Интриганы - Дональд Гамильтон

Сначала стандартный стриптиз, подумал я, а теперь старая сцена со словами: что-бы-ни-случилось-это-было-мило. Полный набор штампов. Ох уж эти любители!

— Я буду помнить, — пообещал я. — Бросим на пальцах, кому первому идти в душ?

— Мэтт...

Я взглянул на нее:

— Что?

— Воспринимай меня серьезно. Пожалуйста.

— Я никогда тебя по-другому не воспринимал, Борден. Ты можешь это запомнить, что бы ни случилось.

Когда я вышел из душа, она лежала на кровати примерно на прежнем месте, но мой чемодан кто-то побеспокоил. Думаю, я имел основания быть довольным. Все выходило очень хорошо — именно так, как мы с Маком и планировали, если я правильно читал его мысли. Самое странное, что я и близко не испытывал того торжества, которое должен был бы испытывать. Я думаю, что причина заключалась в том, что не совсем справедливо старым специалистам интриги вроде Мака и меня действовать в паре против молодой начинающей девушки. Но справедливость, как всегда, не имела отношения к делу.

Я увидел, что она надевает голубое платье без рукавов, которое мы купили в Фениксе. То самое, с юбкой в складку. Очевидно, даже если у меня оставались хоть какие-то подозрения по отношению к ней после бурных любовных сцен, они должны были исчезнуть после выбора ее костюма. Я должен был посчитать, что если бы она ожидала лихорадочную, полную событий ночь, то надела бы брюки, а не единственное симпатичное платье, которое у нее здесь было. Закончив, Марта улыбнулась уверенной улыбкой Маты Хари и представила себя для осмотра.

— Мило, — одобрил я. — Адмиралу тоже понравится.

— Ты собираешься встретиться с дядей Хэнком?

— После ужина. Он хочет, чтобы я уладил дела с проводником. Кроме того, там ожидается какое-то политическое сборище, и адмирал почему-то хочет, чтобы я послушал разговоры. Я уверен, что он не будет возражать, если я захвачу тебя с собой. — Вообще-то я совсем не был уверен в этом, но мне было наплевать, даже если бы он и был против. Я не работал на конгрессмена Приста. Я взглянул на часы. — Пожалуй, пора трогаться. Нам следует вернуться до восьми. Хэнк посоветовал мне прибыть на лодке и не привлекать к себе внимания.

— Почему ты называешь его “адмирал”? — спросила она с любопытством. — Он не дослужился до этого звания. Не захотел.

Я пожал плечами:

— Возможно, Хэнк Прист и капитан ВМС США, но для меня он адмирал.

Было странно вести универсал, не ощущая веса прицепа и катера. Мы поужинали на другом конце острова в темном ресторане, напоминающем ночной клуб. Я засек его, когда проезжал здесь прошлой ночью. Ассортимент оказался вполне приемлемым, обслуживание было просто ужасное. Я могу понять, почему официантке трудно принести бифштекс до того, как его приготовят, но почему ей надо потратить почти час, чтобы выписать чек? Правда, однажды кто-то объяснил мне, что в этом есть своя логика: если счет принесут вместе с кофе, посетитель будет чувствовать себя оскорбленным и посчитает, что его хотят поскорее выпроводить. Все, что я могу на это ответить, — предприимчивая девушка, которая попытается меня таким образом оскорбить, получит гораздо больше чаевых, чем надменная дама, заставляющая меня с деньгами в руке ждать полночи.

Было десять минут восьмого, и уже смеркалось, когда мы подъехали к новой застройке. Я снизил скорость и приблизился к каменным столбам ворот Приста.

— Можно здесь где-нибудь спрятать этот катафалк — не слишком далеко, откуда мы могли бы добраться до двери кухни, не перелезая ни через какие проволочные заграждения? — спросил я.

Марта бросила на меня быстрый взгляд:

— По-моему, ты должен прибыть по воде.

— Да, я так сказал. Но поскольку я подозрительный секретный агент, я прибуду по земле. Да и твой костюм не очень-то подходит для лодочных прогулок.

— Но ты не можешь подозревать дядю Хэнка...

— Кто не может? Я даже себе не всегда доверяю... Бог мой, посмотри на лимузины во дворе у адмирала! Я никогда не отважился бы поставить здесь свой маленький, стоящий жалкие шесть тысяч “шевроле”. Это сборище аристократов отнеслось бы к нему с пренебрежением, и это расстроило бы его.

— Если ты повернешь направо, за изгибом дороги увидишь старую дорожку, идущую вниз, к воде.

