Н 3 (СИ) - Ратманов Денис

Усик слушал, и недоверие стиралось с его лица. Наконец он спросил:

— А милицию почему не вызвали?

На языке вертелось: «Так а кто знал, что тут менты честные»? Я развел руками:

— Потому что долго разбираться. Мы же ничем не могли подтвердить, что наши вещи у Хасана, я до последнего не был уверен. К тому же у нас режим, вы ведь знаете, что это такое, ребята на испытательном сроке, и нам никак нельзя было попадать в переделку.

— Придурки. Себе же хуже сделали, — сказал он и потерял к нам интерес.

В участок мы все-таки поехали, по пути прихватив Клыка, Микроба, ожидавших на улице, и подоспевшего Саныча. Нас там проверили, разделили, опросили, собрали опись пропавших вещей. Я рассказал, как получил телефон — что это подарок генерала Вавилова, сказал, что пять тысяч спрятаны в чехле, я проверял, когда Хасан показывал мне вещи. Мало ли, найдется крыса, которая захочет прикарманить.

Поговорил с ним о футболе. Упомянул нашего тренера. Да-да, того самого Димидко, у которого можно прямо сейчас взять автограф для сына. И часов в двенадцать вышел на пятачок возле участка, куда подъехали хаммерогазели-автозаки, и оттуда принялись выгружать задержанных, надо полагать, в той же чебуречной.

Стали бы к нам прислушиваться, не включи я «лучшего в мире переговорщика»? Отделались бы мы так легко? Ответов на этот вопрос нет. Но скорее всего, разговор со следователем закончился бы, когда Усик подошел к нашему столику и обвинил меня. Скрутили бы и увезли. И долго пришлось бы доказывать, что не верблюд. Очень хочется верить, что талант потрачен не зря, и завтра меня не накроет жесткий откат.

Жека и Игнат еще были в участке. Понурый Мика топтался в стороне. Клык сидел на корточках и играл в телефон, Микроб зевал во весь рот. Саныч ринулся мне навстречу, разъяренный и напряженный, попытался отвесить подзатыльник, но я отбил его руку.

— Что вы мне тут устроили, а? — заорал он. — Я из-за вас чуть не поседел!

— Вы и так седой, Сан Саныч, — улыбнулся Микроб и на всякий случай отошел подальше.

— Вылететь захотели? А если бы вас задержали дольше? Не пришел на пробежку — считай вылетел! — продолжал разоряться Саныч. — Ни шагу больше из комплекса! Только, б…ь, под присмотром!

— Так а Ки… Виктор Иванович в курсе, что мы тут? — спросил я.

— Нет, — рявкнул Саныч. — Для него мы до сих пор в бане. Надеюсь, и не узнает.

— Мы? — удивился я, но Димидко покосился неприветливо и оставил вопрос без ответа.

Вот так номер! Не думал, что Димидко будет так за нас переживать, прямо как за родных.

Дождавшись Жеку и Игната, Сан Саныч вызвал микроавтобус, и мы поехали в спорткомплекс, вымотанные и снова голодные. Всю дорогу Саныч нас отчитывал, ворчал, угрожал. Замолчал он, только когда мы подошли к проходной спорткомплекса, и распрощался до завтра. То есть до сегодня, потому что было начало первого.

Пройдя в свое крыло мимо сонной консьержки, я опасливо выглянул в коридор гостиницы. Ясно, что Киря уже дрыхнет и видит десятый сон, и никакого дела ему нет до загулявших спортсменов, но поди объясни это подсознанию.

— Чисто, — сказал я.

Парни высыпали в коридор и разошлись по своим номерам, как и мы с Клыком. Когда дверь щелкнула, закрываясь, он сказал:

— Пока ехали, я думал. Круто ты их уболтал! — Ромка помолчал немного и продолжил: — И я вот что подумал: это было очень убедительно. Я так не смог бы…

— В Комсеть тупить меньше надо, — отмахнулся я.

— Да я не о том. Никто из нас не смог бы. И если бы, ну-у, ты рассказал, что там, на дороге, приземлились э-э-э… Например, гномы в летающей тарелке, все бы поверили. Вот я о чем.

— Я посещал курсы агрессивной риторики, — отмахнулся я, и он сразу поверил.

Еще бы не поверить!

— Научишь так же? — попросил он.

