Восход Водолея - Вячеслав Шалыгин

– Шорников, ведите!

– Там же… эти… – Виктор опасливо выглянул из укрытия.

– А у нас «те», – огрызнулся Кравцов. – Лучший в мире спецназ. Так, Гордиенко?

– Еще бы, – Евгений подал знак своим товарищам. – Карась, бери Лаврова, Ивлева и «друга Дмитрия». Будете телохранителями Шорникова. Павлов, используй в качестве костыля Татьяну, похромаешь вторым эшелоном. Мы с Борисом Михалычем прикроем. Пошли!

Шорников не мог объяснить, как это происходит, откуда в его сознании появляются странные моментальные образы, но был почти уверен, что это не бред. Он шел по запутанным коридорам нижнею этажа «Шельфа-1», автоматически набирая на панелях цифровых замков нужные комбинации, замирал, вжавшись в стену, когда спецназовцы вступали в бой с очередной группой противника, снова вел небольшой отряд в лабораторию отдела «ноль», к запасному пульту, и все это время думал о совершенно посторонних вещах. Возможно, это была защитная реакция мозга на весь этот кошмар или так проявлялось ослабленное действие управляющих человеческой психикой излучателей Системы, точно Виктор не знал. Он просто шел и грезил наяву, подсознательно выбирая нужное направление или реагируя на опасность.

Ему грезилось, что Система готовится ударить по всему миру, что ее виртуальные щупальца проникают в боевые компьютеры и сети. И ни одна сила не могла противостоять этому жестокому техногенному монстру, этой бездушной электронной… стихии. Шорников понимал, что для этого не время, но ему вдруг вспомнился разговор с забавным старичком в самолете. Двенадцать стихии. Если узнать их имена, можно постичь нечто важное, какой-то главный закон. А что, если это хоть как-то подтолкнет к разгадке мотивов, движущих «Водолеем»? Нет, абсурд! Природные стихии подчиняются естественным законам, а кибернетика – плод усилий человека. Взбунтовавшаяся Система является «стихией» исключительно в переносном смысле. Но что, если все-таки существует некая объединяющая их платформа? Если люди, сами того не зная, угадали общий движущий мотив, универсальный принцип действия любой грани мироздания? Чтобы это понять, следует проанализировать поведение прочих естественных стихий, и тогда, быть может, найдется способ укротить «Водолей»'

Виктор поймал себя на мысли, что заранее отбрасывает «человеческий фактор», но логика его была проста: никто, кроме трех человек, не мог загрузить в управляющий блок

Системы «команду номер один», значит, это сделал сам «Водолей». Или кто-то прочел мысли Шорникова, Кравцова и Кабанова, Что реальнее – не вопрос. И то и другое маловероятно. Но телепатия была для инженера Шорникова понятием гораздо более туманным, чем способность машины к самопрограммированию, а потому он склонялся к «техноверсии». Система обрела зачатки примитивных инстинктов. Ее пытались отключить, и она сопротивлялась. Или же она руководствовалась иными соображениями, недоступными пониманию человека. Например, теми, что лежали в основе природных катаклизмов… Круг замыкался. Стихия, порожденная разумом, пыталась сравняться с явлениями природы, и этот факт вступал в грубое противоречие с устоявшимися законами мироздания. Как бы ни походило творение человеческого разума на творение Природы, размах был несравним.

Шорников сомневался, что мыслит рационально, но странное душевное состояние не позволяло ему думать иначе.

Виктор не знал, какие стихии имел в виду тот странный попутчик, но был готов с полной уверенностью назвать имя абстрактной сущности, им всем противостоящей. Сущности сильной, опасной и даже более непредсказуемой, чем сама Природа, но обреченной проиграть.

Он знал наверняка, что это… Разум. Создавший оружие, а теперь и нечто большее – Систему. Разум, который пытался навязать планете свои законы, не задумываясь над тем, что они не вписываются в природную гармонию и даже разрушают ее. Разум сильный, но все равно недостаточный для установления глубокого, созидательного контакта со стихиями, а потому идущий напролом к иллюзорным и оттого губительным целям. Разум человека, наивно решившего, что он уже достиг уровня Творца и теперь ему подвластно мироздание.

