Самодовольный наглец (ЛП) - Боско Боско Джанин Инфанте

— О, хватит, она и так была отвратительной! — возражаю я. — Мне снились кошмары об этой штуке с тех пор, как я был ребенком.

— Сегодня ночью тебе будут сниться кошмары, после того как я тебя отшлепаю! — угрожает мама, распахивая окно. — Здесь надо проветрить.

— В этом тоже я виновата, — с несчастным видом признает Антониа. — Я пыталась приготовить завтрак.

Мама поворачивает голову.

— Ты не умеешь готовить?

— Нет, — отвечает девушка, причмокивая губами. — Я не идеальный кандидат для вашего сына.

— У тебя есть матка, милая, так что все в порядке.

* * *

— Мне очень нравится твоя мама, — говорит Антониа, забираясь ко мне в постель.

После того, как дым выветрился, мама принялась готовить нам настоящий завтрак. Эти двое подружились за яичницей с беконом, а я сидел, стараясь не придавать этому слишком большого значения. Антониа не только понравилась Тигу и Делии, но и поладила с моей матерью, которая, на минуточку, предложила отслеживать ее месячные, чтобы определить, в какие дни она наиболее фертильна.

Как только со стола было убрано и мы обменялись номерами, моя мама объявила, что покидает нас, чтобы пойти в церковь. Но перед отъездом заставила меня выписать ей чек на замену статуи и предложила подарить Антонии обручальное кольцо моей бабушки. К обеду я был на шестьсот долларов беднее, возбужден и на грани женитьбы.

Антониа решила, что нам следует немного прогуляться, поэтому мы отправились в супермаркет, где я купил продукты для ужина. Когда мы вернулись в квартиру, я включил игру «Янки» и открыл пиво. Удивился, узнав, что Антониа тоже любит бейсбол.

Ей несколько раз звонили во время игры. Я предположил, что это был ее отец или кто-то из клуба, но она ответила, что звонила ее мать. После чего замолчала, и я поинтересовался, что случилось. Она объяснила, что ее мать полная противоположность моей матери, и призналась, что обижена на нее за то, что та ушла от Танка. Антониа также рассказала, что ее мама — один из лучших адвокатов по уголовным делам в Нью-Йорке, чьим клиентом номер один был ее бывший муж.

Это сбило меня с толку, но я ничего не ответил.

Мы вместе готовили ужин — ну, я готовил. После фиаско с завтраком я доверил Антонии сделать салат. Нельзя же поджечь дом, нарезая огурец.

А сейчас ужин давно прошел, и я чертовски устал. Все, чего я жажду — это спать, а Антониа хочет поговорить о моей матери… снова.

Я люблю свою маму, но нет, спасибо.

— Иди сюда, — шепчу я, широко раскрывая объятия. Девушка прижимается ко мне и наклоняется над тумбочкой, чтобы выключить лампу. — Сладких снов, — бормочу я, целуя ее в макушку.

— Марко?

— Хм-м?

— Ты серьезно имел в виду то, что сказал вчера?

Ей придется быть более конкретной. Я наговорил много дерьма за последние двадцать четыре часа. У меня тоже бывают безумные мысли.

— Насчет того, чтобы поехать со мной в клуб. — уточняет она. Мои глаза распахиваются, когда Антониа поднимает голову с моей груди. — Чтобы забрать вещи.

— Да, серьезно, я бы хотел поговорить с твоим отцом и дать ему понять, что работа в полиции — это всего лишь маленькая часть того, кем я являюсь.

— Даже не думай, — говорит она. — Глупая идея. Находясь сегодня рядом с твоей мамой, я вспомнила о нем и о том, как бы я хотела, чтобы он не был таким упрямым… — ее голос затихает, и девушка опускает взгляд на свои руки, которыми теребит край футболки. — Я счастлива, — шепчет она. — Эти последние два дня были лучшими днями, которые у меня были за… ну, долгое время. Но отстойно быть счастливым и не иметь возможности поделиться этим с человеком, которого любишь больше всего на свете. — она смотрит на меня. — В последнее время мы много ссорились, и я полагаю, отчасти по моей вине. Я не самый простой человек, с которым можно поладить — тебе следует знать об этом, прежде чем мы продолжим наши отношения. Когда мне что-то приходит в голову, я сразу действую. Меня не переубедишь. И нельзя говорить мне, что я не могу что-то сделать, потому что этого слова просто не существует в моем лексиконе. Я буду работать в десять раз усерднее, чтобы доказать обратное.

