Новая жизнь темного властелина. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

— Оттуда открывается замечательный вид на город. Причудливые улочки, много зелени — красиво. А ночью можно без помех разглядывать звёзды — мне повезло: на небе не было ни тучки. Вот куда обязательно нужно приводить иностранцев.

— При чём здесь город, какие иностранки?! — сказала Лукория.

Мне почудилось, что льера едва удержалась от того, чтобы схватить меня за плечи и встряхнуть. Мышцы на её руках напряглись. Пальцы скрючились и тут же сжались в кулаки.

— Ты видел… её?

Последнее слово Лука произнесла с придыханием.

— Ты о королеве?

— Ну а о ком жеж ещё?!

— Видел, — сказал я.

Штос-офицерша едва не задохнулась от возмущения.

— И это всё, что ты можешь сказать?! — воскликнула она.

Я привстал, отложил в сторону карауку.

— Льера Лукория, я не понимаю, что именно ты хочешь от меня услышать. Да, я видел королеву. И даже разговаривал с ней.

— В городе говорят жеж… ты сбежал из башни.

— Не сбежал, а ушёл, — сказал я. — Даже шикарный вид на город быстро надоедает. А я проторчал в Мужской башне почти два дня.

— А… она?

— Королева? Осталась там. Я, между прочим, предлагал ей уйти, если ты на это намекаешь. Но Каталиния Восемнадцатая предпочла остаться в своей комнате.

— Как жеж тебе повезло!..

Лука уселась на кровать — резко, словно внезапно лишилась сил.

— Знаешь, о чём я писала в письме — в том, из-за которого заварилась вся эта каша с заговором? — спросила она.

Я пожал плечами. Не сказал Луке, что сжёг это злополучное послание в кабинете старшей дознавательницы. Впрочем, оно успело сыграть свою роль.

— Я в нём просила сестру отыскать способ связаться с королевой. Любой. Пусть не увидеться, а только передать ей коротенькую записку.

— Зачем? — спросил я.

— Зачем?! — переспросила Лука.

Посмотрела на меня с таким изумлением, точно я сморозил глупость.

— Зачем… — повторила она. — Кир, ты… видел её глаза?

* * *

Штос-офицерша Лукория была влюблена в королеву Каталинию Восемнадцатую.

После слов о «её глазах» и того мечтательного взгляда, которым Лука их сопроводила, я в этом не сомневался. Льера иль Гише не пыталась отрицать свою влюблённость. Напротив: её прорвало на откровения — она выплеснула на нас с Васей настоящий поток обрывочных рассказов и признаний. Даже несмотря на то, что к такой чести мы с Васелеидой не очень-то и стремились.

От Лукории мы узнали, что свою службу она начинала в гвардейском отряде, отвечавшем за охрану дворцового комплекса — десять лет назад, ещё при жизни матери нынешней королевы. Тогда она и увидела впервые Каталинию Восемнадцатую, «стройную девчушку с яркими зелёными глазами». Но воспылала чувствами к молодой королеве Лука лишь в прошлом году.

Тогда штос-офицерша сопровождала правительницу в поездке по королевству. Её отряд сняли с охраны дворца — назначили в парадное сопровождение королевского кортежа. Льера иль Гише не один день наблюдала за поведением молодой королевы. Но лишь на обратном пути, у самой столицы осознала, что больше не может не думать об «этих глазах».

Признаться наследнице престола в своих чувствах льера Лукория тогда не решилась. Когда же молодую монархиню объявили сумасшедшей и заперли в башне, Лука воспылала надеждой. Поняла, что у неё появился шанс проявить себя, добиться если не ответных чувств, то хотя бы дружбы и внимания королевы. И ради этого она готова была на всё. Стоило лишь Каталинии Восемнадцатой её о чём-либо попросить.

Штос-офицерша решилась связаться с Катей уже после того, как сестра покойной королевы расформировала дворцовую гвардию, отправив её офицерш служить на задворки королевства. Достучаться до королевы из маленького посёлка на океанском побережье оказалось не так просто. Поэтому льера иль Гише и попросила помощи у своей младшей сестры, чьи подруги приходились дочерями чиновниц из ближнего круга регентши.

Но связаться с Каталинией Восемнадцатой у льеры иль Гише так и не вышло.

* * *

— Что ты хотела ей предложить? — спросил я.

Слушая откровения Лукории, вновь придвинул к себе карауку, наигрывал спокойную, печальную мелодию — точно подбирал музыкальный фон под рассказ штос-офицерши.

— Всё, что бы она ни пожелала, — ответила Лука.

Она сидела рядом со мной, опустив взгляд, разглядывала носки своих сапог. Плечи её поникли, пальцы теребили тесьму на мундире. Из груди льеры то и дело вырывались тоскливые вздохи.

— Даже устроила бы тот самый заговор, в котором тебя обвинили? — спросил я.

Лука повела плечами. Повернула ко мне всё ещё опухшее от побоев лицо — льера Лукория либо не видела необходимости приводить его в порядок, либо не находила на это времени.

— Она королева, — сказала штос-офицерша. — Я без раздумья исполнила бы любой её приказ. Ведь именно ей я когда-то дала присягу.

Говорила твёрдо: верила в свои слова.

— Тогда пиши, — сказал я.

— Что писать? — спросила Лука.

Я взмахнул рукой.

— Всё, что ты нам только что рассказала. И про зелёные глаза… и про присягу. Про чувства свои напиши обязательно. Не жалей слов: краткость не всегда сестра таланта — иногда она признак косноязычия. Говорить у тебя получалось неплохо. Вон, Вася не даст соврать. Надеюсь, письменно свой рассказ ты изложишь не хуже. Помни только, что ты пишешь любимой женщине, а не строчишь донесение вышестоящему начальству.

— Кому пишу?

Штос-офицерша отпрянула от меня, словно испугавшись.

— Лука, не строй из себя непробиваемую солдафонку, — сказал я. — Уж я-то знаю, что ты не такая. Пиши своей королеве. Всё, что только что рассказала нам. Если её это не проймёт — значит, у вашей Каталинии Восемнадцатой попросту нет сердца. Вон, от твоей истории даже у Васи на глазах появились слёзы.

Слуга рода Силаевых перестала натирать меч, посмотрела на меня. Промолчала: должно быть сообразила, что я лишь образно выражался — мне и самому было сложно представить Васю плачущей из-за каких-то там чужих сопливых историй. Но Лука-то знала Васелеиду не так хорошо, как я: могла и поверить.

— Напишу, — сказала Лука. — И что дальше? Ты знаешь кого-то…

— Сам отнесу.

Теребившие тесьму пальцы штос-офицерши замерли.

Лука разглядывала меня сквозь щёлочки между опухших век — пыталась сообразить, говорю я серьёзно или разыгрываю её.

— Ты?

— Льера Лукория, — сказал я. — Что тебя не устраивает? Я не подхожу тебе в качестве посланника?

Сыграл тоскливый