Русский корсар (СИ) - "Skif300"

- И как вашу жену звали в девичестве? Случайно не…. – с нескрываемом сарказмом, назвал он несколько королевских фамилий.

- Что вы, - замахал я руками, - моя жена всего лишь старшая дочь германского графа Иоганна Фуггера.

Фамилия тестя произвела эффект разорвавшейся бомбы. Нет, гизёнок только досадливо скривился, а вот остальные придворные… Мои акции в их глазах поднялись на недосягаемую высоту – большие деньги здесь уже стали важным мерилом положения в обществе. Миг – и лица окружающих сменили выражение с легкой почтительности на самые любезные и доброжелательные.

- Да ты, сейчас богаче меня, - хохотнул король, но в его голосе мне послышалось лёгкое недовольство. – Вряд ли сейчас в казне найдётся больше тридцати тысяч экю.

- Что вы, Ваше Величество. Все мои деньги будут потрачены на освоение диких земель в Новом Свете, под патронажем французской короны. А это значит, что они формально станут Вашими, как моего верховного сюзерена. В связи с этим, я хотел бы получить от вас позволение на основание за океаном новой колонии.

- Считай, что моё позволение и одобрение ты уже получил, - видно было, что моя речь Карлу понравилась. А что? Денег не прошу, новые земли для Франции присоединить обещаю. Чем плохо?

- Только не поссорь нас с испанцами, тут я тебе не помощник. Своих проблем хватает. Да, можешь набрать себе гугенотов, чем больше, тем лучше.

- Меньше…, - буркнул король себе под нос, так что последние слова прозвучали неразборчиво.

После чего, резко потеряв интерес, он по-королевски, не прощаясь, покинул мою компанию.

Я разочарованно смотрел ему в след. Аудиенцию у французского монарха представлял себе несколько иначе. Нет за разрешение вербовать гугенотов, конечно, спасибо, но я бы и сам догадался. Но, там о многом ещё надо было поговорить. Основание новой колонии само по себе поднимает множество вопросов. Некоторые из них для частного лица, без поддержки верховной власти, создадут массу дополнительных трудностей. Но, королю стало не интересно. Всякое желание помогать этому недалёкому придурку пропало. Но, и ждать тоже не хотелось. Да, через четыре года он умрёт от последствий туберкулёза. Не оставив наследника мужского пола. С его преемником Генрихом III, шансов договориться больше. Но время! Терять его совершенно не хочется. В расстройстве я бродил по дворцу, изучая быт и повадки аборигенов.

На тему средневекового быта в моём будущем ходило много анекдотов, в стародавнем значение этого слова – занимательных историй. Часто, основанные на реальных фактах, эти истории слишком вольно интерпретировались и преувеличивались.

Описание грязи на улицах средневековых городов ещё более-менее соответствовало действительности. А вот утверждения, что европейцы поголовные грязнули, бегущие от мытья, как чёрт от ладана – требовали уточнений. Да, люди в шестнадцатом веке мылись не так часто, но мылись. Редкая помывка следствие не отвращения к процессу, а вынужденное ограничение, зависящее от толщины кошелька. Воды в Париже было мало, стоила она дорого. Сену загадили, летом она наполовину пересыхала. У фонтанов с утра стояли длинные очереди, где слуги из богатых дворцов толкались с простыми горожанами. Бани были, но … Во-первых, их опасались по причине заразится чумой. Во-вторых, церковью они не одобрялись. Одной из причин неодобрения служило процветающее в них распутство – баня практически приравнивалась к разновидности борделя. Поэтому, горожанам приходилось как-то выкручиваться. А это было не просто, так как, чтобы просто нагреть воду нужны дрова, которых опять же не хватало. Обогреть дом, сварить пищу, утолить жажду – или помыться? Выбор очевиден.

Материально обеспеченным было проще: бочка с водой, как личная купальня. Опять же не каждый день, но даже раз в неделю или две – не позволяли зарасти грязью. Походил по залу, незаметно принюхиваясь к дамам, эксперимента ради. Пахло весьма приятно, иногда даже слишком: благовония просто шибали в нос. От мужчин немного несло потом, но это мужчины… Грязных рук не заметил вообще. Перед приёмом пищи руки мыли в специальных чашах, как в древнем Риме. Сначала это делал король, затем все придворные по очереди. К столу подавали салфетки и полотенца, вытирать руки скатертью считалось неприличным. При сморкании использовались носовые платки.

