Тертый калач - Кирилл Максимов

Склонившись над миной, Князев пытался разобраться в ее устройстве. А таймер неумолимо тикал, времени до взрыва оставалось все меньше и меньше.

12

Мастерская архитектора Николая Степановича Кранова находилась в обычном жилом доме. Единственное, чем она отличалась от мастерских его менее обеспеченных коллег, было то, что она занимала весь мансардный этаж. В мастерской, как это часто бывает у творческих людей, царил творческий беспорядок. Всюду – на столах, диване, полу, полках шкафа – были разбросаны всевозможные наброски чертежей, скрученные в рулоны ватманы, карандаши, чертежные инструменты, альбомы, книги. Несмотря на то что у Кранова был приличный загородный дом под Москвой, большую часть времени он предпочитал проводить здесь. Тут его никто не отвлекал, не беспокоил. О том, где находится мастерская, знали немногие. Время от времени он заказывал себе сюда девочек, чтобы отдохнуть от утомительных рабочих будней и рутинной семейной жизни.

Кранов сидел в глубоком мягком кресле со стаканом виски в руке и, закрыв глаза, слушал любимую группу «Битлз». Только что он закончил очередной заказ и мог позволить себе отдохнуть и расслабиться. В последнее время ему пришлось много поработать – Григорий Диваков, давний приятель и один из влиятельнейших строительных магнатов, подкинул ему несколько крупных и щедро оплачиваемых проектов. Николай сразу же, при первом разговоре, понял, что дело не совсем чисто, но отказаться никак не мог. Деньги были действительно большие. Да и что такое закон – если ты живешь в России и занимаешься бизнесом, то про это понятие можно сразу забыть. Все решают деньги. Если у тебя их много, значит, ты и есть закон. А у Дивакова их было очень много. Поэтому тот факт, что проекты предполагали снесение исторических зданий, Кранов пропустил мимо ушей.

Едва архитектор успел сделать несколько глотков из стакана, как зазвонил домофон.

– Вот, черт, совсем забыл. Иду, иду, – пробормотал он себе под нос и поднялся из кресла. Подойдя к двери нажал на кнопку. – Кто там?

– Это я, открой, – раздался резкий недовольный голос.

– Заходи, что-то ты рановато.

Кранов повернул на двери замок и, не дожидаясь гостя, вернулся обратно в кресло. Через минуту в мастерскую вошел невзрачный мужчина в запачканных грязью штанах и с перебинтованной рукой. Сквозь повязку проступала свежая кровь.

– Что случилось? – удивленно спросил архитектор, поднялся и подошел к гостю.

– А ты как думаешь? Подстрелили меня.

– Кто? И где? – с беспокойством спросил архитектор. – Может, доктора вызвать?

– Неважно, кто и где. И доктору звонить не нужно – сам справлюсь. Лучше ответь мне: ты никому не говорил, что работаешь над проектом казарм? – Мужчина сверлил хозяина хищным взглядом.

– Н-нет, никому. Только Диваков в курсе. Я что, дурак, про такие вещи трепаться?

– А может, про другие проекты кому-нибудь сболтнул? Вижу, ты не против выпить. – Гость кивнул в сторону стакана с виски. – А что, может, принял где-то сверх нормы на грудь – язык и развязался.

– Ты же знаешь, что я почти не пью, разве что символически, иногда. Никому ни о чем я не говорил. Я-то и с людьми не вижусь почти что. Работа – дом, дом – работа.

– Если все так прекрасно и безоблачно, как ты описываешь, и никто не в курсе, то почему я сегодня еле ноги унес? – брызгая слюной, заорал гость. – В меня сегодня стреляли – счастье, что отделался царапиной!

– Я ничего не знаю, – пролепетал Кранов. Его нижняя губа подрагивала от страха. – Я обычный архитектор, мое дело простое…

– Э-э, нет! Ты не обычный архитектор – ты очень много знающий архитектор. И если в Дивакове я уверен на все двести процентов, то о тебе я такого сказать не могу.

После этих слов мужчина достал из-под футболки пистолет с глушителем и направил его на Кранова.

– Может, это поможет тебе освежить память? Ну-ка еще раз ответь: кому ты говорил про проекты? – Лицо гостя исказилось от боли в руке. – Мое терпение заканчивается.

– Только не это! – Кранов опустился на колени, и на его глазах выступили слезы. – Клянусь семьей, детьми, Богом, чем угодно, я ничего не говорил. Хочешь, забирай все мои деньги. Только прошу, не убивай.

– Ого, вижу, тебе дорога своя шкура, раз на коленях умоляешь. А тот, кто больше всех просит пощады, чаще всего и оказывается виноватым.

