Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

Замминистра сельского хозяйства С.Г. Митин поднял на той конференции другой актуальный вопрос: «Ситуация такова, что сельское хозяйство не может дальше развиваться в условиях открытости рынка, в условиях глобализации, в условиях мирового разделения труда».

И это всем участникам было известно: вступление в ВТО нанесет селу смертельный удар. В решениях конференции сказано: «Недопустимо, чтобы Россия отказалась от реальных ценностей — развитого сельского хозяйства и сельхозмашиностроения — ради членства в ВТО».

Но если так, зачем же Правительство России и лично министр сельского хозяйства с таким энтузиазмом тащили и тащат нас в ВТО? Как может действовать государство, если министр говорит одно, а его заместитель — совершенно противоположное? Руководители-практики, а не политики из оппозиции сообщали с удивлением, что на все их обращения в правительство с вопросом о том, что станет с сельским хозяйством России после вступления в ВТО, им просто ничего не отвечают — даже при личных доверительных беседах.

Кардинального перелома в сельском хозяйстве за последние годы не произошло, но Президент говорит, что отрасль уже работает успешно. Он даже назвал ее «инвестиционно привлекательной». Как понимать это утверждение? В конце 2005 года, когда и было объявлено об «инвестиционной привлекательности», положение было таково: общая рентабельность всей хозяйственной деятельности сельскохозяйственных предприятий составила 8 %, а доход собственно от сельского хозяйства гораздо меньше. В 40 регионах России деятельность предприятий убыточна, а в целом по России доля убыточных предприятий составила 40 %. Где тут «экономический успех»?

Кредиторская задолженность отрасли «сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство» к концу 2005 г. превышала дебиторскую задолженность на 109 млрд. руб. Между тем вся прибыль (сальдированный результат, то есть прибыль минус убыток) организаций отрасли составила в 2005 г. 27,5 млрд. руб. Как можно считать «инвестиционно привлекательной» отрасль, в которой долги в 4 раза превышают всю годовую прибыль? Реформа эту отрасль разорила и столкнула в глубочайшую яму. Ее надо сначала из этой ямы вытащить, а потом говорить инвесторам о ее привлекательности.

Фактически «инвестиционная привлекательность» сельского хозяйства относительно очень низка, а величина инвестиций просто ничтожна (см. рис. 18).

При этом власть утверждает, что дела идут успешно — вот что страшно. В.В. Путин сказал: «Нам уже удалось добиться значительных успехов в производстве зерна. Из импортера Россия стала его экспортером».

При чем здесь экспорт, как он может характеризовать производство? «Недоедим, а вывезем», — лозунг министра финансов Российской империи. Мы к нему возвращаемся? В каком смысле надо понимать слова об «успехах в производстве зерна»?

Раньше в РСФСР производили до 120 млн. т зерна в год, а теперь по 70–80. Урожай менее 100 млн. т зерна в год в последние 20 лет до реформы был редкостью. В 1986 г., когда началась антиколхозная кампания, в РСФСР произвели 118 млн. т зерна.

Нормально на душу населения в стране надо иметь 1 тонну зерна в год — тогда хватает и на хлеб людям, и на комбикорм скотине, дающей молоко и мясо. В Российской Федерации сейчас производят чуть более 500 кг на душу — и вывозят зерно. В каком смысле мы должны считать это успехом? Власть мыслит какими-то неведомыми понятиями.

Вплоть до создания колхозов и совхозов российское село не имело запаса прочности, чтобы перейти к травопольным севооборотам и резко повысить урожайность. Сделали это — и по главным показателям (с учетом биологической продуктивности почв) вышли на уровень развитых стран. Нынешняя система с советской равняться не может — при тех же почвах и тех же людях. Так надо же разобраться, что мешает, и как-то решать вопрос, но уж не хвастаться успехами, это неразумно.

Рис. 18. Индексы инвестиций в основной капитал сельского хозяйства России (в сопоставимых ценах, 1984 = 100)

Результат аграрной политики 90-х годов — глубокий спад производства и технологический регресс. Вот надежный показатель — потребление электроэнергии в сельском хозяйстве на производственные цели. С начала реформы оно снизилось в России в 4,2 раза. Урон, который несет страна от этого регресса, вообще не измерить деньгами — большая сфера хозяйства выпадает из цивилизации.

