу гавань заходили корабли,

Большие корабли из океана.

В таверне веселятся моряки, ой-ли,

И пьют уже за Гарри-атамана.

Было то в притоне Сан-Франциско

Было то в притоне Сан-Франциско,

Где шумит огромный океан.

Там однажды утром, на рассвете,

Разыгрался сильный ураган.

Девушку там звали Маргарита,

И она красивою была.

За нее лихие капитаны

Часто выпивали до утра.

Маргариту многие любили,

Но она любила всех шутя.

За любовь ей дорого платили,

За красу дарили жемчуга.

Но однажды в тот притон явился

Статный чернобровый капитан.

Белоснежный китель и тельняшка

Плотно облегали его стан.

Сам он жил когда-то в Сан-Франциско

И имел красивую сестру.

После долгих лет своих скитаний

Прибыл он на родину свою.

Быстро капитан успел напиться,

Кровь бурлила в нем, кровь моряка.

И дрожащим голосом от страсти

Подозвал девчонку с кабака.

Ночь прошла, и утро наступило,

Голова болела после ласк…

И впервые наша Маргарита

С капитана не сводила глаз.

Легкою походкой Маргарита

Тихо к капитану подошла

И спросила, знает ли он Смита,

Смита – ее брата, моряка.

Капитан при этом тихо вздрогнул:

Девушка была его сестрой!

«Милая сестренка, Маргарита,

Что же натворили мы с тобой!»

Вдруг раздался выстрел над таверной —

Маргаритин труп на пол упал.

Смит стоял задумчивый и мрачный,

Пистолет дымящийся держал.

Было то в притоне Сан-Франциско,

Где шумит огромный океан.

Бросился с высокого обрыва

Статный чернобровый капитан.

Как-то по проспекту

Как-то по проспекту

С Манькой я гулял,

Фонарик нам в полсвета

Дорожку освещал.

И чтоб было весело

С Манькой нам идти,

В кабачок Плисецкого

Решили мы зайти.

Захожу в пивную,

Сажуся я за стол

И кидаю шляпу

Прямо я под стол.

Спрашиваю Маньку:

– Что ты будешь пить?

А она зашаривает:

– Голова болить!

– Я ж тебя не спрашиваю,

Что в тебе болить?

А я тебя спрашиваю,

Что ты будешь пить?

Пельзенское пиво,

Самогон, вино,

Душистую фиалку

Али ничего?

Выпили мы пива,

А потом «по сто»

И заговорили

Про это и про то.

А когда мне «пельзень»

В голову вступил,

О любовных чуйствах

Я с ней заговорил:

– Дура бестолковая,

Чего ж ты еще ждешь?

Красивее парня

В мире не найдешь!

Али я не весел?

Али не красив?

Аль тебе не нравится

Мой аккредитив?

Ну и черт с тобою!

Люби сама себя!

Я найду другую,

Плевал я на тебя!

Кровь во мне остыла,

Я сейчас уйду

И на Дерибасовской

Другую я найду!

Мы гуляли с тобой

Мы гуляли с тобой позапрошлой весной

По аллее цветущего сада.

Стан твой нежный такой обнимал я рукой,

Ты шептала: «Не надо, не надо…»

А наутро ко мне мент Григорий пришел,

Разодетый по форме, как надо…

«Одевайся, – сказал, – собирайся, пошли».

Я ответил: «А может, не надо?..»

А когда на суде я «червончик» схватил,

Повели мимо этого сада.

Я твоими словами конвой умолял:

«Не ведите, прошу вас, не надо».

И теперь в лагерях отбываю свой срок

За тебя, моя крошка, отрада.

И ни глазок твоих, и ни ласок твоих,

Ничего уж мне больше не надо.

Вот прошло много лет.

Мой окончился срок,

И знакомым иду тротуаром…

И знакомая речь мне послышалась вдруг:

«Подожди, ну постой, ну не надо…»

Обернулся назад – и увидел тебя…

Шла по парку с сынишкой отрада.

Он бежал впереди, ты кричала ему:

«Подожди, ой, не надо, не надо».

