Два с половиной человека (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

– Ага, – рассеянно отвечаю ей, и старушка садится рядом.

– Не расстраивайся, главное, и просто прими, что Ангелина всегда была и будет в его жизни. Такой он человек, своих не бросает. Но на подлость, на измену никогда не пойдёт. Он с ней если и проводит время, то только потому, что того требует дело. Но разумом он не дрогнет, как на женщину на неё не глянет. Власова Ангелина ему не чужой человек, всегда такой останется, но вы теперь его семья, то, чего он всегда хотел, к чему стремился.

– Не знаю, – протягиваю задумчиво. – Вдруг решит, что это не совсем то, чего хотел?

– Ну, коли, любовь пройдёт, так тому и быть, но дочку Ярослав никогда не бросит, как и её мать. Поддержать сможет. Он так воспитан.

Я с трудом проглатываю горький ком. Своего ребёнка он, может, и не бросит, а мой нужен ли ему? Сам мужчина уверяет, что нужен, но что если я права и дело действительно в завещании? В чёртовых бумагах и деньгах?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍После завтрака я сажусь в глубокое кресло у окна большой комнаты и смотрю на улицу сквозь кружевные занавески. Погода хмурится под стать моему настроению. Зато малышка затихает. И совсем скоро я понимаю почему. Она словно чувствует его приближение.

Калитка открывается, Ярослав лихо расправляется с воротами, загоняет машину во двор и идёт по направлению к дому с двумя увесистыми пакетами. Я поднимаюсь и ползу к двери. Перекатываюсь. Колобок, ей-богу! Завидев меня, мужчина медленно опускает пакеты на пол и тут же сгребает в охапку моё тело. И целует. Жадно и ненасытно. Отрывает как пушинку от пола и стискивает своими ручищами.

– Ну как ты тут, матрёшка?

– Всё в порядке.

– Пузожитель?

– Скучает, – хмыкаю в ответ, и Ярослав довольно усмехается, накрывая живот ладонью.

– Ты была послушной девочкой? – воркует он вроде бы с ней, но смотрит с лукавым прищуром на меня.

– Послушной, – часто киваю, улыбаясь во весь рот.

– Молодец, – хвалит он. – А я подарок привёз. Заехал в магазин за продуктами и просто не смог устоять, проходя мимо детского отдела.

Я замираю, огромными глазами глядя на мужчину, который проворно извлекает из пакета что-то плюшевое и белое. Поначалу мне кажется, что это мягкая игрушка, но стоит мне присмотреться, а Ярославу расправить на ладони ворсистую ткань, как я громко шмыгаю носом от внезапного наплыва нежных чувств.

– Смотри, какой забавный комбинезончик. С заячьими ушками, – с безобразно счастливейшим видом говорит мне мой… Яр. – Скажи же, прелесть, да, Рит?

Пока слёзы текут громадными горячими водопадами, я беру в руки крохотную одежонку и раскладываю на животе.

– Ей подходит, – одобрительно кивает Яр и прижимает меня к себе. – Рит, не плачь. Ну что ты всё плачешь и плачешь? Я порадовать тебя хотел. Раз уж ты сама лишена возможности погулять по магазинам и купить малышке разной красоты, я решил…

– Т-с-с, – шепчу я.

– Что?

– Я так счастлива, Яр! – утыкаясь зарёванным лицом в крепкую мужскую грудь, бубню я. – Так хочется верить… в это… и в тебя хочется…

Ярослав целует мою макушку:

– Верь, Рит. Я в тебя верю.

После того, как я наревелась вдоволь, а Ярослав вдоволь натискал моё пузо, забавляясь с пробудившейся егозой, что, конечно, вызывало новые нескончаемые потоки слёз, тётя Нюра выставила нас на прогулку. И вот я вышагиваю вразвалочку по разбитым улочкам, а Яр, бережно придерживающий меня под локоток, рассказывает об успехах моего дела и о последних слухах в городе.

– Ты пойми, матрёшка, времени остаётся всё меньше, а у следствия нет никаких подозреваемых кроме тебя. И помимо полиции, тебя всё ещё ищет недоброжелатель. Так что, если ты что-то вспомнила или знаешь, лучше расскажи сейчас, потому что потом уже будет поздно.

– Ты нашёл завещание Туманова? – закусив губу, спрашиваю у мужчины.

