Тролльхеттен - Сергей Болотников

— Как это?! — спросил сам себя Щавелев, и тут это началось.

Гул резко усилился, земля под ногами тяжело вздрогнула и испустила мучительный нутряной стон. Края отверстия стали обваливаться, исчезая во все возрастающей яме. Под землей что-то громыхало, и это было похоже на отдаленный июньский гром, вестник далеко идущей грозы. Проем ширился и разрастался на глазах, и Щавелеву пришел на ум рассказ о японском крестьянине, у которого на поле неожиданно возник вулкан.

Но это был не вулкан, нет! Просто доселе твердая и надежная земная твердь целыми глыбами исчезала в неизвестно какой пропасти. Вот в нее рухнула огуречная теплица, а вот и помидорная, еще не политая, разрушаясь на ходу, съехала вниз.

Щавелев поспешно отступал от пропасти, размахивал руками, но тут сердце прихватило еще раз, мир съежился и пропитался черной невыносимой болью. Еще раз взмахнув скрюченными руками, пенсионер Щавелев пошатнулся и полетел в настигнувшую его яму. Провал все ширился и рос, мелкая известняковая крошка витала в воздухе. Почва обваливалась целыми пластами, и через пять минут с начала катаклизма маленький и изящный домик Щавелева рухнул в провал. На крыльце его, как флаг, развивались сушившиеся там рабочие штаны хозяина. С тяжким грохотом дом исчез.

Разлом полностью поглотил весь участок дачника, последними в его жадной пасти исчезли две пластиковые лейки, сиротливо стоявшие около забора. Как только вся территория участка была занята провалом, земля перестала рушиться, и настала тишина. Только через два часа возле этого места стали собираться любопытные, которые вытягивали шеи и пытались увидеть дно. Теперь это было просто, и небольшой надел земли, на котором когда-то размещался домик и ряд теплиц, выглядел так, словно в его недра заложили многокилограммовый заряд взрывчатки. На дне этой удивительной воронки можно было разглядеть какие-то не поддающиеся определению обломки. Два часа спустя на место провала прибыли милиция, спасатели и два спешно оторванных от работы экскаватора. Несмотря на длительные раскопки, на дне образовавшейся ямы никаких следов Щавелева так и не нашли. Да и от дома его осталось так мало, что впору было думать о том, что большая его часть ушла некими путями в глубину тверди земной.

Так прожил город еще одну неделю своей долгой-предолгой жизни. И хотя в вечерней летней дымке он выглядел умиротворенным и даже красивым со своими белыми Верхнегородскими многоэтажками и уютными особнячками Нижнего города, кое-что изменилось. Словно нарождающийся нарыв, как закрытый перелом, зародилось в нем сокрытое от посторонних глаз гниение. Эдакая многокилометровая, истекающая кровью, язва, на которой стояли городские кварталы, язва, гнездящаяся в земле и, может быть, в душах людей, над ней живущих. И это гниение, этот гибельный распад тем летом только набирал обороты.

Древние ведуны, лишь только окинув взглядом панораму засыпающего города, сразу и без колебаний выдали бы вам окончательный диагноз, звучащий коротко и емко: «Все зло идет из-под земли!»

Часть вторая. ДА СГИНЕТ СВЕТ!

1

— Холодает, — сказал Дивер, великий колдун, познавший все тайны черной и белой магии.

— Все к лучшему, — философски ответствовал Влад, поплотнее запахивая куртку от неприятного сквозняка, что лишь в первую минуту казался приятным.

Дивер покивал с умным видом. С его массивной фигурой любые сквозняки были, в общем-то, не страшны. Двое людей шагали вдоль Центральной улицы направляясь к реке, а оттуда с все возрастающей силой дул неприятный прохладный ветер. Река отсюда уже была видна, и отлично можно было разглядеть, что на земляном пляже нет ни одного купальщика. Внезапное похолодание загнало всех до единого в свои теплые уютные норки-квартиры, откуда можно было без содрогания наблюдать, как ветер волнует ставшую вдруг свинцово серой речную воду.

После двух дней ошеломляющей жары в небесных сферах наконец что-то двинулось, и в область пришел новый циклон, несущий с собой прохладу и, может быть, новый дождь. Горожане привычно ругали холодную погоду, точно так же, как накануне этот несносный жаркий сезон. На улицах убавилось пестроты, зато появилось много людей в темных осенних одеждах. Дождя не было, и свежий ветер поднимал и гнал пыль вдоль улиц. Мельчайшие ее частицы оседали на краске автомобилей, та утрачивала свой блеск, и сейчас трудно было отличить белую машину от бежевой или кремовую от серебристой.

Очереди за водой щетинились поднятыми воротниками и неприязненными взглядами, а с утра у стоявших руки покраснели от холодной воды, став похожими на одинаковые красной расцветки перчатки.

— Может, даже дождь пойдет, — сказал Дивер.

— Может, — сказал Влад, пряча улыбку.

С Великим колдуном и медиумом Дивером, Влад был знаком уже довольно давно. Познакомились они примерно тогда же, когда Сергеев, окончив свой институт, вернулся в родной город, чтобы заняться вольным промыслом. Если припомнить, то в начале своей карьеры ему приходилось писать исключительно для желтой прессы, раздувая и выпячивая до невероятных размеров заурядные, в общем-то, события. Естественно, «Замочная скважина» стояла на первом месте в списке заказчиков.

Дабы не напрягать чересчур фантазию, Влад, автор таких статей, как «Духи мертвых зеков тревожат горожан» и «Реванш барабашки», решил найти какого-нибудь дипломированного колдуна, от которого можно получить интересные сведения.

И он такого нашел. Дивер, в миру — Михаил Васильевич Севрюк, первую половину своей жизни провел в вооруженных силах, дослужившись до звания старшего лейтенанта. В один не очень прекрасный день он был командирован в Афганистан, где в еще более не прекрасный день получил осколочное ранение в голову. После локального подвига, совершенного бригадой войсковых лекарей, Севрюк выжил и вскоре был комиссован по причине своего ранения.

Оказавшись на гражданке, он, образно говоря, направил стопы к своим корням, то есть вернулся в свой родной город, который за время его отсутствия разросся и сильно похорошел. Как и всякий бывший военный, оставшись не у дел, Севрюк начал пытаться подыскивать себе дело. Поработал и ночным сторожем, и грузчиком тары на местном вокзале и еще несколькими подобными приработками, после чего натолкнулся на Геннадия Скворчука, начинающего дельца, который организовывал свое дело. Скворчуку (который был замешан не в одной темной махинации) позарез требовался охранник из числа знающих, и потому порядком опустившийся, но не утративший воинской сноровки Михаил пришелся как раз ко двору. За немалые по тем временам деньги он был поставлен охранять один из офисов фирмы. Работка была спокойная, клиенты не нарывались, к тому же работал он среди бела дня, так что со временем Севрюк расслабился и, наконец, ощутил себя нужным.

Средь бела дня и произошел беспрецедентный по своей наглости налет, произведенный, кстати говоря, подручными бодро взбирающегося по лестнице власти Босха. Десять человек преспокойно зашли в заведение через парадную дверь и открыли ураганную стрельбу по всем внутри находившимся, в числе которых оказался и сам Скворчук, имевший несчастье не сойтись с Босхом во мнениях. Приехавший наряд милиции констатировал двенадцать трупов, одним из которых посчитали сначала и Севрюка. И только когда он из последних сил приподнялся и сквозь залепившую его лицо кровавую маску простонал что-то непристойное, опешившие стражи порядка поняли, что в этой мясорубке кто-то остался жив.

Севрюка тяжело ранили. В голову. В двух сантиметрах от предыдущего ранения. После произнесенных нелестностей в адрес милиционеров Михаил впал в кому и не выходил из нее два месяца, несмотря на второй локальный подвиг, произведенный на этот раз врачами из Центральной городской больницы. По истечении двух месяцев, когда его уже хотели отключить от системы искусственного дыхания, Севрюк неожиданно ожил, до смерти испугав молоденькую медсестру. Она потом рассказывала матери, что когда этот ни на что ранее не реагирующий больной резко сел на кровати и уставился на нее налитыми кровью глазами, ей показалось, что перед ней вовсе и не человек.

Севрюк ожил, но при этом — совсем другим человеком. По его собственному утверждению он стал слышать голоса, видеть ауры, и проявил недюжинные способности к ясновидению, которые, впрочем, подтвердить толком не мог.

Поняв, что это знак, и более не медля, он купил лицензию практикующего колдуна, заплатил все причитающееся и после долгих раздумий взял себе имя Дивер, которое якобы имеет множество значений на различных мертвых языках. На самом деле, он выбрал его исключительно потому, что оно хорошо звучало.

Дело пошло хорошо, и никогда ранее не питавший склонности к аферам, новоиспеченный Дивер вдруг понял, как легко зарабатывать деньги на человеческой глупости. Он разжился еще парочкой новых титулов, отпустил бороду для солидности и даже дал объявление в газету. Довольно скоро он стал достаточно известен, и к нему валом повалили страждущие. Дивер снимал порчу, рассказывал о пропавших людях и давал практические советы по изгнанию барабашки.