Из далёка колымского края

Из далёка колымского края

Шлю тебе я, родная, привет.

Как живешь ты, моя дорогая?

Напиши поскорее ответ.

Я живу близ Охотского моря,

Где кончается Дальний Восток.

И живу без нужды и без горя,

Строю новый в стране городок.

Вот окончится срок приговора —

С Колымою и морем прощусь.

И на поезде в мягком вагоне

Я к тебе, дорогая, вернусь.

Мама, я жулика люблю

Жулик будет воровать,

А я буду продавать.

Мама, я жулика люблю!

Одесса-мама!

Фраер топает за мной,

А мне нравится блатной,

Мама, я жулика люблю!

Жулик, хоп!..

Жулик будет воровать,

А я буду продавать.

Мама, я жулика люблю!

Ух, ты!

Менты ходят – жулик спит,

А мое сердце болит.

Мама, хоп, я жулика люблю!

Эх! Да что ты!

Жулик будет воровать,

А я буду продавать.

Мама, я жулика люблю!

Ух!!!

Где блатные, там и я,

Все блатные – жизнь моя.

Мама, я жулика люблю!

Хоп! Эх!

Жулик будет воровать,

А я буду продавать.

Мама, я жулика люблю!

Да-да!

Жулик мой в кандалах,

А я, девочка, в шелках.

Мама, я жулика люблю!

Жулик, эх!

Жулик, да, будет воровать,

А я буду продавать,

Мама, я жулика люблю!

Ой-ой!

Фраер будет мой страдать,

А я буду пропивать,

Мама, я жулика люблю!

Эх!

Жулик будет воровать,

А я буду продавать,

Мама, я жулика люблю!

Вот так-то!

Гуляй, мой хороший!

Мамочка-мама, прости, дорогая,

Что дочку-воровку на свет родила!

Вора любила, за вором ходила,

Вор воровал, воровала и я.

Раз темной ночкой пошли мы на дело.

В деле был вор, а на шухере я.

Вор оторвался, а я не успела,

И в уголовку забрали меня.

Мусор пытал меня, крыса позорная:

«Сказывай, сука, с кем в деле была?»

А я отвечала гордо и смело:

«Это душевная тайна моя!»

Мамочка-мама, прости, дорогая,

Что дочку-воровку на свет родила!

Вора любила, за вором ходила,

Гуляй, мой хороший, не выдам тебя!

Бродяжья

Люди добрые, посочувствуйте,

Человек обращается к вам:

Дайте молодцу на сугрев души,

Я имею в виду – на сто грамм!

Не покиньте вы меня

В этот трудный час,

Я ж вас всех бесконечно люблю.

Скиньтесь, граждане, по копеечке,

Я имею в виду – по рублю.

Если ж нету в ком сострадания,

Если нету сочувствия в ком,

Так покарай своею рукой, Господи,

Я имею в виду – кулаком.

К сожалению, нет больше времени —

Я в другие вагоны иду.

Песня близится к заключению —

Ничего не имею в виду.

Купите бублики

Ночь надвигается, фонарь качается,

Фонарь качается в ночную мглу.

А я несчастная, торговка частная,

Стою и бублики здесь продаю.

Припев:

Купите бублики, горячи бублики,

Купите бублики, да поскорей.

За эти бублики платите рублики,

Что для республики всего милей.

Отец мой – пьяница, за рюмкой тянется.

А мать – уборщица, какой позор!

Сестра – гулящая, тварь настоящая,

А братик маленький – карманный вор.

Припев .

Инспектор с палкою, да, с толстой палкою,

Все собирается забрать патент.

Но я одесская, я всем известная

И без патента все продам в момент.

Припев .

Купите папиросы

Я мальчишка, я калека, мне шестнадцать лет.

Подойдите, пожалейте, дайте мне совет.

Али Богу помолиться, али в ноги поклониться —

Все равно не вижу белый свет.

Припев:

Друзья, друзья, купите папиросы.

Подходи, пехота и матросы.

Подойдите, пожалейте, сироту, меня, согрейте,

Посмотрите, ноги мои босы.