Надо ясно отмежеваться от аграрной политики времен ельцинизма и выработать новую доктрину, основанную не на либеральной утопии, а на здравом смысле и трезвом расчете.

Очевидно, что совместная деятельность и жизнь людей могут быть организованы без купли-продажи и конкуренции — об этом писал уже Гоббс. Существуют разные способы предоставления и материальных ценностей, и труда (дарение, кормление, взаимопомощь, совместная работа, прямой продуктообмен и т. д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых блага и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым.

Подавление таких форм вызвало социальную катастрофу. Развивается она не слишком быстро в силу огромной прочности созданных в советское время систем жизнеобеспечения и устойчивости культуры людей, воспитанных русской литературой и советской школой. Однако на ряде направлений уже слышны тяжелые шаги Каменного гостя — приближение срывов и отказов больших систем.

Выход из кризиса невозможен без общественного диалога. Правительство обязано дать отчет: ради чего было загублено крупное механизированное сельскохозяйственное производство России? Что получила страна в целом и сельское население от этой реформы? Как можно продолжать преобразования, превращающие почти все пространство страны в зону бедствия и делающие Россию все более зависящей от импорта продовольствия?

Надо внятно отчитаться хотя бы по результатам «национального проекта» в сельском хозяйстве! Министр Гордеев много лет красовался на экране телевизоров и ушел, не отчитавшись. Но власть же никуда не уходит — пусть отчитается за него!

Глава 13 ПРЕОБРАЗОВАНИЕ СИСТЕМЫ ПОТРЕБНОСТЕЙ

Человек живет в искусственном мире культуры. Важная его часть — мир вещей. Он неразрывно связан с миром идей и чувств, человек осознает себя, свое положение в мире и в обществе по тому, какими вещами владеет и пользуется. Вещи — символы отношений. Воздействуя на отношение людей к вещам, можно изменить и их отношение к людям, к стране, к своей собственной жизни. Отношение людей к вещам — один из главных фронтов борьбы за души людей.

Последние двадцать лет граждане России были объектом небывало мощной и форсированной программы по созданию и внедрению в общественное сознание новой системы потребностей. В ходе этой программы сначала культурный слой и молодежь, а потом и основную массу граждан втянули в то, что называют «революцией притязаний». То есть добились сдвига к принятию российскими гражданами постулатов и стереотипов западного общества потребления.

Масса людей стала вожделеть западных стандартов потребления и считать их невыполнение в России невыносимым нарушением «прав человека». Так жить нельзя! — вот клич человека, страдающего от невыполнимых притязаний. Чтобы получить шанс, пусть эфемерный, на обладание вещами «как на Западе», надо было сломать многие устои российской цивилизации, отбросить многие заданные ею нравственные ограничения.

В обыденном сознании укоренилось представление, что потребности даны человеку объективно, что они естественны. Человеку нужна пища, одежда, жилище и т. д. Слово «объективно» можно принять с оговорками — если учесть, что имеется в виду объективность социального бытия, выскочить далеко за рамки которого отдельный человек не может. Но «естественными» потребности человека считать никак нельзя. Это ошибочное представление.

Человек создан культурой, и его потребности — также продукт культуры. Биологические потребности человека как живого существа очень невелики. Они даже «подавляются» культурой — большинство людей скорее погибнет от голода, чем станет людоедами.

На самых ранних стадиях развития человеческого общества люди жили собирательством и охотой. Материальные потребности у них были еще неразвиты, и на их обеспечение было достаточно потратить около двух часов в день. Это был «век изобилия», и люди имели много времени для досуга, который использовали, чтобы созерцать мир, совместно создавать большие мифологические системы и музыку, заниматься наскальной живописью.

Новые материальные потребности создавались обществом в его развитии как стимул для более интенсивного и продолжительного труда в выполнении общих задач. Они не были предписаны природой человека, а были обусловлены социально исходя из целей данного конкретного общества в данный исторический момент. Как писал Маркс, «потребности производятся точно так же, как и продукты и различные трудовые навыки».