Я остановил универсал в конце дорожки, сдал назад, так что он оказался между двумя деревьями, и вышел, чтобы открыть дверь Марте. Она провела меня по дорожке, которая неожиданно заканчивалась у бетонной набережной. Дальше была вода. Направо сквозь железную ограду можно было видеть причал Приста, маленькую лодку с подвесным мотором и большой катер для спортивной рыбалки. Стояки и башенка создавали на фоне темнеющего неба сложный кружевной узор.

Марта прошла вдоль набережной к ограде. Одной рукой собрав вокруг бедер свою коротенькую складчатую юбку, она перелезла вокруг конца ограды на высоте четыре фута над водой. Я менее грациозно последовал за ней. Мы прокрались вдоль дамбы Приста к причалу и оказались на тропинке, ведущей к дому. Хрупкий чернокожий неопределенного возраста открыл нам раздвижную дверь.

— О, да это Джаррел! — воскликнула Марта. — Ты, наверное, тот проводник, о котором мы говорили, Мэтт, это Джаррел Уайт. Он знает в местных водах каждую мокасиновую змею и аллигатора, и я не удивлюсь, если услышу, что в свое время он незаконно на них охотился.

Негр весело оскалил белоснежные зубы.

— Однако, мисс Марта, кому придет в голову терять время на незаконную охоту на мокасиновых змей?

— Куда дядя Хэнк велел тебе провести нас, Джаррел?

— На заднюю веранду, мисс Марта. Вот эта дверь, вы ведь знаете. Можете сесть на старую софу. Окно в гостиную открыто, и все вы услышите. — Он открыл дверь и посмотрел на меня. — Я поговорю с вами, когда все разойдутся, мистер Хелм.

— Несомненно.

Дверь кухни бесшумно закрылась. Мы с Мартой постояли в темноте. Из открытого окна в середине веранды доносился шум мужских голосов. Я услышал командирский голос Приста, который поприветствовал кого-то и предложил выпивку.

— Судя по всему, не похоже, что они перешли к делу, — прошептал я девушке, стоявшей рядом. — А что, дядя Хэнк не верит в кондиционирование?

— Кондиционер, конечно, есть. Но сейчас приятный весенний вечер, а он не включает его без надобности. Я думаю, в глубине души дядя Хэнк считает, что, если бы господь хотел, чтобы во Флориде было прохладно, он бы не сделал ее горячей. — Поколебавшись, она слегка коснулась моего плеча. — Мэтт...

— Да?

— Извини.

Игла вошла в мой бицепс. Обладание любого вида оружием чревато тем, что кто-нибудь может завладеть им и использовать против вас. Но, если все сделать правильно, можно повернуть и так, что это послужит вашим интересам.

Я был свидетелем нескольких усыплений, с которых мог скопировать свое собственное. Не так давно я даже испытал действие этой дряни на себе. Я потянулся к шприцу, но не закончил движения. Вместо этого я беспомощно опустился на пол, надеясь, что Марта подхватит меня. Она так и сделала, мягко поддержав меня за талию.

— Извини, — услышал я ее шепот, — извини, дорогой, но я должна это сделать. Ты все понимаешь, не так ли?

Для изящного окончания все и должно было так завершиться, но она не уходила. Она стояла рядом с моим предположительно бессознательным телом в течение нескольких бесконечных минут. Я понял, что она слушает смех и болтовню, доносящиеся из открытого окна, видимо, стремясь понять причину этого собрания. Но, как это и бывает в большинстве собраний, его начало запаздывало. Наконец я услышал негромкий раздраженный вздох — либо ее время, либо терпение иссякли. Я услышал звук шагов, осторожно и мягко удаляющихся вдоль веранды. Потом раздался легкий металлический звук. Как я определил — от снимаемого металлического крючка двери. Дверь скрипнула, и Марта вышла.

Я лежал довольно тихо: хотя и не думал, что она вернется, но рисковать не было смысла. Через несколько минут со стороны причала послышались характерные звуки: завелся большой навесной мотор, и лодка двинулась вдоль фарватера...

Глава 24

Я слушал дискуссию уже больше часа, но адмирал ничего не добился. Они пришли с готовым мнением и, похоже, собрались уйти с ним же. Я желал, чтобы они поскорее в этом преуспели.

— Вам, Хэнк, хорошо рассуждать, как смелому скауту. — Голос был со слабым южным акцентом и принадлежал известному в политических кругах человеку — предводителю оппозиции. — Такое впечатление, что у дамы против вас ничего нет. А против меня у нее кое-что имеется. Нельзя оставаться тридцать лет в политике, не срезая кое-каких углов. Каким-то образом она об этом пронюхала. А ваше положение другое. Выражаясь политическим языком, вы человек новый и чистый.

— Вы ошибаетесь, сенатор. — Голос Приста был решительным. — У меня точно такие же проблемы, как у всех.