Зов лабиринта - Наталья Иртенина

Ди боролась с дурнотой. Она не видела лейтенанта, он расхаживал туда-сюда позади нее, и эти маятникообразные движения, которые она почти физически чувствовала спиной, оказывали дурманящее воздействие. В глазах на несколько мгновений позеленело, и Ди поспешно сделала пару глубоких вздохов. Если они предполагали ошеломить, раздавить, уничтожить ее – они своего добились. Ей с трудом удавалось сохранять внешнее, очень приблизительное спокойствие. Еще сложнее было заставить себя отвечать на вопросы. «Я не знаю, что бы сказала вам еще месяц назад, но сейчас думаю, что мне нужно согласиться с вашей трактовкой, лейтенант. С одной поправкой». Она замолчала. Вспомнила слова, услышанные в бытность свою блудницей. Все гораздо проще. К темному духу нет причин обращаться – он сам предлагает и сам дает. «С какой поправкой?» – «Все гораздо проще. Просьба понятно к кому – тоже декорация. Достаточно лишь стать интересным понятно кому». – «Вот как? А, например, я могу стать интересным понятно кому? Поделитесь опытом, что нужно сделать, чтобы обрести магическую сущность?» – «Лейтенант, прекратите немедленно». Голос следователя звучал глухо, но грозно. Однако Ди не стала лишать лейтенанта удовольствия познания. Два слова едва ли не зримо отпечатались в воздухе. «Лишиться иммунитета».

Лейтенант угомонился и примолк – то ли ему хватило такого объяснения, то ли подействовал оклик начальства. В комнате повисло колючее молчание – как если бы сам воздух был здесь под напряжением и швырял во все стороны иголки тока. Ди заторможенно прикидывала в уме, когда ее арестуют – сейчас или чуть погодя. И как будет звучать обвинение. Преступное предвидение событий, повлекших за собой насильственную смерть? Халатное невмешательство? Соучастие в магических игрищах? Но чьих?

«Вы не удивлены? Мне кажется, тут есть о чем поговорить». – «Да. Но о чем? О сатанистах? Магии? Разве вы…» Она осеклась и посмотрела на следователя расширившимися глазами. «Автоответчик! Вы давали мне прослушать запись. Кто-то угрожал моему мужу… манускрипт… храм… капище?… Так это…» Она не закончила фразу, испугавшись того, что стояло за ней. «Вот именно. А еще мы нашли среди бумаг вашего мужа вот это». Остапчук протянул ей помятый, истрепанный лист бумаги. «Какой-то черновик». – «А вы присмотритесь внимательней». Ди присмотрелась. Скачущий, размашистый, малопонятный почерк, строчки лепятся одна к другой почти без пробелов. «Взываю… Владыка Многоликий… Правитель Мира Неисчислимый Ратью… Сосуд Души Стоит Пустой… Ждет Тебя… Собой Наполни… Стать Как Ты… Возьми и Дай… Жертву Малую Взамен Большого… Всемогущества… Венчай Венцом Твоим…».

Ди вернула лист с каменным лицом. «Белиберда какая-то». Лейтенант за спиной оживился. «Вот и я говорю – белиберда. Но кто-то очень хотел, чтобы в нее поверили. И в угрозы на автоответчике тоже». Ди подскочила на стуле с оборотом в сто тридцать градусов. И едва не зашипела на лейтенанта, как кошка в боевой препозиции. «Хотите сказать, что этот кто-то – я?! Не слишком много у вас однообразных теорий на мой счет?» Лейтенант опасливо шатнулся в сторону. «Госпожа Димарина, прошу вас, держите себя в руках. Обвинений вам никто пока не предъявляет. Мы просто хотим разобраться во всем этом. А вас, лейтенант, я бы попросил…» – «Да, шеф».

