Тайна двух императоров - Ксения Холодова

Как внезапно и волнительно он происходит. Бабушка Элжира не раз говорила Клэр, что по первому поцелую можно сразу же понять свои чувства к человеку.

Совершая неловкие движения губами, полностью доверившись Мишелю, Клэр не переставала ощущать лёгкую дрожь в своих пальцах. Пламя в груди становилось всё жарче, всё сладостней и опасней. Как жажда после долгой засухи. Чем больше они сливались друг с другом, тем сильнее становилось желание продолжать. Мишель обнял её крепче, и несвойственное ему спокойствие окутало его вместе с манящим запахом её пламенных волнистых волос.

Опьянённые дыханием друг друга, они остановились и, не говоря ни слова, застыли на месте. Клэр боялась открыть глаза. Губы дрожали, болели.

Неожиданно Клэр захихикала.

– Что такое? – его чёрные брови нахмурились, готовясь к недоброму.

– Ваши усы. Они щекочут. Никогда не думали их сбрить?

– Помилуйте! Какой же я тогда буду гусар? Без усов?

– А хоть бы и без них, – пожимая плечами, играючи отозвалась Клэр.

– Боюсь, Мари беспокоится о вас, – внезапно сказал Мишель, с трудом оторвавшись от её лица.

– Наверное, вы правы.

Пешком, ведя коней подле себя, они дошли до поместья, на пороге которого уже ждала графиня Миланова.

* * *

Провожая Мишеля, Клэр долго смотрела, как его силуэт тает в закате. Она проживала в памяти их касания, озеро, езду, всё то, что сблизило и свело их. Юная душа её хотела верить, что это навсегда. Желая кричать о своём счастье всему миру, Клэр тут же поделилась с Мари тем, что произошло между ней и князем Равниным.

– Ах, душечка, это прекрасно! – по-сестрински радовалась графиня Миланова. – Как по мне, нет ничего священнее, чем чувство настоящей любви. Очень жаль, что большая часть общества этому чувству предпочитает деньги, статус и власть. Любить без причины так просто, но почему-то мы зачастую начинаем всё усложнять. Ищем подвох в словах наших возлюбленных, сомневаемся, ревнуем. И, в конце концов, нас губит не любовь, а собственные предубеждение и гордыня. Михаил Александрович – хороший, благородный человек, в его чести и помыслах я ни на секунду не усомнюсь, однако узнай его получше, прежде чем с головой падать в его объятия. Иначе велика вероятность, что твои собственные грёзы разобьются об эту любовь.

– Я никогда прежде не испытывала таких чувств!.. – тихо, почти невесомо произнесла Клэр, словно боялась спугнуть собственное счастье. – Мне всегда казалось, что любить я не в силах. Всегда думала, что не для меня всё это. Спасибо, Мари, за всё. – Клэр обняла худенькие плечи Мари Милановой и, несмотря на её лёгкое смущение, почувствовала ответные поглаживания рукой по плечам и спине.

Воодушевившись событиями минувшего дня, Клэр долго не могла уснуть.

Пролежав в кровати около часа, она встала и принялась расхаживать по комнате из угла в угол. Пол под ногами раздражающе скрипел в такт её шагам. Свеча медленно таяла в круглом бронзовом подсвечнике на столе, отбрасывая на стены и потолок длинные извилистые тени. Стоящее у окна зеркало приказало Клэр замереть. Стройное тело в белом одеянии встало напротив. Подошло ближе и снова застыло. Кто это был? Что за девушка стояла сейчас перед ней? Клэр с трудом соглашалась с тем, что это отражение принадлежит ей. Ей нравилась её молодость, её красота и невинность. Медленными движениями она опускала кружевные бретели своего ночного платья, воображая, что кто-то посторонний тайком наблюдает за ней. Представив, что их отношения с Мишелем рано или поздно могут привести к этому моменту, Клэр начала нежно водить ладонью по плечам, шее и груди, не сводя глаз с зеркала. Как же ей хотелось, чтобы этот миг настал раньше, чем она снова проснётся в своём мире. Она принялась целовать мягкую кожу своих рук, всё так же представляя его губы вместо своих. Клэр задумалась о своих странных желаниях, которые до сих пор были для неё под запретом.

Её фантазии прервал резкий стук в дверь. Она вздрогнула. Очнувшись от своих же чар, в спешке принялась натягивать на себя рубашку. Неразборчивый голос за дверью вынудил Клэр как можно быстрее ответить. Прикрываясь шалью, она отворила дверь и увидела перед собой незнакомую служанку, протягивающую ей небольшое письмо.

– Письмо от господина Равнина? – Клэр проговорила это с надеждой, принимая из её рук жёлтый конвертик.

– Не могу знать. Сами прочтите, барышня, – не сказав больше ни слова, девушка поспешила уйти.

Клэр развернула бумагу и практически сразу поняла, что письмо не от Мишеля. Это не его почерк. Недостаточная освещённость комнаты не позволяла ей разглядеть написанное. Подойдя ближе к огню, она наконец приступила к чтению.

«К Клэр.

Не спрашивай меня, кого люблю

Среди веков и граней мирозданья.

Я собственную тайну сохраню,

Покуда не настанет час признанья.

Любовь такая разная вокруг,

Она нас славит, манит и сжигает.

Для радостных невежд скорее друг,

А у других лишь сердце отбирает.

Я не могу сказать, что не любил,

Что я не пел другой когда-то стансы.

Но я не знал, что я тогда добыл,

И задавал вопрос себе я в трансе:

Где та любовь, воспетая в стихах?

Где мир один, лишь на двоих делимый?

Останется в душе ли пустота

От пламя, сбитого рукой негорделивой?

Я понял всё, зачем мой рок зол был,

Зачем кидал меня в круги ненастья,

Ведь человек не жил, коль не любил,

И не был жив, коль не познал несчастья!

И вот опять в душе горит искра,

От прежнего сильнее раздуваясь.

Не спрашивай, по ком горит она.

Не спрашивай, зачем люблю…

Тебя я[4].

Пётр Миланов».

У неё дрожали руки. Голос затих, а слова иссякли. Она перечитывала посвящённые ей строчки снова и снова, пытаясь справиться с чувствами. Странными чувствами, что сильнее и сильнее тяготили сердце. Клэр оставалась неподвижной посреди темнеющей комнаты.

Огонёк утих, закончился его радостный танец. Наступил мрак.

Сама того не желая, Клэр сделалась причиной тоски и разбитого сердца.

Она боялась… Презирала себя и долго не могла уснуть, думая о Петре бесконечное множество раз.

Глава 7

Великий князь Финляндский

Утро. Взгляд, пелена.

Я проглядела глаза, так искала тебя.

Своё сердце звала, что в тёплых осталось руках.

Элли на маковом поле, «Без тебя»

Утро встретило розово-оранжевыми лучами и пением птиц, которое нескончаемым эхом