Дети Империи - Олег Измеров

– Для такой женщины просто невозможно быть против.

– Да, я совсем забыл. Принято решение, что в случае нашего сотрудничества у вас не будут пытаться узнать сведения, которые по каким-либо причинам вы обязались хранить в тайне в вашем времени и в вашей стране. Отчасти такое решение принято и для того, чтобы избежать в будущем повода для привлечения к ответственности лиц, которым стала бы доступна такая информация. Я достаточно понятно смог передать смысл?

– Вполне. То есть чтобы не могли судить потомки.

– Можно сказать и так.

– Ну что ж, это очень предусмотрительно. Если бы каждый, находясь на службе у государства, думал, что его могут судить потомки…

– Если больше вопросов нет, то сейчас вам покажут вашу комнату. Обед принесут в двенадцать, питание у нас четырехразовое. В свободное время можете свободно гулять по территории, можете выходить за ворота, только, пожалуйста, предупреждайте, дадим сопровождающего. Мы не боимся, что вы сбежите, но, допустим, вас там какая-нибудь собака покусает, а из-за этого охрана получит взыскание, что недоглядела. Насколько я понял, вы не хотели бы, чтобы кто-то из-за вас пострадал.

Комната Виктора напоминала гостиничный номер. У входа – встроенный шкаф и санузел с рукомойником и душем. Очевидно, в доме были местные водопровод и канализация. В самой комнате по левую сторону стояла односпальная кровать с тумбочкой, а по правую – письменный стол с книжной полкой и что-то вроде комода со шкафчиком сбоку, на котором расположились четырнадцатидюймовый «Огонек», радиола «Нокия» и сифон с газированной водой. На столе был телефон без диска, письменный прибор и портативная пишущая машинка в фибровом футляре, а на стене висели такие же круглые электрические часы, что и в кабинете. Очевидно, во всех комнатах была система часов, синхронизированных с точным временем. С потолка свисала лампочка в белом коническом плафоне.

– Располагайтесь. Ваши вещи из общежития подвезут позднее. Впрочем, там их не так много, а здесь есть все необходимое на первое время. Обед привезут в двенадцать часов. Если что-то надо, чтобы не бегать и никого не искать, позвоните по телефону дежурному. Специалисты подъедут после обеда, а пока можете отдыхать. Я вас пока оставлю.

Ковальчук вышел, и Виктор принялся изучать апартаменты. В шкафу он обнаружил двубортные зимнее и демисезонное пальто его размера, шапку и шляпу, два шерстяных костюма, светлый и темный в елочку, с уже завязанными галстуками в косую полоску, зимние и демисезонные ботинки и домашние тапочки. В ящиках комода были рубашки, свитеры, нательное и постельное белье, шерстяные и нитяные носки с резинками, ночная пижама в полоску, махровый халат душа и прочие подобные вещи, а в примыкающем шкафчике – долгоиграющие пластинки, как советские, так и зарубежные, например диски Рея Кониффа за пятьдесят шестой и пятьдесят седьмой годы. В тумбочке оказалась электробритва с вращающимися лезвиями, наподобие «Харькова», и прочая подобная мелочь. На книжной полке стояли журналы «Техника – молодежи», научно-технические издания по локомотивостроению и ЭВМ, а также несколько фантастических книг, в том числе и пресловутый роман программиста Солженицына о кибернетике. Было похоже, что вещи старались подбирать под его предполагаемые предпочтения.

Виктор повесил свои вещи в шкаф, присел на кровать и задумался. Прежде всего ему было непонятно, зачем его надо было тащить из города на какой-то странный недавно построенный объект под вывеской лаборатории СЭС под охраной. На госдачу или вообще на какие-то дачи или особняки, виденные Виктором в фильмах по теме, все это тоже не походило. С другой стороны, место было не так уж и далеко от города, рядом две деревни, народ наверняка за грибами ходит. К тому же все это построено недавно и быстро.

Название радиолы несколько смущало. По тому, что знал Виктор, Nokia Aktiebolag, что по-русски означало «Компания Черный Соболь», в это время еще приемников не выпускала. Хотя… После войны начали же быстро развивать радиозаводы в Прибалтике; видать, и с финнами то же самое.

Несмотря на все удобства, обстановка выглядела довольно казенной, да и без излишеств. Явно не особняк Штирлица. Хотя, если не будет никаких сюрпризов, жаловаться грех. Могло быть и хуже. С другой стороны, уже трудно сказать, как оно могло быть здесь и как оно могло быть у нас в это время. Будем считать, что могло быть хуже.

В двенадцать стюард молча привез обед на столике на колесах. Виктор поблагодарил его и подумал, положено ли здесь давать чаевые. Наверное, не положено… Обед оказался не ресторанным, но вкусным.

