Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Молодой человек удивленно посмотрел на мастерового, который назвался Осипом Комиссаровым, и невольно сравнил себя с ним. Ему показалось, что они почти одного возраста. «Освободитель! — подумал молодой человек. — Как же темен еще народ… А когда разберется, поймет, его не удержишь! Придет время — и поднимется Русь, сметет всех дворян-тунеядцев вместе с царем-деспотом!»

Комиссаров ухватился руками за железные прутья ограды, прижался к ним и стал пристально смотреть в глубину сада. Однако, как он ни старался, как ни вертел головой в разные стороны, разглядеть ничего не смог. На аллеях — ни души. Царь отошел уже далеко. Его не было видно.

— Слышишь, парень, — старик резко дернул Комиссарова за полу пальто и оттащил от решетки. — Скоро их величество кончат гулять по Летнему саду и пойдут обратно к коляске…

«Пойдут обратно к коляске… Пойдут обратно к коляске… К коляске… К коляске, — вдруг забилось в голове у молодого человека. — Правильно! Когда пойдут к коляске!»

— …Тут ты их и увидишь, — продолжал старик.

Но этих слов молодой человек уже не слышал. В ушах его звенело, глаза застилало какой-то рябью. Неприятная дрожь и волнение охватили его. Потом звон начал постепенно стихать, и он опять услышал голос старика:

— Терпение, соколик, иметь надо, они недолго гуляют… Подожди!

«Подожду, конечно», — усмехнулся про себя молодой человек. Он отошел в сторону, но тут же вернулся и встал сзади этих людей, его правая рука по-прежнему была заложена за борт пальто…

А городового Лаксина, стоящего около калитки, все еще мучили сомнения. «Надо бы сообщить господину надзирателю!» — мелькнула у него мысль. Но того близко не было. Рука городового машинально потянулась к свистку: «Свистеть! Свистеть!» — и он поднес его к губам. Но тут новая мысль обожгла Лаксина: «Свистеть при государе императоре? Из-за чего? А если и на самом деле — прошение?.. Тогда прощай все: служба, довольствие…» Лаксин быстро вложил свисток в кожаный кармашек портупеи и, подхватив рукой шашку, бросился бежать к главным воротам. Но, пробежав шагов пятнадцать, остановился: «Что я делаю? А калитка? Я же не должен ее оставлять!»

Лаксин вернулся назад к калитке, осторожно открыл ее и вошел в Летний сад. Вошел и застыл, вытянув руки по швам. Государь император медленно шел по аллее в сопровождении своих племянников. Они о чем-то весело разговаривали. А сзади, шагах в двадцати, шел надзиратель Черкасов. Но вот Александр II повернулся и пошел обратно, к выходу. Лаксин стал осторожно подавать Черкасову знаки, но тот не замечал их. А увидев, понял, что у Лаксина что-то важное, и подошел к нему.

— Тут один подходил, ваше благородие… два раза…

Черкасов насторожился:

— Ну и что?

— Просился пропустить его через эту калитку в Летний сад.

— Зачем?

— Прошение, сказывал, хочет подать государю императору.

— Кто такой?

— Не могу знать, ваше благородие!

— Не пропустил?

— Никак нет, ваше благородие! Как приказывали!

— Молодец!

— Рад стараться, ваше благородие!

— Где он сейчас?

— Ушел к главным воротам.

— Давно?

— Как только государь император приехать изволили.

— Каков из себя?

— Высокий, в темном пальто, в фуражке… молодой сам… лет двадцати пяти, не более…

— Благодарю, братец! — произнес надзиратель Черкасов.

Жалобы и прошения полагалось сдавать в канцелярию. Но было немало охотников вручить их прямо царю. Что с ними можно было поделать? Они появлялись совершенно неожиданно, словно из-под земли. Вот и сейчас…

Обернувшись, Черкасов увидел, что Александр II уже приближается к главным воротам. Еще минута — и он пройдет через них, сядет в свою коляску и тогда…

Не мешкая ни секунды, Черкасов толкнул железную калитку и, проскочив в нее, бросился бегом вдоль решетки Летнего сада. Бежать было очень трудно, но он напрягал все силы. «Только бы успеть!.. Только бы успеть!..»

Еще издалека Черкасов различил в толпе, ожидавшей выхода Александра II из Летнего сада, высокого молодого человека, который неподвижно стоял около самых ворот. «Вероятно, тот, что недавно подходил к городовому Лаксину», — мелькнула у Черкасова мысль. А до ворот было еще далеко…

По толпе пробежал взволнованный шум голосов:

— Государь!

