Ярко-алое - Анастасия Парфенова

Реакция не заставила себя долго ждать. Стоило Тимуру отойти от шатра, как на тарелки тайного советника со всех сторон посыпались кулинарные шедевры. Теперь перед Железным Неко стояла задача все это многообразие оценить. Предполагалось, что знающий человек на вкус определит, кто в политическом раскладе сейчас идет в гору, а кто отчаянно пытается хотя бы сохранить лицо. Канеко в таких тонкостях не разбирался, да и после того, как защитные приложения разберут деликатесы на составляющие и вновь восстановят, часть нюансов будет утеряна. Тем не менее видимость требовалось соблюсти.

Тимур выбрал медальон из молодого кабанчика, зажаренный в оливковом масле со специями. Запах, вкус, пряное послевкусие. И глоток терпкого ежевичного вина. Мм.

Вокруг кружила свой странный танец светская беседа. Господин атташе доверительно сообщил, что никогда не перестанет открывать для себя новые грани Аканы. И с таким смиренным интересом он это сказал, что невозможно было не поверить. Тимур подавил желание спросить, какие конкретно аспекты «культуры» вызывали у его начальства столь острое любопытство.

Хлопок, вспышка, как от выстрела. Звуки рухнули вдруг на несколько октав вниз, замерли. Железный Неко провалился в боевой режим. Перевел дыхание. Отмена тревоги — это всего лишь костер с треском выпустил в небо облако искр.

Время осторожно возобновило свой бег. От внезапной встряски изысканные деликатесы комом встали в горле.

Перед тем как взяться за следующее блюдо, господин советник сделал паузу. Выпил воды. Потрепал за уши грациозную борзую, что ненавязчиво скользнула между землянином и высокородной госпожой.

Спокойно. Все пока что было спокойно. Поверхностная эта безмятежность буквально пронизывала морозную ночь. Только в глубине — нагнетаемое перед бурей, пока еще сдерживаемое напряжение. И оно на вкус Канеко было острее любого из отведанных сегодня блюд.

Глава 8

В китайской каллиграфии главное — это энергия, внутренняя сила кисти… Ведущую роль играет здесь чуткое осязание кистью бумаги… В японской же каллиграфии решающее значение имеет внешняя сила кисти-мазка, в ее языке главное — не осязание, не проникновение, а жест, танец.

В день, когда Кимико закончила проект гильдии навигаторов, Тимур перекроил все свое расписание, чтобы остаться дома. Слишком редким зрелищем обещала стать интеграция нового острова в Паутину. Пропустить такое ради очередной конференции было бы кощунством.

Советник Канеко едва ли не впервые в жизни уделил внимание своему облику в реальном мире. Ками свидетели, насколько же легче загружать новый костюм в аватару! Одергивая непривычные рукава, Тимур отправился к назначенному часу в центральный зал поместья.

Столь же тщательно одетые и подтянутые охранники вынесли низкий столик для письма. Торжественно установили в центре зала. Тимур обменялся с самураями сдержанными поклонами и замер у перил.

Помещение было не слишком просторное — строилось оно все же не в виртуальности. Нависали каменные стены с высеченными еще при Кикути Нори монами. Пол рассекали четкие, головокружительно переплетенные линии сходящегося к центральной точке узора. Серость сводов нарушали лишь старинные флаги и штандарты — вышитые реликвии спускались из-под потолка напоминанием о том, что за изысканностью творцов Фудзивара стоят десятки вассальных им самурайских фамилий.

Кимико вошла из неприметной нижней двери, ничем не дав понять, что заметила оккупировавших галерею зрителей. Босые пятки мягко переступили через рассекающие пол линии.

В руках ее был поднос, на котором покоились тушь, кисти, выточенный из цельного аметиста светильник. Госпожа плавно опустилась на колени. Медленными ритуальными движениями развернула она свиток тонкой белой бумаги.

Лишь когда затрепетало пламя, Тимур сообразил, что и камень, и танцующий над ним огонь существовали только в виртуальности. Образы пронизывали миры насквозь, отражаясь в глазах смотрящего.

Древние, такие надежные стены терялись в игре света и тени. Медленно проступала за недвижимой их поверхностью вязь горящих знаков. Заточенные в камень иероглифы отражали ярко-алое зарево — и вспыхивали своим собственным, внутренним светом. Зал жил, дышал, помнил. Танцевал вязью пламени, страстей и слов.

В центре круга замерла белая, будто светящаяся изнутри фигура. Подняла легко сжимающую кисть руку.