– Да, я изучил его вдоль и поперёк. Сомнительно, что в нём есть что-то, чтобы так топорно пытаться тебя перехватить. Наоборот, на мой взгляд, проще втереться к тебе в доверие и…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Как ты? – с замиранием сердца шепчу еле слышно.

– Как я, – согласно кивает он. – Закрутить интрижку со свежеиспечённой вдовой, влюбить, женить и завладеть миллионами. Проще пареной репы. Так что, уверен, тут что-то другое… Я склоняюсь к мести, но кто, за что, зачем может мстить тебе?

Вопрос повисает в воздухе. Я всё ещё обдумываю первую часть его фразы. Проще пареной репы. Запудрить беременной глупышке мозги, влюбить, завладеть миллионами…

– Слушай, Яр. А какой смысл кому-то подставлять меня, если он хочет завладеть миллионами моего мужа? Ведь пока я нахожусь под следствием, всё имущество опечатано, а счета заморожены, верно?

– Вот я тебе и говорю, бессмыслица какая-то, – Ярослав раздражённо потирает лицо ладонью. – Нелепица. Не дело, а ерунда какая-то. Если только…

– Если только – что?

– Да нет, бред. Так, возникла одна мысль, но это слишком неправдоподобно.

– И всё же? – прошу я.

– Да подумалось, что Аркадий подстроил свою смерть, подставив тебя, чтобы… – он на мгновение задумывается. – О ребёнке никто не знает… А это значит… Поэтому тебя пытались похитить?

Я не вижу логики в его словах. Меня пытались похитить, потому что никто не знает о ребёнке? И что это должно значить?

– Рит, пойдём домой, – прерывает поток моих мыслей Ярослав. – Мне нужно вернуться в город, проверить одну догадку.

Его лицо ожесточается, и я не спорю. Просто семеню за ним и надеюсь, что ему действительно что-то понятно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я стою в проходе кухни и наблюдаю, как Ярослав обедает. Тётя Нюра категорически отказалась его отпускать голодным, ещё и собрала с собой целую сумку еды. На самом деле это очень умильно – наблюдать за ними со стороны. В моей семье никогда такого не было. Несмотря на любовь между родителями, несмотря на их любовь ко мне, я никогда не чувствовала такой заботы, которая как само собой разумеющееся царит в этой семье. Неудивительно, что Ярослав такой… настоящий.

У него звонит телефон, и мужчина, глянув на экран, выходит из-за стола и скрывается за одной из дверей. Я тихо следую за ним, пока тётя Нюра отвлекается от меня, скрываясь в кладовке.

Останавливаюсь в считанных шагах от двери и прислушиваюсь. 

– Гель, я понимаю. Мне тоже надоело. Да, у меня она тоже уже в печёнках сидит. Ничего не поделаешь, это просто работа. Я отключаю чувства и делаю то, что надо. Ангелин, ну ты же знала, куда и на что шла. Что? – он тихо смеётся. – Нет, ты что! В конечном итоге, результат стоит всех затрат. Получим мы в разы больше. Спасибо за понимание, Гель. Приятно иметь под боком кого-то, на кого можно положиться. Ты прямо требуешь? Так хочется это услышать? Ну что ты, я не стесняюсь своих чувств. Конечно, я тебя люблю, Ангелин…

До боли закусываю губу и часто дышу, чувствуя новую вспышку накатывающей боли внизу живота. Не хочу больше слушать, но ноги не слушаются, а сердце колотится так громко, что мне кажется, мужчина непременно услышит этот звук.

Что мне делать? Как сбежать отсюда? Как сбежать от него? Как понять, какую игру он ведёт? Каких результатов ожидает? Что рассчитывает получить?!

Медленно выпускаю воздух из лёгких. Словно сдувающийся шарик.

– Я же говорил неоднократно. Ты – мой близкий друг. Это не изменится. Но в моей жизни теперь другая женщина, и именно ей принадлежит моё сердце.

Что?! Перед моим носом открывается дверь, и Ярослав удивлённо вскидывает брови. Играет? Чёрт, я запуталась. Он же знал, что я стою и подслушиваю, поэтому закончил совершенно иначе, правильно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Ангелин, созвонимся позднее, ладно? – говорит Ярослав и тут же скидывает звонок. – Что-то случилось, матрёшка?

В глазах обеспокоенность, но я не уверена, что могу ему доверять. Мне нужно сбежать, пока у меня ещё есть такая возможность!