Полюби меня до завтра (СИ) - Либрем Альма

- Я хочу сказать, - протянула я, - что я не говорила о своей интимной жизни в блоге вообще. Мне кажется, это лишнее.

- Ну, это всё-таки было частью твоей жизни.

Ага, и ты, Антонов, в ней участвовал.

- Личная жизнь не обязательно должна ставать достоянием республики, - усмехнулась я, если честно, чувствуя себя последней козой. – Я делилась своими чувствами, а не тем, как провожу ночи.

Женя прищурился.

- Сейчас я мог бы поинтересоваться, как ты их проводишь, - протянул Антонов, - и это было бы правильно с точки зрения журналистики. Но, собственно говоря, я не заканчивал факультет журналистики, а учился в политехе, ну и мне, надеюсь, известно чуть больше интимных подробностей, чем читателям твоего блога…

- Несомненно, - подтвердила я.

- Итак, перейдем к следующему вопросу. – он встряхнул бумажку. – Зачитаю его вслух: "Скрывала ли ты от своих близких людей факт ведения блога? И как думаешь, тебе удавалось прятать сам факт написания постов? Ты живешь не одна, думаешь, твой мужчина не догадывался, что ты ведешь "Жертву"?"

Антонов отложил бумажку в сторону, повернулся в камеру и, кивая в мою сторону, протянул:

- Её мужчина не догадывался, я вам это гарантирую. Он был слеп, глуп и, очевидно, совершенно наивен. Короче, люди, теперь вы знаете, как выглядит человек, который носит с собой вилку, чтобы лапша не оборвала ему уши!

Женя, конечно, рассмеялся, но мне этот смех показался в какой-то мере даже зловещим.

Я ещё раз повторила про себя, что это просто интервью, но как-то очень слабо утешилась.

Просто интервью, которое разрушит мои отношения, которые, как оказалось, значат для меня всё же гораздо больше, чем я думала.

- На самом деле, на пост уходило не так уж и много времени, - с улыбкой промолвила я. – Все люди часто зависают в телефоне. Мой любимый, который сидит перед вами, - указала на Женю, - просто не удивлялся, что я листаю пятнадцать минут в сутки условный Инстаграм или с кем-нибудь переписываюсь.

- В самом деле, в следующий раз буду осторожнее.

Я вздрогнула. В следующий раз со мной или в следующий раз с какой-нибудь другой женщиной? Можно было бы уточнить, но не в прямом эфире.

- Как думаешь, - продолжил Антонов, - а как тебя настигла такая популярность? Ведь имела место реклама, я правильно понимаю?

- Да, - кивнула я. – Я обратилась к своему бывшему соседу по лестничной площадке. У него крупная фирма, и он иногда берет небольшие проекты вроде моего на раскрутку.

- Это тот самый сосед, о котором я периодически выслушивал как об идеале мужчины? – ухмыльнулся Женя.

- Да, это тот самый женатый идеальный сосед, который отличается не только красотой, а и верностью супруге, - с нажимом произнесла я. – Я позвонила ему и обратилась за помощью, он согласился меня поддержать и на первом этапе даже взял траты на себя – потом мы отбили это, как только мой аккаунт стал коммерчески выгодным.

- Я так понимаю, именно возвращение долгов позволило изначально скрывать доход от блога?

- Да, - подтвердила я. – Потом, несомненно, мне бы пришлось признаться, но наш драгоценный шеф успел помочь мне стать искренней чуть раньше, чем я рассчитывала.

- Вот как… Ну что же, наш сценарист уже активно размахивает табличкой "заканчивайте" и, кажется, пристрелит нас, когда этот выпуск подойдет к концу, потому перейдем к вопросу, который больше всего волнует наших зрителей. Скажи, Маша, - наконец-то задал Женя, наверное, самый волнительный вопрос, от которого у меня едва не остановилось сердце. – А насколько ты была искренней в своем блоге?

Я закусила губу.

- Я писала только правду, - наконец-то решительно промолвила я. – Правду, правду и ещё раз правду. И, если ты захочешь её узнать, ты всегда можешь прочесть мои посты. Или поверить тому, что я тебе скажу.