После обеда Виктора пригласили в другую комнату, где стоял круглый стол, за которым сидели те, кого представили ему как специалистов, несколько шкафов и столов у стены, на которых высились два магнитофона, аппарат для просмотра микрофильмов, настольный электрографический репродукционный аппарат и эпидиаскоп. Кроме того, на одном из столов лежала широкопленочная зеркальная камера с толстым, как кружка, объективом и фотовспышкой и узкопленочная кинокамера с тремя объективами на турели, а в углу – фотоштатив.

Расспросы продолжались немногим больше трех часов, с перерывами, как на занятиях, по пять минут после каждых сорока пяти и по пятнадцать минут после двух пар. К столу подносили черный кофе в маленьких чашечках и бутерброды. Расспрашивали о разном: об истории, развитии науки и техники, событиях внутренней и международной политики, перемежая это вопросами о всякой ерунде – вроде того, какого цвета были носки у Майкла Джексона или можно ли было свободно купить камбалу в 1977 году в «Мечте» на первом этаже. Какой-то определенной системы в этих вопросах не было, и чувствовалось, что рассказы о технике будущего, новых открытиях или ходе истории, конечно, интересны, но не в первую очередь; а что должно быть в первую очередь, оставалось неясным. Даже сообщенный Виктором факт распада СССР в девяносто первом у слушателей особых эмоций не вызвал. Хотя с пятьдесят восьмого времени впереди еще до фига и все можно исправить.

В общем, все это не слишком напрягало, но Виктор, к стыду своему, обнаружил, что он о своем веке многого на память не знает. Например, он не помнил, из чего делали облицовку «Бурана», хотя и читал об этом. Или в каком году был подписан ОСВ.

К вечеру специалисты отъехали. Виктор немного прошелся по территории. Косые лучи солнца золотили снег на заметенном вьюгами подлеске, на темных шапках сосен и елей. Редкие березы тихо качали длинные пряди ветвей в неторопливом ручье вечернего неба. Было тихо, и все дышало каким-то необычайным умиротворением, которое трудно заметить в беготне и проблемах обыденной городской жизни человека начала нового столетия, непрерывно ожидающего от будущего какой-то новой гадости; здесь же чувствовалась детская безмятежность и, несмотря на видневшихся охранников, – какое-то давно забытое чувство внутренней свободы. «Уж не загипнотизировали ли меня здесь?» – промелькнула в голове невольная мысль.

Перед воротами вновь засигналили, во двор въехал серый «старт» и остановился у крыльца. Задняя дверь распахнулась, и из нее выскочила знакомая женская фигура в пальто.

– Зина! – крикнул Виктор, сложив руки рупором.

Зина услышала, помахала издали рукой, приподнявшись на носках коротких зимних сапожек, и поспешила к нему по тропе. Виктор не торопясь пошел навстречу: ему не хотелось разговаривать в доме. Во всех книгах есть про скрытые микрофоны. Хотя, конечно, технически и вне дома ничего не стоит прослушать.

Зинины волосы выбивались из-под светлого шерстяного платка, она их поправила на ходу.

– Здравствуй, Виктор. Как ты здесь?

– Пока нормально. Питание, жилье, свежий воздух. А у тебя как?

– Тоже, конечно… Глупо как-то все получилось…

– Все было просто божественным.

– Не надо так… Это не было заданием. Я не знаю, как это сказать, чтобы не вышло пошло…

– Биологические пробы? Впервые в истории человечества попадает уникальный образец из другого мира? Ну не ругай себя, я понимаю.

Зина остановилась, сломала тонкую ветку какого-то куста с застывшими на морозе ягодами и мяла ее в варежках.

– Я когда ехала сюда, ждала твоей ярости, что ты закричишь, обругаешь меня, даже ударишь… Не знаю, наверное, так было бы легче.

– Зачем? Ты хорошая и красивая. И по-моему, добрая.

– Не знаю. Все это как-то неправильно, так не должно быть…

– Кто-нибудь знает, как должно быть? В мире такие вещи творятся… Не мучай ты себя этим. Все нормально.

– Я не мучаю. Но, понимаешь… В этой жизни за одну ночь так все легко разрушить, а вот построить…

Виктор вспомнил, что где-то уже слышал эти слова. Кажется, в «Иронии судьбы».

– Слушай, пошли в дом, я позвоню, чтобы чаю подали или кофе с дороги. Тут нормальное обслуживание.

– Не надо. Мне уже ехать пора. И вообще мне, наверное, надо разобраться в себе самой… Не провожай, пожалуйста, меня сейчас.