Куницын послушно стушевался. Ди приняла исходное положение на стуле. «Согласитесь, госпожа Димарина, ситуация очень странная. Запутанная ситуация… мгм… Должен признаться, не только у лейтенанта создалось впечатление, что кто-то нарочно попытался запутать ее. Не без этого. Н-да. А как бы вы объяснили все это?» Ди запальчиво дернула плечом. «Откуда я знаю? Мне известно не больше вашего. Кстати, вы не допускаете мысли, что у мужа от меня не было секретов и он мог попросту подарить мне идею сюжета об этих… йогах-сатанистах?» Остапчук принялся заново раскуривать трубку. Выпустил пару колечек и отрешенно полюбовался ими. Потом покачал головой. «Нет. Ваш муж не мог знать заранее подробностей собственного убийства… И вот еще интересная деталь. Очень характерная, я бы сказал. Вы заметили – роман называется „Отражение“? Красноречивое название, не так ли?»

Ди почувствовала себя загнанной в ловушку. Сейчас у нее разожмутся лапки, которыми она из последних сил удерживает решетку, и та захлопнется с дурным лязгом. Ей останется только беспомощно ломать зубы о прутья клетки и безнадежно царапать пол. Что хуже всего: ловушка – ее же собственного изготовления. И это было уже слишком. Тут любой взбеленился бы и попер грудью на штыки. Но Ди всего лишь процедила, отчетливо проговаривая каждый слог, каждый звук: «Вы что, „Основного инстинкта“ насмотрелись? У вас нет никаких доказательств. Уверена, что и не будет. Даже если это инсценировка, то очень умелая».

Остапчук шумно вздохнул и сделал еще одно колечко – дрожа и извиваясь, оно вспорхнуло к потолку и там нашло свой печальный конец. Растаяло, подобно иллюзии. К счастью, сам старший следователь иллюзий не питал. «Вы правы. Вряд ли нам удастся что-либо доказать в этом деле. Или хотя бы прояснить. Хотя я убежден, что вы замешаны в нем. И очень глубоко замешаны».

Ди сложила руки на груди и замкнулась в неприступном молчании. В голове бушевал дремучий хаос. Внятных мыслей не было. Решетку ловушки заклинило, она уже не падала, но и выбраться наружу не получалось. Ди застряла на выходе, как обожравшийся Винни-Пух. Следователь нес абсолютный бред. Идея подобной инсценировки варварски нелепа. Но чем дольше Ди ощупывала ее, перекатывала в мыслях, поворачивала так и эдак, тем сильнее этот абсурд гипнотизировал, привораживал, искушал. Не было сил противиться ему, отринуть жестким волевым решением. Мысль «Я – убийца?!» заполняла собой все ее существо, медленно наползая, клубясь, сгущаясь, как знаменитый лондонский туман. Бред, озвученный милицейскими, обретал разумные, четкие формы. Это было пострашнее всего предыдущего, вместе взятого. Бред находил новые лазейки. Он обретал силу и теперь мог подчинять себе. Очевидно, он не остановится и перед тем, чтобы принять обличье здравого смысла.

Чему верить, на что полагаться?

«Вы свободны, госпожа Димарина. Можете идти». В словах следователя сквозила хмурая безнадежность. Без единого звука Ди поднялась и вышла. Лейтенант Куницын проводил ее тоскливыми, осуждающими глазами.

ГНЕВНАЯ МУЗА

Внизу, у выхода из прокуратуры Ди наткнулась на Ника. Тот развлекал анекдотами дежурного за конторкой. Заметив Ди, помахал ей рукой, что-то бросил напоследок собеседнику, отчего тот коротко гоготнул, и шагнул ей навстречу. «Все нормально?» Ди заторможенно соображала, зачем он здесь и что понимать под словом «нормально». «Меня не посадили в тюрьму, если ты об этом спрашиваешь». – «Не хочешь рассказать подробнее? Вообще-то я переживал за тебя». – «Да, я видела. Все-таки – зачем ты здесь? Решил взять меня под опеку?»