— Царь-батюшка!

— Где?

— Да где же?

— Вон! Вон! Смотрите!

— Да не толкайтесь же!..

— А вы не наступайте на ноги!

— Куда прешь, дурак?

— От дурака и слышу!

— Скотина!

— Он приближается!

— Шапки! Шапки долой! — не произнес, а скорее выкрикнул старик Зонтиков. Теперь он стоял впереди высокого молодого человека.

Толпа зашевелилась, люди обнажили головы. Молодой человек посмотрел в сторону приближающегося Александра II.

— Шапку!.. Шапку!.. — услышал он около себя голос Комиссарова.

Молодой человек снял фуражку; нехотя, но все же снял: не стоять же одному среди всей этой толпы в головном уборе…

— Дорогу, господа! Дайте дорогу его императорскому величеству! — зычно произнес полицейский.

И, пуская в ход кулаки, крикнул старому Зонтикову, который невесть как сумел пробраться вперед и пытался подойти ближе к экипажу Александра II:

— Осади, борода!

— Идет! Идет! — раздались голоса.

Молодой человек стоял, не двигаясь, он тяжело дышал. На лице выступили крупные красные пятна. Нервы его были напряжены до предела. «Сейчас он появится в воротах… Еще несколько шагов — и он пройдет мимо… А потом должен остановиться около экипажа, потому что там городовой уже держит наготове в руках его шинель».

Александр II, милостиво приветствуя своих верноподданных еле заметными кивками головы, медленно шел к экипажу. Вот он поравнялся со стариком Зонтиковым… До экипажа оставалось пять-шесть шагов…

Молодой человек резко рванулся вперед, оттолкнул в одну сторону Комиссарова, в другую — старого Зонтикова и выпрыгнул в свободное пространство — в «коридор», по которому только что прошел Александр II. Резким движением руки он выхватил из-за борта пальто пистолет и направил его в сторону царя. В его висках со страшной силой стучали какие-то молоточки, и он мысленно повторял про себя: «Только бы не промахнуться!.. Только бы не промахнуться!»

— Батюшки!.. — воскликнул старый Зонтиков.

В этот же момент кто-то сильно толкнул Комиссарова, и он дико закричал. Услышав этот крик, Александр II быстро повернулся и увидел направленный на него черный зрачок пистолетного дула. Прогремел выстрел…

В Зимнем

Четвертого апреля 1866 года — понедельник — день заседания Государственного Совета. Оно началось в половине первого и окончилось около четырех часов. Предвкушая отдых, члены Совета уже начали собираться домой, как вдруг пронеслась весть, что случилось нечто страшное. Сказали, что с этим известием прибыла племянница Александра II…

Через несколько минут в комнату быстро вошла возбужденная женщина в сопровождении молодого человека в военной форме. Это были племянники царя — герцогиня Баденская и герцог Лейхтенбергский.

— Стрелял!.. Стрелял!.. — едва успев войти, произнесла герцогиня.

— Кто?

— В кого стрелял?

— Когда?

— Случилось ужасное!.. — еле слышно проговорила герцогиня.

— В государя Александра Николаевича сделан был выстрел при выходе его из Летнего сада!.. — пояснил герцог Лейхтенбергский.

Все оцепенели. Никто из присутствующих не смог произнести ни слова. И только через некоторое время кто-то шепотом, осторожно спросил:

— А государь?..

— Слава всевышнему, он остался жив! — произнес герцог.

— Ранен? — так же осторожно спросил князь Долгоруков, начальник Третьего отделения.

— Цел и невредим! — ответил герцог.

И сразу же стало шумно в комнате от возбужденных голосов сенаторов. Оцепенение как рукой сняло. И всем захотелось узнать подробнее о случившемся.

— Кто же стрелял?

— Неизвестно.

— Скрылся? — спросил Долгоруков.

— Нет. Задержали. И по приказанию государя отправили к вам, в Третье отделение.

Долгоруков немедленно, на ходу простившись с присутствующими, быстрыми шагами, насколько позволял его преклонный возраст, направился к выходу, чтобы как можно скорее добраться до Третьего отделения.

Было спрошено все: и во сколько произошел выстрел, и кто помог задержать стрелявшего, и откуда стреляли, и каков из себя «злодей».

— А что же было потом? — спросил опять кто-то из сенаторов.

— Государь изволили поехать в собор.

— В какой?

— Вероятно, в Казанский, принести благодарение всевышнему за избавление от угрожавшей ему опасности. А мы направились к вам, сюда…