Я досчитаю до пятидесяти... (СИ) - Озолс Агата

Стася сочувственно улыбается.

- Нет, я не жалуюсь, - продолжает Франческа, - просто смотрю на вас и немного завидую. Вы такие молодые, красивые. И у вас еще так много времени впереди. Впрочем, что мы все о грустном? Станислава, я сделала несколько эскизов. Давайте их посмотрим вместе.

- Означает ли это, - задает вопрос Стася, - что вы принимаете мое предложение о сотрудничестве?

- Боже мой, - восклицает Франческа, - конечно, да! Завтра, в офисе моего поверенного, мы подпишем с вами контракт. Я его уже предупредила. В смысле, поверенного. С удовольствием поработаю с вами. Кстати, в молодости, я имела удовольствие слушать вашу матушку. Такой незабываемый голос! Глеб, выпейте еще кофе, а мы немного поработаем.

- С удовольствием, - отвечаю я. - Если вы позволите, я хотел бы посмотреть картины.

- Ну конечно, смотрите.

Франческа со Стасей уходят на второй этаж, оставляя меня одного. Я пью очередную чашку кофе, рассматриваю картины. Мне нравится это студия и очень нравится ее хозяйка. Ее немного старомодная речь, строгое платье и крохотные фарфоровые чашечки для кофе. И даже ее светлая грусть по умершему мужу.

Я оставляю чашку на столе и начинаю бродить по студии, разглядывая картины. Это действительно воспоминания, иначе не скажешь. Переходя от одного холста к другому, погружаюсь в чужую жизнь.

Странное чувство. Никогда до этого дня я не рассматривал живопись, как кусочки жизни художника. Для меня картина всегда была картиной. Художественной, исторической ценностью. Вложением денег, в конце концов. Сейчас каждое полотно это как часть мозаики, из которой складывалась жизнь Франчески. Кусочков много. Франческа права, сорок два года это почти целая жизнь. Начинаю представлять, какими бы были полотна нашей со Стасей жизни. Я не художник, нет. Даже в детстве не занимался рисованием. Но мне начинает казаться, что если возьму сейчас в руки кисть, то смогу нарисовать что-то путное. Смешно, право слово.

Что бы я нарисовал, будучи художником? Нашу со Стасей встречу, безусловно. Солнце, кусты малины, светлые волосы и радость знакомства. Свадьбу: белое платье, букет, пузырьки шампанского, золотой ободок на тонком пальце. Завтрак в Парижа: кофе, круассаны и холодный ветер с набережной Сены. Да, у нас тоже была одна чашка кофе на двоих. Вечер дома: запах тушеной говядины, мягкая шерсть пледа, два бокала на столике у дивана, нежность поцелуя. Одну из наших ночей: сбившиеся простыни, жар упругого тела, страстный шепот в темноте: "Самойлов, еще!" Память подкидывает очередную картинку: изумление в зеленых глазах, темное пятно на светлом кашемире, полушепот-полувздох: "Грязно". Мое настроение стремительно падает. Как бы я не хотел забыть, как ты не старался исправить, моя измена всегда будет стоять между нами.

Возращение дам отвлекает меня от невеселых мыслей.

- Вы закончили? - интересуюсь у Стаси.

- На сегодня да.

- Тогда нам пора, - обращаюсь к Франческе.

- Не буду вас задерживать, - отвечает она мне. - И очень надеюсь увидеть вас завтра.

- Конечно, - заверяю ее, - я буду сопровождать свою жену.

- До завтра, - прощается с Франческой Стася.

- Приятного вам дня, - Франческа закрывает за нами двери.

Уже на улице интересуюсь:

- У тебя еще есть на сегодня дела?

- Нет, - отвечает Стася.

- А планы?

- А у тебя? - она улыбается.

- Конечно, есть.

- И какие?

- Мы отправляемся гулять.

- Просто гулять? Без цели?

- Не просто, а вдвоем, - беру ее за руку. - А цель, пусть она останется моим секретом.

Стася кивает в ответ. Мы идет по улицам старой Флоренции. Разбитую чашку не склеить, так, кажется говорят? Хорошо, допустим. Тогда я найду другую чашку, новую. Сделаю ее сам. Вернее, мы сделаем ее сами. Я и Стася.

 Глава 30. Стася

День начинается в шесть тридцать утра, с телефонного звонка.