— Понимаешь, в чем дело, — проговорил я, стягивая шорты и понимая, что мои джинсы сгинули у Хасана, а на мне этот дурацкий наряд, — нужно очень сосредоточиться. Так сильно, что на завтра силы иссякнут, и со мной может быть что угодно. Я могу мазать по мячу. Падать на ровном месте. Тупить. Так что не удивляйся.

— Сань, а как это — сосредоточиться. То есть я знаю, что это, но…

— Давай спать! — Я выключил свет.

Растянулся на благоухающем белье, которое только утром поменяли. Закрыл глаза, мысленно прокручивая события дня, и улыбнулся. Как все славно разрешилось! Мы не в отделении на жестких полках, а у себя, и у Кири нет причин нас выгонять, потому что он никогда не узнает, в какой переделке мы побывали. А ведь несколько часов назад казалось, что выхода нет!

Я не заметил, как заснул, и мне снилось что-то радостно-цветное, и ощущение было щенячье-восторженное, как давным-давно в детстве, когда мама наконец купила велосипед. А еще фоном проходило, что мне горы по плечу, и этот мир куда более дружелюбный, чем прежний. И все у меня непременно получится.

Глава 15. Не могЁм, а мОгем!

Вчерашний день так меня вымотал, что по будильнику я проснулся, можно сказать, не приходя в сознание. Слетел с кровати, но вместо своей привычной одежды обнаружил дурацкие шорты и рашгард.

— Арома, ты прикалдываешься? — прохрипел я, держа вещи перед собой.

Клык замер, продев в штанину одну ногу.

— Чего? Какие ароматы?

Я пристально посмотрел на него, не понимая, чего он хочет. Рома так же косился на меня. Вчерашние события понеслись в памяти в обратной последовательности, перемотка остановилась на моменте, когда Хасан предлагал переодеться в это.

— Терпеть понял…

Я хотел сказать «теперь понял», но язык выдал другую словесную конструкцию, и до меня дошло, что на весь сегодняшний день я стал худшим в мире оратором. Плюс поменялся на минус, и мне придется весь день молчать.

Клык таращился непонимающе. Я махнул рукой и брякнул уже по пути в душ:

— Бери не в голову… Фьють! Фьють мать твоють!

В спину донесся хохот Клыка.

— А куда брать-то?

В душе думалось о том, что, пока я футболист второй лиги, мой сегодняшний дебаф вряд ли доставит много проблем. Просто молчи весь день, и все будет хорошо. А если бы завтра у меня было какое-нибудь интервью? Или надо границу пересекать, чтобы в чемпионате участвовать? «С какой целью направляетесь?»

— В футбол рыгать, — вслух произнес я, собираясь сказать, конечно же, «играть», и добавил: — Долабанное косыноячие!

Когда я вернулся, в комнату, Клык смотрел на меня с тревогой. Он так озаботился моим состоянием, что даже про телефон забыл.

— Саня, с тобой все хорошо? Или ты прикалываешься?

Я помотал головой и по слогам сказал:

— Лис-ток. Руч-ка. — И показал, будто пишу в воздухе.

Можно, конечно, и сообщениями общаться, но мне предстоит контактировать не только с Клыком, потому придется носить с собой тетрадку и ручку, иначе не поймут. У Клыка нашлись два листа формата А-4 и карандаш, изгрызенный сверху.

Я написал: «Помнишь, я вчера говорил, что если перенапрягусь, со мной на следующий день может быть что угодно? Кивни». Клык прочел, кивнул. Я продолжил: «Сегодня весь день у меня будет заплетаться язык. Я не прикалываюсь. Просто не могу говорить нормально».

— Ну, тогда понятно, — сказал он и улыбнулся. — Скажи что-нибудь еще. Ржачно выходит.

Ухмыльнувшись, я покачал головой. Он задумался о чем-то своем, что-то себе вообразил и начал хохотать, складываясь пополам и притопывая.

— А-ха-ха! Надо Ми… Ха-ха! Микроба попросить сыграть, чтобы ты спел. А-ха-ха! Ладно, все, пойдем в столовку.

Микроб и Мика, у которого распухло лицо, уже были на месте: первый расправился со своей запеканкой и намазывал масло на хлеб, второй же ел медленно — видимо, ему было больно раскрывать рот.

Мы с Клыком заняли свои места. Мика протянул руку, крепко сжал мою ладонь и прошептал, воровато оглядываясь:

— Спасибо, я только сейчас понял, что если бы не ты, греть бы нам нары! Как ты узнал про облаву?

— Ага, — уронил Микроб, прожевав, — не верится, что все обошлось.