Мужчина с ненавистью посмотрел Кранову в глаза и несколько раз выстрелил в голову и грудь. Архитектор замертво упал на пол. Из его рта на дорогой ковер тонкой струйкой потекла кровь. После этого гость поджег мастерскую и, пока дым не начал валить из окон и соседи не вызвали пожарную, выбежал на улицу. У входа стояла дорогая иномарка. Она была изрядно забрызгана грязью, в том числе и номер, рассмотреть можно было только последнюю цифру – семерку. Мужчина с перебинтованной рукой, кряхтя, сел за руль. Машина рванула с места и вскоре исчезла за поворотом.

Пока соседи заметили дым, пока приехали пожарники и потушили огонь, от мастерской, набитой бумагой, практически ничего не осталось. Из залитого пеной помещения врачи «Скорой помощи» вынесли на носилках накрытый покрывалом обугленный труп.

– А такой хороший человек был, – шепнула стоявшая у подъезда старушка своей соседке. – Всегда здоровался. И одевался интеллигентно. Не то что эти наши дворовые забулдыги.

– Сразу видно было, что хоть и богатый, но воспитанный, – согласилась соседка. – Эх, жалко мужчину. Видно, бандиты какие-нибудь постарались. Не та теперь Москва, ох, не та.

* * *

От волнения на лбу у Богдана выступил холодный пот. Ведь одно неверное движение – и они все мигом взлетят на воздух. Попытки Ильи и Маши обнаружить в подземелье остальные бомбы не давали никакого результата.

– Все, я не могу больше! Нужно убегать отсюда, пока не поздно! – Маша в истерике бросилась к коллектору, по которому они сюда пришли.

– Подожди, уходим все вместе, – остановил девушку Князев, поднялся и облегченно выдохнул, держа в руках обезвреженную мину. – Готово.

Илья с Машей подошли и посмотрели на датчик – обратный отсчет остановился на двухстах секундах. То есть если остальные мины установлены на одинаковое время, то взрыв произойдет чуть больше чем через три минуты.

– За мной, нужно успеть выбраться, иначе нас здесь завалит к чертовой матери, – крикнул Илья.

Князев запихнул в рюкзак обезвреженную мину, и все трое побежали по коллектору, освещая путь фонариками. Лучи света скакали из стороны в сторону, прыгая то на стены, то на землю, то выхватывая из темноты кучи мусора. Илья бежал впереди. На развилках он замедлял скорость и после короткого раздумья поворачивал в нужную сторону.

– Погоди, кажется, мы шли сюда не этой дорогой, – в какой-то момент заметил Богдан.

– Да, я подумал, что около того выхода нас могут поджидать приятели того чувака, который по нам стрелял. Мы пройдем немного дальше и выйдем наружу у монастыря.

– Разумно мыслишь, пацан.

В этот момент где-то вдалеке сзади послышалась серия взрывов. Все трое остановились на месте и оглянулись.

– Это мины? А почему так тихо? – наивно спросила Маша.

– Внизу все кажется тихим. Даже если взрывы очень сильные, под землей они приглушаются, – терпеливо объяснил Князев.

Он поднял голову и посветил фонариком вверх. С потолка начали сыпаться струйки песка, кое-где из потолочной кладки выпали куски кирпичей.

– Бегом, не останавливаемся! Показывай, куда дальше! – приказал Князев Илье.

Сломя голову они побежали по коллектору. Богдан взял за руку Машу, чтобы та случайно не отстала, и тянул ее за собой. Вскоре впереди показался свет. Илья, пробежав метров сто, остановился и посмотрел вверх – в потолке коллектора находилось отверстие, которое закрывала железная решетка. К ней по стене вела лестница из металлических скоб.

– Нам туда. Это ливневый водосток.

Первым полез Князев. Поднапрягшись, он с силой надавил снизу на решетку, она с трудом, но подалась. Выбравшись наружу, все трое сразу же зажмурились от яркого солнечного света. Когда глаза привыкли, троица огляделась вокруг. Рядом возвышалось здание монастыря. Поодаль, за небольшим холмом, закрывавшим весь вид, стояли те самые казармы, под которыми они только что находились. С их стороны продолжали слышаться громкие взрывы.

– Там же люди! – истошно крикнула Маша и побежала к казармам.

Илья с Князевым помчались следом за ней. На бегу Маша достала телефон и набрал номер службы спасения. «Даже если все обрушилось, есть шанс спасти хотя бы часть тех, кто находился внутри», – думала девушка. Сердце ее колотилось как бешеное, из глаз покатились слезы. В голове мелькали обрывочные мысли о том, что можно было избежать трагедии. Зачем они тратили время на обезвреживание? Нужно было сразу звонить в полицию, спасателям, бежать в здания и самим предупредить людей об угрозе взрывов. Но, с другой стороны, хватило бы им времени на все это?