Гэбрил Сухарь - Дмитрий Данилов

— Не беспокойся, друг, я пушинки с него сдувать буду, — пообещал я, и удовлетворённый моими словами Марсен, принёс смокинг и пару парадных лакированных туфель.

— Не забудь вернуть его завтра, — попросил адвокат. — Мы с Тиной пойдём в оперу, и я хочу произвести на неё впечатление.

— Дружище, ты не отразим в любом наряде, — в моём голосе было столько мёду, что пчёлы удавились бы от зависти.

Марсен отправился на следующий тур общения с новой секретаршей, а я пошёл облачаться в смокинг.

Чтобы соответствовать образу богатого кутилы, пришлось соскоблить наросшую щетину на щеках. Как обычно не обошлось без жертв — порезался в нескольких местах, и сердобольная Лиринна помогала заклеивать ранки газетной бумагой, чуточку смоченной одеколоном.

Ещё через час мы были в полном парадном облачении. Я весь из себя элегантный (плохо, что жена не может увидеть, она сейчас бы кусала локти от досады) — в смокинге; накрахмаленной манишке с галстуком-бабочкой, туго завязанным на шее; сверкающий чёрными, натёртыми до блеска туфлями; с плащом, небрежно перекинутым через левую руку. Лиринна — сама мисс Очарованье, в бархатном платье с волнующими разрезами, облегающем прекрасную фигуру; с драгоценностями в ушах и на шее; и в туфельках-шпильках на красивых длинных ногах. Мы оглядели друг друга и улыбнулись. И не важно, что мой наряд позаимствован из гардероба приятеля, чей офис находится за стенкой, а драгоценности Лиринны на самом деле принадлежат старику ювелиру. Главное, что здесь и сейчас мы словно окунулись в волшебный мир сказки, в котором каждый из нас особа королевской крови. Принц и прекрасная принцесса! Герой и героиня! Красавица и чудовище, ой, то есть «красавица и красавец».

— Пойдём? — предложил я, и Лиринна тут же откликнулась с радостным предвкушением:

— Пойдём.

Мы торжественно продефилировали по коридору. Жаль, что сейчас он пустовал, даже Марсен куда-то умчался по своим делам. Лишь привратник, тот самый малый, на которого я точил зуб с того момента, как он «забыл» предупредить о том, что Карлик Джо и его громилы пасутся возле моего офиса, разинул рот от удивления, и я его простил, хотя совсем недавно собирался, по меньшей мере, расквасить физиономию. Чувствуя вину, привратник сбегал и вызвал нам кэб.

Мы уселись в него и помчались в сторону ночного клуба «Серпентарий». Я приобнял Лиринну за талию, она покосилась на меня, но ничего не сказала, лишь чуточку отодвинулась. Потом кэб подпрыгнул на булыжнике, выбитом из развороченной мостовой, кабину качнуло вправо, и Лиринна оказалась почти впритык ко мне. Дальше я её уже не отпускал до конца пути.

По дороге в голову как всегда стали приходить разные мысли. Одна из них меня удивила. Теперь, после того, как мэрия расторгла предыдущий неудачный брак, я превратился в холостяка, не связанного никакими узами. Вот она, свобода! Никто тебя не встречает на пороге с недовольным ворчанием, не заставляет совершать идиотские поступки и давать обещания, которые ты просто не в состоянии выполнить. Живи и радуйся! Но почему хочется совершенно иного? Почему, вдыхая лесной запах, пропитавший волосы Лиринны, я снова думаю о семье? О самой настоящей семье, где каждая мелочь проникнута любовью, заботой и добротой. О детях, жаль, что я до сей поры, не узнал радости отцовства. О доме. Да, в который раз мысли возвращаются к дому и я, кажется, буду совсем не против, если в один день Лиринна станет его хозяйкой. Но согласится ли она? Кто знает, какие чувства эльфийка испытывает ко мне? Сам я боюсь об этом спрашивать и предпочитаю молчать. Так у меня есть хоть какая-то надежда.

Кэб остановился в двух шагах от парадного входа, украшенного разноцветными гирляндами и шарами. Несколько масляных фонарей, освещавших площадку для парковки кэбов и карет, создавали иллюзию карнавальной ночи.

— Приехали, сэр, — прохрипел кэбмен.

— Спасибо, — ответил я. — Сколько с нас?

Кэбмен назвал цену (вот мерзавец, пользуется тем, что клиент не хочет уронить себя в глазах дамы), я вышел из кабины, огляделся по сторонам, вдохнул беспечный воздух светской жизни и вытащил из кармана мелочь:

— Сдачи не надо! — затем помог Лиринне спуститься на землю.

Кэб сразу укатил в темноту, а мы с Лиринной подошли к входу, где стоял швейцар. Выглядел он внушительно — этакая глыба, способная растереть в порошок любого, кто осмелится проскользнуть, минуя контроль.

— Добрый вечер, — поприветствовал он. — Могу я увидеть вашу членскую карточку?

Я показал карточку, которую дал Гвенни. Швейцар поднёс её поближе к близоруким глазам, убедился, что она не поддельная и отдал со словами:

— Всё в порядке. А дама?

— Она со мной, — ответил я.

Швейцар вздохнул и посмотрел с неодобрением. Насколько я знаю толк в заведениях подобного рода, обеспечение дамским эскортом одна из их специализаций, и гостя, пришедшего со своей спутницей, тут не особенно жалуют — клуб теряет дополнительные барыши. Наконец, не найдя предлога для того, чтобы придраться и отказать в праве доступа в святая-святых «Серпентария», швейцар разрешил с неподдельной грустью:

— Проходите, пожалуйста. Приятного вам времяпрепровождения.

— Спасибо, — кивнул я и вошёл во чрево ночного клуба.

Думаю, при свете дня «Серпентарий» производил бы не столь яркое впечатление, но, в освещении обильного числа люстр со свечами и канделябров, заведение выглядело просто шикарным. Повсюду настелены ковровые дорожки, стены задрапированы тяжёлыми и роскошными шторами преимущественно зелёного цвета. Очень много ниш, в них стояли мраморные статуи, и били небольшие фонтанчики. От обилия позолоты на ручках дверей и поручнях лестниц слепило глаза. Повсюду сновали предупредительные и улыбающиеся слуги в ливреях, готовые выполнить любую блажь и прихоть гостя. Лопающиеся от сознания собственной важности господа ходили, окружённые стайками молоденьких смазливых девиц. Большинство девушек по возрасту годилось своим кавалерам во внучки, но это никого не смущало. Девицы томно прижимались к плечам мужчин и время от времени смеялись над плоскими остротами и бородатыми анекдотами кавалеров. Периодически раздавались раскаты громкого мужского хохота и притворное хихиканье барышень.

Лиринне здесь сразу не понравилось, я понял это по застывшему выражению скуки на её лице. Она была эльфом — дитём леса и природы, где всё настоящее, органичное, лишённое притворства и лжи. А в этом мирке мыльных пузырей, затхлой атмосферы и искусственных эмоций Лиринна чувствовала себя потерянной. Мне после ухода жены хорошо знакомо это чувство, но я был человеком, а, как известно мы, люди, можем освоиться везде. Бросьте нас в воду, и, спустя время, следующее поколение отрастит жабры. Наверное, поэтому эльфов, гномов и илонов становится всё меньше, а нас, людей, наоборот, всё больше. Когда-нибудь в этом мире останемся только одни мы, хорошо, что я не доживу до этого часа.