— Антониа…

— А он этого не понимает… мой папа.

Он дурак, чертов дурак. Если бы у меня была дочь, я бы никогда не стал подрезать ей крылья. Я буду не соглашаться со всем, чего она захочет или сделает, но думаю, родитель может лишь предложить свое видение проблемы. В конце концов, детей придется отпустить. Дети будут совершать ошибки. Это часть путешествия. Но родитель никогда не должен отговаривать своего ребенка следовать зову сердца. Ведь этот зов может изменить жизнь.

Прикладываю палец к ее губам, заставляя замолчать.

— Поскольку мы открыты и честны, ты тоже должна знать кое-что обо мне. Я не говорю того, чего не имею в виду. Я обещал, что отвезу тебя в клуб, и я это сделаю. Если хочешь, чтобы я поговорил с твоим отцом, изложил свою точку зрения, я это сделаю.

— Правда?

— Если это принесет тебе счастье, да.

Антониа обвивает руками мою шею и прижимается влажным поцелуем к моим губам. Улыбаюсь, понимая, что отвечу за свои слова каждой клеточкой своего существа.

Если после беседы с ее отцом она будет улыбаться, то я готов.

— Заеду за тобой завтра после работы, и съездим туда.

Она отстраняется на дюйм.

— Ты слишком хорош, чтобы быть правдой, Пирелли.

Нет, я просто устал и мне нужна компьютерная томография.

Глава 21

Антониа

Выходные с Марко и знакомство с некоторыми его родственниками наложило горько-сладкий отпечаток. С одной стороны, я была в восторге. Тиг и Делия оказались чертовски круты, а мама Марко, Кармелла, напомнила мне актрису Кэтрин Нардуччи из фильма «История Бронкса». У нее была безграничная любовь к своему сыну. В целом, семья Марко замечательная, и благодаря их отношению ко мне, я чувствовала себя одной из них. Словно я принадлежала их дому.

Но, с другой стороны, я скучала по папе. По тем отношениям, которые у нас были раньше. И чем больше я об этом размышляла, тем больше понимала, что моя новая работа была не причем. Все изменилось с тех пор, как я достигла половой зрелости. Стажировка стала всего лишь соломинкой, которая сломала хребет верблюду.

Отцы и дочери — странные создания.

Папа — это первая любовь маленькой девочки. Он является неизменным героем на протяжении всего ее детства. Мужчина, который отпугивает монстров под кроватью и целует все ее бо-бо. Мужчина, который учит крутить педали велосипеда, и тот, кто опускает сиденье, открутив тренировочные колеса, давая тем самым возможность лететь самостоятельно.

Но что-то меняется, когда приходят те неловкие подростковые годы.

Мужчина начинает бояться маленькой девочки. Он понимает, что где-то вдалеке тикают часы, и однажды ему придется с ней расстаться. Он пытается подготовиться, но ничего не помогает. Руки, которые когда-то подтолкнули ее к полету, внезапно пытаются оттащить ее назад.

Ему хочется больше времени.

Он мечтает нажать на кнопку паузы.

Пытается перемотать трек назад, но все, что в итоге делает — ломает то единственное, что пытался сохранить.

Мой отец может совершать плохие поступки, но он все еще мой отец.

Он все еще моя первая любовь.

Герой моего детства.

То, что произошло между мной и Марко, никуда не денется. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня в эти выходные, и, если честно, я этого не хочу. Впервые в своей взрослой жизни я счастлива. Этот парень — все, о чем я мечтала, и он хочет меня такой, какая я есть. Он не стремится подняться по карьерной лестнице, засадив моего отца за решетку.

Ему важна только я.

Девушке не следует выбирать между своим отцом и мужчиной, который делает ее счастливой. Мужчиной, которого, по ее мнению, она любит. Тем, кто может стать героем остальной части ее истории.