- Доброе утро, - слышу я голос мамы, - надеюсь, я тебя не разбудила?

- Господи, мама! Который у тебя час?

- Между Парижем и Флоренцией нет разницы во времени, - сообщает мне мама.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что-то случилось? - интересуюсь осторожно.

С одной стороны, мама любительница ранних подъемов, а с другой - зачем ей звонить мне в такое время?

- Знаешь, Ася, - говорит мама. - Это довольно странно - узнавать о жизни своей единственной дочери из ее профиля в Инстаграмме.

Ну да, теперь все ясно. Вчера мы подписали контракт с Франческой. Самойлов пошел со мной, мотивируя это тем, что синьора Донни пригласила его лично. Не то, что бы я была сильно против. Мне приятно его общество. Но довольно странно ходить на деловые встречи с мужем, тем более бывшим. С контрактом мы управились за несколько часов, а потом тот же Самойлов предложил отпраздновать такое значительное событие. Франческа была в восторге от этой идеи и предложила пойти в ресторан недалеко он галереи Уфицци. Мне понравился ее выбор- кормили вкусно и народа было немного, несмотря на сезон. Что сказать, посидели мы на славу. Во время ужина к нам присоединились знакомые Францески, получилась довольно большая компания. Глеб превзошел самого себя, ухаживая за несколькими немолодыми синьорами сразу. К концу вечера он покорил сердца итальянок. Одна из них так и заявила при прощании, что если бы не ее муж, она бы отбила у меня "такого грандиозного мужчину". За весь вечер мы много фотографировались. Что-то из фотографий выкладывала в Инстаграмм я, что-то Самойлов. Видимо эти фотографии и попались на глаза мамуле.

- Там было что-то неприличное? - интересуюсь у мамы.

- Нет, все очень благопристойно, - заверяет она меня.- Там ты, твоя художница, куча незнакомых мне итальянцев и твой бывший Самойлов.

- Я так понимаю, что именно Самойлов стал причиной столь раннего звонка?

- Ну не престарелые же итальянские дамы, - иронично отвечает мама.

- Так что бы ты хотела узнать?

- Ася, чуть меньше обреченности в голосе. Я не собираюсь устраивать допрос. Просто звоню узнать, как у тебя дела.

Мама права, для обреченности у меня нет повода. Ни она, ни отец никогда не лезли в мою жизнь и проявляли максимум такта.

- Мам, а отец когда-нибудь тебе изменял? - совершенно неожиданно задаю вопрос.

- Не знаю, - отвечает мама. - Если изменял, то мне об этом совершенно неизвестно.

- А если бы ты узнала?

- Не знаю, - повторяет она. - Ты хочешь услышать конкретный ответ, но у меня его нет.

- А ты ему изменяла? - продолжаю задавать вопросы.

- А это, Ася, тебя не касается, - улыбается мама в трубку. - Это наши с твоим отцом отношения. Так что у тебя с Самойловым?

- Не знаю, - повторяю я мамин ответ.

Не из вредности, нет. Просто потому, что действительно не знаю.

- Это ничего, - успокаивает меня мама, - разберешься в процессе.

- Ты думаешь? А если не разберусь?

- Значит, само утрясется. В конце концов, какая разница, как назвать то, что между вами происходит. Если тебя это утраивает.

- Наверное, ты права, - задумчиво соглашаюсь я. - Мам, что самое главное в отношениях?

- Для кого как.

- А для тебя?

- Для меня самое главное, это оставаться самой собой. В браке с твоим отцом мне это удалось. В отношениях, особенно в отношениях с мужчиной, нельзя переступать через себя.

- А измена?

- А что измена? Ты сама определяешь свое отношение к происходящему. Если ты готова закрыть глаза, то это твое дело. Ася, все, что происходит между мужчиной и женщиной касается только их двоих. Разумеется, если это происходит в рамках закона. Всегда найдутся желающие осудить, дать совет или высказать свое авторитетное мнение. Если тебе хорошо с Самойловым, будь с ним.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Но если это продлится недолго...

- А что, есть отношения с гарантией? - перебивает меня мама.

- Да, - соглашаюсь я. - С отношениями не так, как с часами, гарантийного талона не предусмотрено.

- Так что, будь собой и будь счастлива. Но все же мне хотелось бы узнать подробности.