Много писали про отсутствие туалетов в Лувре и Версале. Что сказать, Людовик XIV был тем ещё грязнулей, мывшийся только в силу крайней необходимости. Сейчас с исполнением естественных надобностей вроде получше. Нет под лестницами и в углах попахивает, слуги ходят и окуривают воздух ветками можжевельника. Кусты вокруг, я не обшаривал, подозреваю можно вляпаться. Но, у тех, кто живёт во дворце, в каждой комнате имеются горшки, ночные вазы или специальные стулья и банкетки с дыркой, драпированные плотными тканями. У короля под таким стулом, индивидуально сделанный для этого случая серебряный таз.

Для гостей имеются подобия уборных – типа небольших комнаток или подобия ниш в коридорах, загороженных ширмами. Там стоят те же ночные вазы или чаще имеются широкие щели, прорубленные в полу. В частных домах у знати уборные располагают на чердаках, чтобы меньше распространялись запахи. Такого, как писали в Интернете, чтобы мужчины с риском для здоровья опорожнялись с дворцовых подоконников, или дама, приседая у стенки, делала свои дела, укрываясь за широкими юбками – я не заметил. Да, и как бы у неё получилось? Знатные дамы сейчас носят панталоны, нижние юбки здесь удел для крестьянок и простых горожанок. Вши плюс разная комнатная живность присутствует, но с нею пытаются бороться присыпками и особыми травами. В общем, проблем хватает, но всё не так фатально.

Каюсь, посетил подобный уголок, природа своё взяла. С интересом осмотрел небольшой закуток по площади на два посадочных места. Бедновато, запашок присутствует. Но, со школьным уличным сортиром моего детства не сравнить, здесь прибирают почаще. В углу небольшой бочонок с водой, нарезанные тряпочки. Какой-никакой, а сервис.

Чуть позже, стоя у окна, увидел занимательную картину. Некий дворянин, решил избавиться от излишков жидкости на свежем воздухе, ладно хоть с другой стороны от фасада. Вытерев беретом разгорячённое лицо, он пристроился прямо у дворцовой стены.

В голове моментально всплыла переделка старого школьного стишка:

Короны преданный вассал,

Он стены Лувра … «подписал».

Ну, прям как дядя Витя, муж материной сестры. Он, тоже, когда к деду в гости приезжал, то если выпьет, никогда до места не дойдёт. Только так, за угол и … Городской, к уличному сортиру непривычный… Ничего в мире не меняется…

Ладно, всё это хорошо, но мне то как дальше? И здесь на помощь пришло провидение, ибо за добрые дела всегда воздастся.

Внезапно подошли два подростка, выглядевшие, как натуральные пажи, коими они и оказались.

- Это он, это он! – закричал младший из них, с детской непосредственностью, дёргая меня за одежду.

- Простите горячность моего брата! - старший вежливо поклонился, - И позвольте поблагодарить вас от всей души! Если бы не вы, не знаю, чтобы с нами стало.

Я нахмурился, потом заработала память Захара. Пару лет назад, он с группой конных ратников наткнулся в татарской степи недалеко от польской границы на обоз с молодыми невольниками. Дело житейское, но среди девок затесалась группа мальчиков, причём явно непростого происхождения. При разборке выяснилось, что это специальный заказ одного турецкого паши, любящего нетрадиционные отношения. Мальчишек проводили до ближайшего селения – и отправили домой под присмотром местных, нам далеко заходить на территорию враждебного государства было опасно. А с татарами, сопровождающими невольников, предок поступил сурово – всех, кто выжил посадили на кол.

И вот видно, эти пострелята, вытащенные им из передряги, оказались французами.

Через пару минут, ко мне подошёл увенчанный благородной сединой морщинистый дворянин. Учтиво представившись, он горячо поблагодарил за спасения внуков. Было видно, что старый вояка, на самом деле испытывает ко мне тёплые чувства. В конце своей короткой речи, он пообещал оказать мне любую помощь. Если только это в его силах. Сначала хотел отказаться, но подумав, попросил совета. Быстро описав ему ситуацию со своими планами, пожаловался на отсутствие к ним интереса со стороны короля.