Глава семнадцатая

Домой мы ехали в тишине. Вот как вышли из студии, якобы посмеиваясь над всем тем, что произошло, и сели в автомобиль, по инерции продолжая изображать счастливую пару, так и умолкли. Я смотрела в окно, рассматривая заснеженную столицу, Женя делал вид, что ему надо внимательно следить за дорогой. Обычно я радовалась, когда нам удавалось проехать без пробок, но в этот раз пожалела, что дорога оказалась такой короткой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если б Женя жил на каком-нибудь двадцатом этаже, можно было бы тянуть время, поднимаясь пешком по ступенькам, но до его квартиры мы тоже добрались за считанные секунды, и я переступила порог места, которое считала своим домом, со стойким ощущением, что это в последний раз.

Женя так ничего и не сказал, но с крайне живописным, мрачным видом повернул ключ в замочной скважине, закрывая квартиру изнутри, прошел мимо меня и заперся в ванной.

Я постучалась минуты через три, когда поняла, что просто стоять, переминаясь с ноги на ногу, и дальше ждать его не могу.

- Женя, - тихо прошептала я, - у тебя всё в порядке?

- Я уже не могу сходить в туалет и умыться в собственном доме?

- Нет, но…

Спустя секунду дверь распахнулась настежь. Женя, с мокрыми руками и абсолютно равнодушным видом, уставился на меня.

- Всё? Ты больше не беспокоишься, что увидишь меня в луже крови, стонущего, что это всё ты, жестокая предательница, виновата?

- Я всё могу объяснить.

- Всё нормально, - ухмыльнулся Антонов. – Я нисколечко на тебя не сержусь. Можешь забить и не заморачиваться.

- Жень, я…

- Я ж сказал, забить и не заморачиваться. Мы просто строили карьеру подручными средствами. Ну, у каждого свои кирпичи, что поделаешь.

- Я хотела…

- Поделишься ссылочкой?

Я застыла.

- Какой ссылочкой?

- На блог. Хотя… Нет, знаешь, я предпочту туда не заглядывать. По сайту знаю, что пишешь ты очень круто, но я как-то не настроен читать художественную литературу.

- Блог – это не художественная литература.

- Ты думаешь, - изогнул брови Антонов, - я поверю в ту радостную сказку о том, что ты действительно писала правду, правду и только правду? Не старайся, Маш. Всё нормально. Это рабочий подход, ты зарабатывала деньги. Мы друг другу ничего не обещали, это я сам виноват, что единственным моим развитием была подготовка к эфирам.

- Женя, ты всё не так…

- Есть будешь?

Его прозаичный вопрос выбил меня из колеи. Женя сейчас должен бить чашки об пол и тарелки о мою голову, а не смотреть на меня так спокойно, словно ровным счетом ничего не изменилось, и предлагать поесть. В конце концов, он же чувствовал ко мне что-то! Иначе не выглядел бы сейчас так мрачно, словно его только что кто-то убил, а потом воскресил, как заправский некромант из фэнтези-литературы.

- Спасибо, - сглотнув, ответила я, - но я не голодна. Может быть, тебе что-нибудь приготовить? Я могу…

- Я тоже не хочу есть. Сними пальто, у нас в квартире не настолько холодно. И не стой в обуви, потом пол мыть придется.

Я удивленно осознала, что всё ещё стою одетой, как будто жду, что Женя выставит меня за дверь сию же секунду.

В принципе, это было бы очень логично. Я б на его месте, вполне возможно, больше б не захотела находиться с обманщицей или обманщиком под одной крышей. Но Антонов собирался проявлять, очевидно, чудеса дипломатичности.

Даже не глядя на меня, он спокойно помог снять мне пальто, повесил его на вешалку, поправил, чтобы случайно ничего не измять, выдрал из моих как будто сдерживаемых судорогой пальцев сумку и поставил её на комод, туда, где обычно лежали все вещи.

Я ждала, что Женя перетрясет эту сумку, чтобы добыть ключи, но нет. Мне показалось, ему и вовсе было всё равно, остаюсь я в этом доме или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Оставаясь всё таким же катастрофически мрачным, сердитым и откровенно злым, Женя плюхнулся на диван, скрестил руки на груди и сделал вид, что смотрит телевизор, даже не заметив, что тот все ещё был выключенным.

Это мне совсем уж не понравилось. Обычно Антонов был позитивным, никогда не унывающим мужчиной, которого в депрессию могла вогнать разве что его мама с очередной просьбой к тридцатилетнему сыночку попробовать себя в балете ещё раз. И то, он обычно ругался, а не смотрел в одну точку.