Поцелуй на мосту - Валери Слэйт

Ирма нервно протянула руку к бокалу, выпила остаток вина в два жадных глотка, вытерла губы ладонью и поставила бокал на стол.

— В общем, маленькая испанская сволочь.

Представитель испорченного поколения. Гнида.

Давить таких надо еще в зародыше. Это я-то в зрелом возрасте? Сопляк. Как только язык повернулся такое сказать? Мне денег не жалко, но я не настолько стара, чтобы платить за любовь. Да и вообще никогда за это платить не собираюсь. В общем, влепила ему пощечину с размаху и послала куда подальше. На хорошем венгерском. Со всеми уличными выражениями, которые знаю. Ничего, все понял, подонок.

Пусть спасибо скажет, что не размозжила ему коленкой кое-что между ног. Хотя следовало бы.

От лица всех женщин мира. Так что теперь я в эту Испанию ни шагу. Страна донкихотов и донжуанов называется! Вырожденцы они и проходимцы, а не донкихоты! — Ирма опять потянулась за бутылкой, смахнув на ходу пару слезинок, невольно выкатившихся из глаз. — Ладно.

Давай выпьем за то, чтобы у них в Испании все пляжи вечным льдом покрылись и чтобы все иностранные туристы по такому случаю от них разбежались. А главное, чтобы у этого испанского козла вместо члена кактус вырос и две пары рогов с обоих концов, на макушке и на седалище. И хвост с копытами в придачу.

Эльжбета не задумываясь поддержала подругу, добавив от себя в общий тост еще пару крепких выражений, которые заслужили не только испанские мужчины. Некоторые американские тоже. А потом откровенно рассказала о том, что с ней приключилось за последние дни, извинившись еще раз за то, что посмела потревожить почтенный семейный очаг и осквернить чужую супружескую постель. Не стала только рассказывать про тяжелый утренний разговор с матерью.

Стефания углядела все-таки из окна прощание дочери с незнакомым мужчиной, естественно, увязав его с поздним появлением дома за последние дни. Пыталась вызвать дочь на откровенный разговор. Хорошо, что она не знает о приезде ее несостоявшегося американского зятя. Конечно, понятно, что мать беспокоится за судьбу дочери. Пыталась даже несколько раз сосватать ее за каких-то едва знакомых ей людей, рекомендованных подругами. Приводила их домой под разными предлогами. Последний из них, насколько помнится, был вдовцом.

Ирма на ее извинения вяло отмахнулась рукой, меланхолично заметив, что на этой супружеской постели не только ее муж побывал. Зато подробно расспросила об утреннем звонке от Митчелла, анализируя возникшую ситуацию.

— Ты знаешь, подруга, — задумчиво сказала она. — Я бы не стала драматизировать создавшееся положение. Хорошего, конечно, мало, но это не смертельно. Вполне возможно, что это не очередные мужские игры. Не традиционный мужской уход от ответственности. Он же не знает, что давно уже счастливый отец. Наверное, ты сама виновата, что затянула с объяснением. Я же тебе давно предлагала это сделать.

Надо было, как только забеременела, разыскать этого Дэна в его паршивой Америке и объяснить ему все сразу и начистоту, в понятной форме. Куда бы он делся от собственного ребенка. Сейчас бы уже несколько лет была замужем за стопроцентным американцем. А я бы к тебе в гости в Нью-Йорк прилетала. Жаль только, что своих детей нет. Из меня хорошая бы мать получилась.

— Не расстраивайся, Ирма. Тебе же и в самом деле до зрелого возраста далеко. Еще заведешь себе ребенка, и не одного. Ты сама говорила, что бесплодием не страдаешь. Что это муж виноват.

— Ну и что из того? Если вдруг забеременею, что я ему скажу? Что свершилось чудо и Господь вдруг наделил его даром плодородия?

Благословил его семя, чтобы он плодился и размножался? Да он сразу на развод подаст.

— Ну не знаю. Бывают случаи, когда муж, если он по настоящему любит, сам соглашается на «донора» со стороны.

— Нет, Элли. Боюсь, что это совсем не тот случай. Измену без огласки он простит, конечно, или сделает вид, что не заметил. Но не в такой ситуации. Чужих детей он растить не будет.

— А тогда зачем он тебе нужен? Ты же самостоятельная женщина. У тебя есть университетский диплом. Не пропадешь. Если ты действительно хочешь ребенка, начни новую жизнь.

Заведи себе другого мужа.

— Извини, конечно. Не хочу тебя обидеть, но легко советовать, когда сама не была замужем. А я уже привыкла к такой жизни, и мне весьма нелегко будет начинать все заново. Да и от диплома толку мало, если я по нему не работала уже столько лет. Все уже напрочь забыла.

Придется учиться заново. Ладно, давай не будем о грустном и обо мне. Закончим вначале твою тему. Так вот, твоему сыну скоро четыре года. Парень уже большой и достаточно самостоятельный, чтобы пойти в детский сад. Сейчас полно вполне приличных частных заведений со специальной программой развития для детей. Есть даже с подготовкой для последующего поступления в иностранные школы. У меня одна знакомая готовит свою дочь для учебы в Англии. Ребенок за пару лет научился говорить по-английски не хуже настоящего британца.

Конечно, это дорого, но стоит того. И твой Дьердь будет папу хорошо понимать, когда тот появится у него на горизонте.

— И где же я возьму деньги на такое предприятие?

— Заработаешь. Я поговорю с мужем, и думаю, что он сможет найти тебе место в какой-нибудь иностранной фирме. Ты же язык не забыла, надеюсь?

— Да нет, наверное.

— Вот и хорошо. Так что позвони мне на следующей неделе. Думаю, кое-что прояснится к этому времени. А твое резюме мы сейчас с ходу составим. Воспоем твои добродетели и способности, не жалея красок. Вот только еще по бокалу выпьем для вдохновения и начнем сочинять. Кстати, не мешало бы чем-нибудь закусить.

Могу предложить стейки. Сейчас достану их из морозилки. В «микроволновке» быстро дойдут.

12

Огромный аэробус компании «Эр-Франс» вышел на финишную прямую. Дэниэл предпочитал американские авиакомпании, но в данном случае выбирать не приходилось. Слава Богу, что вообще удалось всего за пару часов оформить билеты. И что нашлись свободные места от Будапешта до Парижа и оттуда в Нью-Йорк. До посадки в аэропорту «ДФК» — Джона Фицджеральда Кеннеди, где заканчивался международный рейс Париж — Нью-Йорк, оставалось всего несколько минут. Слева под крылом показалось огромное кружево мегаполиса, в котором причудливо переплетались природный ландшафт и творения человеческих рук. Его основу составляли разнокалиберные кусочки суши с нагромождениями тянущихся к небу разноэтажных построек, окруженные мутными водами каналов и рек.

А вот и остров Манхэттен на берегу Ист-Ривер, самый многоэтажный из районов Нью-Йорка, плотно утыканный частоколом небоскребов, сверкающих стеклянными панелями стен в раскаленных лучах июльского солнца. Скопления коробок зданий рассекали глубокие ущелья улиц с несущимися по дну разноцветными ручейками автомашин, казавшихся сверху массовой миграцией металлических жуков. Самолет заложил вираж, и под крылом появилась величественная статуя Свободы, стоящая на каменистом островке у входа в бухту, а также рассекавший серый глянец реки Бруклинский мост.