И вот теперь зарвавшийся человек получал первый урок. Болезненный и жестокий. Он терял одно из своих сложнейших изобретений и все дальше уходил от понимания сути движущих сил Природы. Перед ним лежал путь поражения и неведения. Путь в никуда…

По-прежнему пребывая словно в тумане, Шорников видел, как Гордиенко и его бойцы врываются в резервный оперативный зал Системы и как растерянно оглядываются по сторонам, не обнаружив там ни одного оператора и во-обше ни одного человека. А дальше…

Дальше произошло то, чего Виктор ждал и боялся. Проникновение в сердце «Водолея» подразумевало захват обезумевшего оператора и. автоматически, мгновенное отключение главного процессора, но за пультом никого не оказалось, и невольное замешательство стоило спецназов-цам победы. Воздействие Системы на людей было быстрым и жестким. «Водолей» не стал внушать им покорность или натравливать друг на друга. Он их просто «выключил». Как ненужные программные приложения. Первой, побледнев, рухнула на пол Таня. За ней последовали Лавров и Борис. Офицеры и агент Ивлев продержались целых десять секунд, но разобраться в управляющих кодах за такое короткое время было нереально. Последним отключился Гордиенко. Он мягко опустился на пол рядом с Шорниковым и поднял на него мутный взгляд.

– Сделай это… – были последние слова военного. – Тебя она не тронет…

Виктор с удивлением осознал, что относительно его Система действительно медлит. В чем причина такой снисходительности, он не понимал, но принять решение это не помешало. Шорников сел за пульт, и пальцы привычно забегали по клавишам. Надевать на голову обруч для мыслеконтакта он не стал. В отсеке, напичканном биоуп-равляюшей аппаратурой, прятаться от ментальной схватки с машиной было бессмысленно, и Виктор это отлично понимал, но все равно ожесточенно стучал по клавиатуре, словно давая понять бездушному монстру, что больше не желает иметь с ним ничего общего. Шорников чувствовал, как по спине сбегают капли холодного пота. Он постоянно ждал удара, но Система по-прежнему медлила. У Виктора даже мелькнула мысль, что «Водолей» никак не может поверить в предательство главного из своих создателей. Шорников почти закончил ввод кода, закрывающего все активные программы Системы, когда она, наконец, очнулась и поступила так, как требовал инстинкт самосохранения.

Инстинкт у машины! Виктор безвольно уронил руки и откинулся на спинку кресла. Он оставался в сознании, но полностью потерял способность двигаться. Работали только сердце и дыхательная мускулатура. Шорников уперся остановившимся взглядом в экран и мысленно попросил прощения у Гордиенко и всех прочих.

Он не смог, не оправдал, не исправил…

Или… или еще не все потеряно?

«Какая странная картинка в экране… Словно составленная из тысяч фрагментов, снятых тысячами операторов, под тысячами различных углов…»

Система выхватывала образы из сознания исполнителей и складывала их в общую панораму. Раньше такой фокус «Водолею» был недоступен. Но главное было не в том, что Система совершенствовала свои программные возможности без помощи инженеров, а в содержании картинки. Там, на берегу, что-то происходило. Что-то странное и труднообъяснимое.

Глазами тысяч исполнителей Шорников видел, как над региональными узлами и логовом «Водолея» сходятся тучи, как трясется и проседает земля, как ползет огненная трещина и семиэтажное здание сотовой компании проваливается в тартарары, а прочие узлы по всей стране рушатся по самым разным причинам, но почти одновременно. Среди причин были и удар чудовищной молнии в здание основного компьютерного узла на Урале, и небывалой силы торнадо, разрушивший подстанцию Системы в южных степях, а также горная лавина, похоронившая кавказский ретранслятор, и стремительное наводнение, смывшее здание подстанции в Сибири… Где-то случился выброс сернистых испарений, и образованный ими туман просто расплавил все приборы местного ретранслятора, а где-то произошло банальное замыкание и пожар. Взрыв газовой магистрали и гибель аппаратного блока в огне, мощный снегопад и обрушение здания ретранслятора под его массой… Калейдоскоп видений вращался до тех пор, пока окончательно не замолчал главный процессор.

Как только это случилось, на пульте погасли все огоньки, а экраны покрылись серой рябью. Система умерла.

Шорников закрыл глаза и провел ладонью по лицу. Так муторно ему не было еще никогда в жизни. За какие-то минуты на его глазах погибло все, чем он жил долгие годы.

– Вы это сделали? – тяжело поднимаясь с пола, спросил Евгений.

– Это произошло само собой, – Виктор удрученно покачал головой. – Мы живем в сейсмоопасной зоне… Через центр города прошла гигантская трещина. Здание сотовой компании оказалось прямо на линии разлома.