План игры - Александр Леонидович Пономарёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богомолов только сейчас обратил внимание, что почти треть проросших сквозь кожу живого инкубатора яиц Арахны вскрыта. Блестящая от слизи гладкая поверхность остальных оболочек внезапно покрылась темными трещинами. На каких-то яйцах их было больше, на каких-то меньше, но ни одно не осталось целым.
Тревожный писк заметно участился, поскольку пульс обреченного на смерть человека подскочил до двухсот ударов в минуту, температура поднялась до сорока одного с половиной градусов, а давление достигло критических показателей в двести восемьдесят на сто девяносто миллиметров ртутного столба.
Вены на шее и под кожей головы Моргенштейна набухли. Из ушей, носа и уголков глаз потекла густая темная кровь. Он захрипел, как будто невидимая рука сдавила его горло, закашлял, выталкивая из груди фонтаны красных брызг, и так сильно забился в припадке, что стол под ним завибрировал и задребезжал.
В отчаянной попытке удержать Ефима на месте ассистент навалился на него всем телом. То ли из-за этого, то ли просто время подошло, но отложенные Арахной яйца лопнули, и на ученого потоком хлынуло белое как мрамор потомство иномировой паучихи.
В тот же миг звуковой индикатор перестал отрывисто пищать, графики в правой половине телевизионного экрана превратились в прямые линии, а все показатели Моргенштейна упали до нуля. Измученный организм наконец-то обрел вечный покой.
Голодным детенышам требовалась еда. Сильно истощенное тело теперь уже мертвого инкубатора мало чем могло им помочь, а поэтому они набросились на более питательную пищу. Кое-кому из них удалось пропороть острыми наконечниками членистых ног плотную ткань и забраться внутрь защитной одежды другого человека.
Ученый запаниковал. Он захлопал по себе, стряхивая с потерявшего объем костюма бледных шестиногих тварей, а потом бросился к прозрачной стене и завопил, стуча по ней кулаками:
– Помогите! Вытащите меня отсюда!
Профессор оттолкнул Богомолова от тумбы.
– Только не убивайте их, они нужны мне живыми! – закричал тот, но было поздно: Карташов запустил протокол ликвидации биологически опасного объекта.
Из установленных под потолком распылителей полез зеленоватый туман. Окутанный густыми клубами мелкодисперсного аэрозоля, ассистент по-прежнему бился в стеклянную стену и молил о помощи. Постепенно его движения становились более вялыми, зрачки сузились. Лицо под квадратным шлемом поврежденного в нескольких местах костюма сильно побелело и покрылось испариной, по нему все чаще пробегали судороги.
Спустя минуту обреченный на смерть бедолага в последний раз ударил по прозрачной преграде и безвольно уронил руку. Правый глаз закатился под верхнее веко, левый помутнел и как будто покрылся желеобразной пленкой, из носа и рта обильно полезла пенистая желтоватая жидкость. Он покачнулся, всем телом навалился на стену и сполз по ней на пол с характерным скрипучим звуком.
Детеныши Арахны оказались более стойкими к нервнопаралитическому газу. Они еще несколько минут прыгали в замкнутом пространстве, как блохи в банке, гулко стукаясь о стекло, пока на них не подействовала отрава.
Карташов выждал пару минут после того, как стены куба перестали дрожать от многочисленных ударов, и включил систему вентиляции. Когда изолированное помещение очистилось от клубов ядовитого тумана, Богомолов угрожающе наставил на профессора указательный палец:
– Вы мне за это ответите! Я же просил не уничтожать ценные экземпляры, а вы что наделали?! – Он чуть ли не театральным жестом показал на стеклянную комнату, пол которой был усеян бледными шестиногими тельцами.
– Вы зря на меня сердитесь, – устало отмахнулся Альберт Аркадьевич. – Я как знал, что произойдет нечто подобное, и распорядился извлечь из яиц три дюжины детенышей. Видели боксы в руках моих помощников? Вот в них они и находились. Вы бы лучше побеспокоились о «каштане». Ваш зять умер до того, как завершился процесс копирования.
– И что это значит? Создать копию Ефима не выйдет? Или она в плане умственных способностей и восприятия мира получится неполноценной?
– Сложно сказать, я с подобным не сталкивался. Все изделия до этого получали «каштаны» с полными копиями чужого сознания. В вашем случае процесс остановился на девяносто шести процентах. Может, ничего критического и не будет, а может, позднее проявятся неприемлемые дефекты поведения. Нужны дополнительные исследования и эксперименты.
Богомолов скривил губы и пожал плечами.
– Моя команда все равно хотела этим заняться в ближайшее время, так что ничего страшного в этом не вижу. Где «каштан»?
Профессор поманил пальцем стоявшего возле копира ассистента. Тот сунул руку в углубление между двумя витками труб и что-то достал из него.
Богомолов протянул сложенную ковшиком ладонь. Ассистент подошел к нему и положил в углубление прозрачную коробочку. Под крышкой, в расположенных по четырем сторонам выступах, лежала покрытая фигурными разводами шоколадного цвета светло-коричневая капсула размером с крупный орех.
– Это и есть ваш «каштан»?
– Нет. Это желатиновая капсула. «Каштан» похож на шестигранный четырехсантиметровый шип и находится внутри нее.
– Прям как кощеева смерть в яйце, – хмыкнул Богомолов, разглядывая капсулу со всех сторон.
– Не совсем корректное сравнение. Все-таки «каштан» используется для других целей и вводится в ствол мозга через большое затылочное отверстие посредством специального пистолета.
«Знай ты, для чего мне потребовался этот „каштан“, ты бы так не говорил», – подумал Игорь Михайлович и произнес вслух:
– Ясно. И все-таки зря вы прибегли к столь радикальному способу. Раз ваш сотрудник все равно погиб, можно было попробовать другой вариант решения проблемы.
– Нет, – помотал головой профессор. – Нам бы не удалось всех переловить, открой мы герметичный бокс. Кому-нибудь из детенышей удалось бы сбежать из лаборатории, и тогда весь комплекс оказался бы под угрозой. Вы сами видели, на что способна взрослая особь, а представьте, если их будет несколько.
– Так то взрослая особь, а это малышня, – вздохнул Игорь Михайлович. – Им расти еще и расти. Неужели вы думаете, что их не смогли бы поймать до того, как они вырастут?
– Во-первых, мы практически ничего не знаем об этих существах. Может, они развиваются не по дням, а по часам. А во-вторых, на каждом ярусе каждого здания столько укромных мест, что на обыски всех закутков ушли бы месяцы, если не годы. Я не готов идти на такой риск, потому и принял единственно верное, на мой взгляд, решение.
Богомолов задумался. Он понимал, профессор прав, но все же ему было чертовски трудно смириться с потерей столь ценного ресурса.
– Ладно, – сказал он после долгой паузы. – Сделанного назад не воротишь. Хотя бы тридцать шесть экземпляров уцелело, и то хорошо.
– Я бы не был столь оптимистичен. Не факт, что все выживут.
– Перестаньте капать мне на мозги! – не выдержал Богомолов. – Я и так сегодня достаточно пережил неприятных моментов.
Он развернулся и размашисто зашагал к выходу из лаборатории.
– Но я всего лишь озвучил