На ней было светлое, перетянутое широким поясом кимоно. Тимур привычно остановил взгляд на талии — уже не такой тонкой, как раньше. Сверился с загруженным в библиотеку справочником. Вновь принялся сравнивать нормы по соответствующей неделе с последним отчетом о ее физическом состоянии. И снова сжал зубы, обнаружив, что часть показателей зашкаливает, а остальные удерживаются в рамках допустимого лишь плавающим в крови нано-коктейлем. Паника нарастала постепенно, с каждой неделей наступая на бастионы здравого смысла. Незаметно и неумолимо. Нелогично. Когда тело высокородной госпожи действительно взбунтуется против взвинченной вне всех пределов нагрузки, сигнал тревоги найдет его на другом конце планеты. Вот тогда можно будет начинать паниковать.

Если Кимико и заметила, что супруг в очередной раз залез в ее медицинские файлы, то ничем не выказала своего мнения. Высокородная выдохнула. И начала инсталлировать новое творение.

Поначалу происходящее казалось просто скольжением кисти над бумагой, задумчивым, отрешенным. Рука женщины двигалась плавно, вкладываясь, вчувствуясь в каждый жест. Чуть опустив веки, Тимур коснулся Паутины. Проследил, как тяжеленный информационный пласт скользит на предназначенное место вслед за рассекающей белизну антрацитово-черной линией.

Поворот, изгиб, смена точки притяжения — графический пакет будто провалился сам в себя, чтобы заполнить базовую программу красками и запахами реальности. Запястье повернулось в неверном свете, в алых отблесках движение кисти похоже на взмах крыла. Взлет черной линии! И расцветающий вулканами остров обрел центр тяжести. Собрался в единое целое.

Фудзивара О-Кими двигалась одновременно в реальности и вне ее, в бесконечности Паутины и в мире, существующем в рамках одного-единственного сознания. Обвались оно все обвалом, эту операцию было бы проще провести из полного погружения, или же, напротив, дистанционно. Но дурацкий ритуал требовал пересечения вселенных — и сейчас, наблюдая за танцем хрупких человеческих рук и сметающих все информационных потоков, Тимур не мог представить себе, что новый мир может рождаться иначе.

Все-таки Нобору был прав. Творцы, при всех их недостатках и фанабериях, имели право на существование. Акана, да и человечество в целом окажется бедней, если такие вот обманчиво хрупкие бабочки не будут больше танцевать над открытым пламенем.

Темп убыстрялся. Ложился на бумагу узор. Сильные, яркие мазки. Рядом — тонкие, тоньше волоса линии. Глубокие, четче памяти образы. Запястья напрягались, ставя на место одно приложение за другим.

«Вот почему у нее такие выразительные руки, — подумалось не к месту. — Госпожа творец не может позволить себе зажать их. Загнать в каменную неподвижность».

Тимур тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Что-то мелькнуло, точно замеченное краем глаза. Он моргнул, прищурился, еще раз повернул лицо в сторону. Почти не отдавая себе в том отчета, глубже ушел в Паутину.

Снова. Он кончиками пальцев провел по глазам. В каскадах танцующей информации двигались две фигуры. Каждая подчинялась своему ритму и вела свой рисунок, и это было тем более удивительно, что занимали они одно пространство. На двоих. Кимико и кто-то еще, кто-то выше и тоньше. Смешались, будто наложенные друг на друга изображения. Слаженно, умело, искусно завязывая вокруг себя новый узел Паутины.

Нет, не две, три фигуры. Вдох, новый виток — тени скользили над сияющим пламенем полом, пересекались, сливались, как в танце. И движение их становилось тушью, что записывала новые знаки, изменяла значение старых.

Информационные потоки сошли с ума, взмывая и разворачиваясь. Один творец, сколь бы гениален он ни был, никогда не смог бы контролировать подобное буйство, но Кимико работала не одна. Полдюжины скользящих на разных слоях Паутины мужчин и женщин взмывали лиловыми отблесками над золотом пламени.

Лишь когда царственный черноглазый владыка повернулся, открывая повторенный в бесчисленных барельефах профиль, Тимур сообразил, что происходит перед его глазами. Предки рода Фудзивара, легендарные творцы прошлых столетий. Ками, вернувшиеся из небытия, чтобы сплести свои силы, рождая достойный их памяти шедевр.

Все рассмотрел, Канеко? Не ты ли гадал, почему никто не в силах даже приблизиться к уровню, на котором работают с Паутиной высокие кланы? Злился, искал украденные во время войн копирайта секреты и внесенные в изначальный код ограничения. А все ведь гораздо проще. Даже презренный пользователь сможет создать Остров Солнечных Водопадов. После того как дюжина поколений его предков полтысячелетия будет совершенствовать искусство сплетать такие острова. И в решающий момент подарят они все свои умения и все знания шагнувшему на проложенную для него тропу потомку.