Янтарная кровь куртизанки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Ты спокойна теперь, Вейра?

Губы прижались к её шее, прямо под ухом, а голос снова был прежним — хрипловатым, насмешливым, отвлечённым. Но она не фыркнула, как раньше, а улыбнулась:

— Да. Вы прогнали мой кошмар, мастер Виджан.

— Расскажи мне о нём.

— Нет, — Вейра покачала головой. — Слишком уж он страшный.

— И всё же. Я с тобой, маленькая пугливая птичка, не бойся.

— Вы сами говорили, что интуиция… Нет, я не могу. Озвучить сон это как будто признать, что он реален!

Губы скользнули к горлу, щекоча и возбуждая. Виджан повернул Вейру к себе лицом, и в неясном свете очага его глаза блеснули, как Путевая звезда на безлунном небосводе:

— Вейра, ты должна. Ведь неизвестно — вещий ли это сон или виденье прошлого…

— Я никогда не видела по-настоящему вещих снов, — вздохнула она, поддаваясь и уговорам, и ласке губ. — Я не провидица, я просто заблудшая душа непонятно какой масти.

— Девочка моя, твоя кровь даёт тебе неограниченную власть над людьми и над сновидениями, — шёпот сводил с ума, склонял к покорности, которую Вейра знала с самого детства, и она не выдержала. Сдалась снова и снова на милость победителя её сердца.

— Я видела императорскую семью, мастер Виджан. Они умерли. Все, о Творец, они все пали, отравленные… Это было ужасно…

— Отравленные?

Всем телом Вейра почувствовала, как полицейский напрягся, замерев, и покрутила головой:

— Это всего лишь сон, успокойтесь. Императорская семья ужинала, принцессы смеялись над чем-то… А потом все упали, и эта жуткая пена изо рта… Их отравили, не ходи к провидице! Творец, как можно видеть такие сны…

— Вейра! Всех отравили? Всех? Кто ещё был на ужине?

Мастер Виджан вскочил, запустив, по обыкновению, пальцы в волосы, и Вейра мягко ответила, поглаживая его по плечу:

— Там ещё была кормилица с младенцем, но она ускользнула. Быть может, тем младенцем была я? Быть может, это воспоминания из раннего детства?

— У вас было двое братьев, принцесса Алларис! — процедил сквозь зубы полицейский, натягивая штаны. — И ваша семья погибла в вероломном нападении разбойников, когда императорская чета с детьми осуществляла паломничество к Триединому Источнику. Спаслась лишь маленькая девочка, которой было шесть месяцев…

— Откуда вы знаете это?

— Мой отец, да пребудет Воин милостив к его душе, служил тогда в имперской гвардии, сопровождающей правителей в выездах. Он спрятал принцессу у деревенского жреца и вернулся на место трагедии, окровавленный и умирающий, чтобы никто никогда не узнал о том, что девочка выжила.

Мастер Виджан говорил, не прекращая, и одевался так быстро, как умеют это делать только военные и блудницы. А Вейра не могла поверить своим ушам. Его отец? Его отец спас маленькую девочку от неминуемой смерти, рискуя собственной жизнью… Но…

— Откуда вы знаете об этом?

— При смерти отец велел найти вас и позаботиться о том, чтобы законная наследница Корганда Третьего взошла на трон империи.

Вот оно как… А она думала… Что мастер Виджан спасает её потому, что она ему небезразлична как женщина.

— А сейчас, моя милая маленькая Вейра, я должен скакать в мегаполию и узнать, вещим ли оказался ваш сон, или императора Иллария можно ещё спасти.

— Езжайте, — холодно ответила она, заворачиваясь в покрывало. — Это ваш долг.

Застегнув пуговку плаща под небрежно повязанным шейным платком, полицейский строго посмотрел на Вейру:

— Никуда не выходите, вильена Эбенер. Я скоро вернусь.

Минуту спустя Вейра уже любовалась медленно тающими на пороге снежинками, впущенными мастером Виджаном с улицы. Даже через дверь буран выл, будто голодный волк, и она поёжилась, плотнее завернувшись в покрывало. Не дура, чтобы выходить в такую погоду на двор… Как полицейский не боится? Только бы доехал, только бы вернулся… Только бы сон оказался не вещим…

Огонь почти угас, лишь слабенькие язычки пламени ещё лизали чёрные, выжженные до самого нутра поленья. Со вздохом Вейра встала и, подвязав покрывало, сунула ноги в свои бальные туфли. У рачительной хозяйки всё было на своих местах. Маленький топорик, детский, откалывал щепы от полена, будто нож резал чуть подтаявшее масло, забытое в тепле. Присев на корточки у очага, Вейра оживляла огонь, скармливая ему, жадному, по маленькому кусочку дерева, а, когда пламя разгорелось, словно проснувшись от сладкого ночного сна, положила на растерзание два полешка. Есть ли в этом доме хлеб? Если мастер Виджан вернётся… Когда он вернётся, будет голоден, это уж непременно! Вряд ли подумает зайти за покупками в лавку…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пошарив в ларе, Вейра нашла мешочек муки и немного соли. Закваски не было нигде, видать, хозяйка забрала её с собой, когда уходила. Что же, получатся лепёшки, и то хорошо.

Она принесла снега в котелке и растопила его над огнём, тщательно выскоблила стол ножом — до блеска, припорошила мукой и принялась месить крутое, тугое, масляное тесто. Свекольная бражка, оставшаяся с вечера, разогрела кровь, разогнала мысли и навеяла воспоминаний…

Полицейский сидел на кровати, свесив руки между колен, опустив голову, сгорбившись. Вейра с замиранием сердца поставила на столик поднятый из зала поднос с литровой кружкой эля и пыльной бутылкой муссата. Всего неделю назад мастер Виджан купил её невинность, и мысль о том, что он больше никогда не пойдёт наверх с Вейрой, жгла обидой. Однако полицейский пришёл, заплатил и даже велел подать напитки, хотя матушка Бийль не любила, когда пьют в комнатах.

Вейра подала кружку мастеру Виджану:

— Ваш эль.

Он только махнул рукой, не глядя на неё:

— Как же я устал…

Его голос звучал глухо и совсем не похоже на прежнего мастера Виджана. Бедный… Наверное, много работы. Вейра развязала поясок юбки, как учила Лира, и встала перед мужчиной, подтягивая подвязки чулок:

— Хотите, я разомну вам плечи?

— Нет. В голове я устал, маленькая птичка, в голове…

Она присела рядом на кровать, положила руку на его плечо:

— Хотите, я поглажу вас по волосам, и вся усталость пройдёт, как и не было?

Не дожидаясь разрешения, Вейра провела пальцами по длинным кудрям, прежде чем запустить всю пятерню в их шёлковую кутерьму. Слегка надавила, массируя, пустила руки кругами, стараясь нажимать туда, где, как ей казалось, сидит проклятая усталость. Просто убрать её. Прогнать. Пусть убирается далеко-далеко… Пусть никогда не возвращается!

Мастер Виджан вдруг схватил её за руку и отбросил ладонь от головы. Вейра испуганно отшатнулась и, перебирая ногами, отсела подальше. Полицейский фыркнул:

— Боишься? Не бойся. Не надо всего этого. Не надо меня ублажать. Хочешь — пей, хочешь — ляг поспи… Я отдохну немного.

Стащив сапоги, он раскинулся на кровати с явным наслаждением. Вейра покачала головой. Ещё бы, ведь его кровать такая узкая и неудобная… Однако ведь не спать же он пришёл в дом терпимости!

— Вы меня не хотите? — с огорчением спросила она, думая, как отнесётся матушка Бийль к тому, что мастер Виджан больше не ложится в Вейрой. Ох не к добру это, не к добру…

Он потянул её за руку, заставив лечь рядом:

— Ты не поймёшь, глупая маленькая птичка. Согрей меня лучше.

— Так ведь натоплено, мастер Виджан…

— Вот и доказательство твоей глупости. Разве можно сравнить тепло от камина и тепло женского тела, тепло тонкой шейки, улёгшейся в сгиб плеча?

Вейра молча прижалась к нему. Странный. Какой он странный…

— Да и всё равно я не смогу… — пробормотал мастер Виджан, закрывая глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Раскатанные лепёшки лежали на столе. Вейра вытерла лоб тыльной стороной кисти и оглянулась на очаг. Где противень? Что если у хозяйки его нет?

Но противень нашёлся — прислонённый к задней стенке очага. Простенький, медный, о начищенный до блеска смесью песка и золы. Вейра тоже чистила противни для лепёшек, стёсывая пальцы… Вытерев тонкий красновато-жёлтый кругляш уже запачканным подолом, она ловко налепила на него лепёшки и поставила на попа в специальную распорку позади огня. Жар очага схватил тесто, которое, протестуя, задымилось и пошло мелкими пузырьками, а Вейра села на деревянную балду, греясь и ожидая момента, когда можно снять готовые лепёшки…