Планета Шеол - Кордвейнер Смит

Мы колотили по каждому следующему фонарному столбу, но безрезультатно.

Бульвар Альфа Ральфа возвышался приблизительно на полкилометра над окружавшей нас местностью. Чем дальше мы шли, тем меньше было вокруг птиц, пыли и сорняков. Огромная дорога без всякой опоры устремлялась вверх, напоминая ленту, зацепившуюся одним кольцом в облаках. Мы устали бить кулаками по столбам, но ни еды, ни воды не появлялось.

Вирджиния начала капризничать:

— Не годится возвращаться теперь. А еды здесь, наверное, нет. Ну почему ты ничего с собой не взял?

Не хватало мне только носить на себе продукты! Зачем же их таскать, если они — везде и повсюду? Моя любимая, конечно, не слишком долго думала, прежде чем сказать мне это, но она была моей любимой, и я любил все ее достоинства и недостатки.

Макт неустанно барабанил по столбам. Наверное, он считал, что это как-то предотвратит нашу драку.

Внезапно произошло нечто неожиданное. В первое мгновение я увидел, как он ударяет по очередному столбу, а в следующее уже растерянно наблюдал, как он на огромной скорости удаляется от нас за горизонт. Он что-то кричал нам, но слов мы разобрать не могли. Еще мгновенье — и он исчез за облаками.

Вирджиния глянула на меня:

— Хочешь теперь вернуться? Макта нет. Мы потом скажем, что я устала.

— Ты серьезно?

— Конечно, дорогой.

Я засмеялся, немного рассерженный. Она ведь настаивала на том, чтобы мы пришли сюда, а теперь хочет вернуться, якобы чтобы доставить мне удовольствие.

— Нет, — сказал я. — Уже недолго осталось. Пойдем.

— Но Поль…

— Она стояла совсем рядом. Ее карие глаза глядели обеспокоенно, она как будто пыталась проникнуть в самые глубины моего сознания. «Ты хочешь, чтобы мы вот так общались?» — подумал я.

— Нет, — ответила она по-французски. — Просто мне очень многое хочется сказать. Я хочу идти к Абба-динго. Мне нужно идти. Мне это нужно больше всего. Но в то же время, я не хочу идти. Что-то там не так. Лучше уж мы с тобой чего-то не будем знать, чем совсем потеряем друг друга. Всякое может случиться.

— Ты имеешь в виду этот «страх», о котором говорил Макт?

— Нет, Поль, не то. Мне все это просто не нравится. Может, с компьютером что-то не так…

— Послушай! — прервал я ее.

Из-за облаков до нас донесся крик, похожий на вой животного, но слова можно было разобрать. Наверное, это был Макт. Я услышал: «Будьте осторожны!» Я искал его телепатически, но не смог найти. У меня началось головокружение.

— Пойдем вперед, дорогая, — предложил я.

— Да, Поль. — В ее голосе были одновременно счастье, смирение и отчаянье.

Прежде чем мы двинулись дальше, я внимательно посмотрел на нее: она была моей.

Солнце только что закатилось за горизонт. В насыщенном желтом цвете неба ее каштановые волосы отливали золотом, а карие глаза в радужных оболочках стали черными. В выражении лица девушки, отдавшейся своей судьбе, было больше смысла, чем во всей Вселенной.

— Ты моя, — прошептал я.

— Да, Поль, — ответила она и радостно улыбнулась. — Как хорошо услышать это от тебя!

Птица, сидевшая на ветке, странно взглянула на нас и улетела. Наверное, она не слишком одобряла чепуху, которую несут люди, поэтому и растаяла в темном воздухе. Я видел, как она пикировала, а потом полетела медленно, еле шевеля крыльями.

— Мы не так свободны, как птицы, — заметил я, — но мы свободнее тех людей, которые жили тысячелетия до нас.

В ответ она только прижалась к моей руке и снова Улыбнулась.

— А теперь, — сказал я, — идем за Мактом. Обними меня посильнее и держись крепче. Я стукну по этому столбу. Если не обед, то хоть какую-то возможность более быстрого передвижения мы получим.

Я почувствовал, как она крепко обхватила меня за пояс, и изо всех сил ударил по столбу. По какому из них? За мгновение их промелькнуло перед нашими глазами огромное множество. Земля под ногами оставалась такой же устойчивой, но мы сами неслись с безумной скоростью. Даже в «подземке» не бывает таких скоростей. Платье Вирджинии издавало звук, похожий на треск ломающихся веток. В мгновение ока мы оказались в облаке и тут же покинули его.

Перед нами простирался теперь совсем другой мир. Облака висели под ногами и над головой. Вокруг сверкало голубое небо. Мы прочно стояли на ногах — древние инженеры хорошо сконструировали эту дорогу — и в то же время летели все выше и выше, не чувствуя головокружения.

Еще одно облако.

А потом все произошло быстрее, чем можно рассказать. На меня обрушился страшный удар. Боль была ужасной. Ничего подобного я не ощущал в своей прежней жизни. Не знаю почему, но Вирджиния вдруг упала на меня, и потом начала тянуть за руки. Я хотел сказать ей, чтобы она отпустила меня, что мне больно, но у меня не хватало дыхания. Я боролся с ней. И только потом я понял, что подо мной ничего нет: ни моста, ни посадочной полосы — ничего. Я находился на самом краю бульвара, на развалившейся его части, через пролом внизу была видна лента реки или дороги.

Оказалось, что мы перескочили через большую пропасть и при этом я ударился грудью о край обрыва. Но боль не имела значения. «Сейчас придет врач-робот и вылечит меня», — подумал я. Но, взглянув на Вирджинию, я вспомнил, что здесь нет ни врача-робота, ни Содействия, а есть только ветер и боль. Она плакала. Я никак не мог разобрать, что она говорит.

— Боже мой, любимый, ты умер!

Ни она, ни я не знали, что такое «смерть», потому что люди обычно просто исчезали, когда приходило их время.

Мы знали только, что это прекращение жизни. Я пытался объяснить ей, что я жив, но она продолжала суетиться, силясь оттащить меня подальше от обрыва. Я попробовал сесть. Она склонилась надо мной и покрыла мое лицо поцелуями. Наконец, я смог произнести:

— Где Макт?

— Я его не вижу, — сказала она, обернувшись.

Я начал было вертеть головой в поисках Макта, но Вирджиния попросила меня успокоиться:

— Я посмотрю сама.

Она храбро ступила на край обрыва и глянула вниз. Всматриваясь в плывущие мимо и внизу облака, она вдруг крикнула:

— Я вижу его! Он такой смешной. Ползет как насекомое.

Я приблизился к ней, использовав всю силу своих рук и ног. Макт был внизу: крошечное пятнышко, вокруг которого летали еще более крошечные — птицы. Положение, в котором он находился, было мало приятным. Впрочем, возможно именно сейчас он удовлетворял жажду страха, которая делала его счастливым. Мне же не хотелось быть на его месте. Все, чего я хотел, — это еда, вода и врач-робот.

Но ничего этого не было.

Я попытался встать на ноги. Вирджиния старалась помочь мне, но я справился сам: