Буддизм: Религия без Бога - Альбедиль Маргарита Федоровна

Однако на этом пути человека ожидает немало препятствий, поскольку начинают действовать клеши, о которых говорилось в начале главы. Как они заявляют о себе? Первой среди них является желание чувственных удовольствий. В самом деле, трудно устоять перед приятными вкусами, запахами, телесными ощущениями или психологическими впечатлениями. И потом, в конце концов, что плохого в этих приятных переживаниях и ощущениях? Ничего, кроме того, что они представляют собой коварную ловушку, обман, одурачивание. Станем ли мы счастливее, съев вкусный обед, посмотрев занимательный фильм, купив красивую одежду, изысканную мебель и т. п.? Ведь все это рано или поздно уйдет, а вместе с тем нас покинет ощущение счастья. И мы снова бросимся в погоню за удовольствиями, стремясь выполнить наши нескончаемые желания. В буддийских проповедях они сравниваются со стремительным потоком воды, в котором беспомощно барахтаются несчастные, или с густой тенью, скрывающей солнце, с жарким пламенем, пожирающим души и тела, с ядом, исподволь подтачивающим наши жизненные силы, или с непроходимой лесной чащей, в которой путник безнадежно заблудился. И разве не та же сила, питающая нашу неутолимую жажду обладания, потребления, накопления, которая никогда не может быть удовлетворена, в масштабах всего человечества приводит к войнам и другим страшным бедствиям?

Второе препятствие, также порождающее отрицательную энергию, — это гнев, зависть, злоба. Эти чувства болезненны и представляют огромную силу. Мы часто испытываем гнев не только по отношению к тем людям, которые находятся рядом с нами, но и к тем, кто далеко, к давно прошедшим событиям и даже к событиям, которые не произошли, но могли бы произойти. И каков же результат? Наши собственные мучения, испорченные отношения с окружающими, страдания других людей…

Третье препятствие также хорошо знакомо многим из нас — это лень и апатия, которые ведут к отупению, сонливости и затуманивают внутреннее зрение. Ум становится неработоспособным, ясность и бодрость утрачиваются, мы ни на чем не можем сосредоточиться.

Состояние, противоположное апатии, беспокойство, выделяется как четвертое препятствие. Оно принимает формы то невроза, то волнений, то тревоги, то навязчивых состояний. Ум никак не может вырваться из запутанной сети воспоминаний, сожалений и фантазий, проигрывая множество ситуаций, которые могли бы случиться.

Наконец, последнее, пятое препятствие — сомнение, которое может настолько поглотить нас, что мы оказываемся внутренне полностью парализованными. Мы сомневаемся в самих себе, в своих учителях, в правильности своих действий и даже в самом учении.

Поясняя, как эти препятствия мешают нашему сознанию обрести ясность, буддисты часто прибегают к сравнению ума с прудом, когда цель практики — увидеть глубины этого пруда. Стремление к удовольствиям сравнивается с красивыми узорами волн на поверхности пруда, гнев — с кипящим источником в глубине пруда, лень и апатия — с толстым слоем водорослей на поверхности воды, беспокойство — с сильным ветром, вздымающим волны, а сомнение — с грязью, поднимающейся со дна, если его растревожить.

Как бы то ни было, любое из этих препятствий мешает заглянуть в глубины своего сердца и ума. Уравновешенное и безэнтропийное состояние психики дзэн-буддисты, например, уподобляют зеркальной поверхности спокойной воды или сравнивают с тем, как на поверхность бурлящего моря выливают масло: «волны больше не ревут, пена не кипит, брызги не летят — остается лишь гладкое, блестящее зеркало. Именно в этом совершенном зеркале сознания мириады отражений появляются и исчезают, никак не нарушая его спокойствия».

Что же, по мнению буддистов, с этими препятствиями нужно делать? Какой подход к ним считается адекватным? Не осуждение, не подавление, не борьба с ними — все это лишь умертвит нашу осознанность и породит новые трудности. Лучше всего их отстраненно наблюдать, осознавать и таким образом трансформировать в объект медитации, использовав их преображенную энергию в свою пользу. Другой способ работы с препятствиями на пути духовного роста, особенно если они очень сильны, — культивировать в себе противоположные им состояния, например, противопоставлять ненависти любовь.

Итак, медитация играет исключительно важную роль как один из главных элементов психотренинга. Наряду с ней в разных школах буддизма используются и другие методы воздействия на психическое и соматическое состояние человека.

Как освободить гуся из бутылки?

В чань- (дзэн-) буддизме той же цели, что и медитация, служили парадоксальные задачи и диалоги, дыхательные и гимнастические упражнения, искусство боевого единоборства, специальная диета, массаж и самомассаж, разные приемы биоэнергетической стимуляции и т. п.

Интересно, что физический труд считается особой формой активной медитации, которая приучает сознание полностью включаться в работу тела. Символом чаньского (дзэнского) трудолюбия стала фраза: «День без работы — день без еды». Она принадлежит чаньскому патриарху Байчжану, который каждый день по многу часов обрабатывал землю в монастырском саду. Когда его ученики, беспокоясь за здоровье учителя, спрятали его мотыгу, надеясь, что Байчжан не выйдет в сад, он закрылся у себя в келье и отказался принимать пищу. Он говорил: «День работаешь — день совершенствуешься. День не работаешь — сто дней пропали даром».

Мастера дзэн часто прибегали к шоковому воздействию на психику учеников, поскольку зачастую шоковая терапия оказывалась более действенной, чем чтение текстов. Так, они вызывали мгновенное пробуждение палочными ударами, которые обрушивали на головы беспечных учеников, награждали их пощечинами, оглушали громкими криками «хэ!» или «кац!». Разумеется, подобные приемы шоковой терапии не могли заменить интенсивной внутренней работы ученика, ведущей к духовному преображению, но служили побудительным толчком или кульминацией, завершающими какой-нибудь определенный период практики психической саморегуляции, подобно тому как последний взмах кисти художника завершает картину или заключительный аккорд — музыкальное произведение. Сами чаньские (дзэнские) наставники сравнивали такую ситуацию с встряхиванием дерева, на котором висит созревший плод: достаточно потрясти дерево, и плод упадет, а если он не созрел, то и трясти бесполезно.

Разумеется, сами наставники должны были обладать тонкой и глубокой интуицией, чтобы психологически экспериментировать со своими учениками. В противном случае шокотерапия могла повредить психическому здоровью ученика, и вместо просветленного человека мог получиться счастливый идиот или шизофреник. А подобные издержки случались, хотя были скорее исключением, чем правилом. Но в арсенале чаньской (дзэнской) психокультуры можно найти специальные тесты, позволяющие проверять компетентность самих наставников и разоблачать самозванцев, не имеющих соответствующей квалификации, а также отсеивать учеников, психика которых не способна выдержать предстоящих испытаний.

Специфически чаньскими (дзэнскими) методами считаются парадоксальные и алогичные беседы учителя и ученика, так называемые вопросы — ответы (кит. вэнъда, яп. мондо), а также парадоксальные высказывания, именуемые по-китайски гунн-анъ, а по японски — коаны, а также притчи-року, целью которых также является пробуждение сознания ученика. Что лучше них поможет понять, как изменчив и быстротечен мир, и научить, что ускользающая истина не постижима умом?

Вот пример коана: «Человек держал в бутылке гуся. Гусь вырос и не мог выйти оттуда через горлышко. Нужно, не разбивая бутылки, освободить гуся. Как это сделать?» Сосредоточившись на проблеме, человек понимает, что гусь — это его эго, а бутыль — мир, который он создал вокруг себя.

Другой пример: «Всем известно, что такое хлопок двумя ладонями. А как звучит хлопок одной ладони?», «Каково было твое лицо прежде, чем родились твои родители?» Логическая неразрешимость этих парадоксов должна подталкивать ученика к интуитивному прорыву за пределы всякой двойственности и к открытию собственной природы как природы Будды. Таким образом, чтобы решить коан, надо сосредоточиться на проблеме и преодолеть обычные стереотипы мышления.