Только для посвященных - Татьяна Коган

Брат засмеялся:

– Во ты даешь. Разве в сексе можно переусердствовать?

– Смотри, пересадку того самого органа устроить сложнее.

– Добрый брат, – Юрка засмеялся. – Ты всегда умел подобрать нужные слова.

Пришла Даша, принялась хлопотать на кухне.

– Совсем ты исхудал, Глеб, – сетовала она, помешивая жарившееся на сковородке мясо. – Ты когда в последний раз нормально ел?

Хозяин дома укоризненно посмотрел на жену. Та прикусила язык, поняв, что ляпнула не то. Поспешила сменить тему:

– Мы с Юрой хотим за город выбраться хотя бы на недельку. Друзья предложили пожить у них на даче. Они уезжают на море, так что их избушка в нашем распоряжении.

Глеб скрестил руки на груди:

– Надеюсь, это не глушь? Близко к цивилизации?

– В трех часах езды до ближайшего населенного пункта. В этом же весь смысл. Вокруг природа, красота, – Даша причмокнула от удовольствия.

Глеб перевел взгляд на брата:

– Что твой врач сказал по этому поводу?

Юрка громко выдохнул:

– Братишка, твоя осторожность приобретает маниакальные свойства. Я не хрустальный. И даже могу передвигаться самостоятельно, видишь? – он демонстративно прошелся по кухне.

Глеб кивнул и повторил:

– Так что твой врач сказал?

– Слушай, я не на край света еду. И мобильные телефоны никто не отменял. Не беспокойся, ладно?

К врачу Юрка не ходил уже несколько месяцев. Смысла в частых визитах не было: он чувствовал себя хорошо, иммуносупрессивную терапию не прерывал, диету соблюдал. В общем, все делал по правилам. Понадобилось не меньше получаса, чтобы убедить брата расслабиться. Юрий понимал тревогу Глеба. После расставания с Галей тот стал особенно уязвим. Старался казаться бодрым и равнодушным, но не слишком-то хорошо это у него получалось. Юра видел, как сильно страдает брат, и изо всех сил пытался отвлечь его. Однако в такой ситуации единственный стоящий помощник – это время. Другого лекарства от душевной боли пока не изобрели. Что Юрка мог – так это внушить Глебу, чтобы тот не боялся остаться в одиночестве. Почка отлично прижилась, помирать никто не собирается. И страх в данном случае неуместен.

Спустя два часа, провожая гостя, Юра уточнил:

– Ты помнишь, что можешь звонить мне в любое время дня и ночи?

– Ага.

– Учти, ты не один. У тебя есть родной брат. Слышишь?

Глеб замер на пороге, уставившись в одну точку. Юрка тряхнул его за плечо:

– Слышишь? Жизнь продолжается. Несмотря ни на что.

– Да.

– Может, поживешь у нас какое-то время? Что ты будешь делать один в перевернутой вверх дном квартире, а?

– Наводить порядок, – Глеб усмехнулся. Обнял брата, похлопал его по спине и вышел на лестничную клетку.

Юрий чувствовал себя виноватым. Сколько он себя помнил, старший брат всегда опекал его, даже в детстве, когда мама была жива. А когда погибла, опека стала практически параноидальной. Глебу тогда было двадцать лет, а Юрке четырнадцать. Все невысказанные боль и злость из-за смерти матери старший брат трансформировал в заботу о единственном родном человеке. Тогда Юре порядком надоел навязчивый надзор, но впоследствии он понял, что именно это помогло им обоим выстоять. Глеб не раскис лишь благодаря тому, что взвалил на себя непосильные обязательства. А Юра не закрылся в себе, поскольку был вынужден ежеминутно отстаивать свою независимость. На траур у обоих просто не оставалось сил.

Брат давно вырос, но Глеб по-прежнему относился к нему по-отечески, не обращая внимания на периодический бунт. Младший мягко намекал старшему, чтобы тот перестал видеть в нем глупого мальчишку, за которым нужен глаз да глаз. Глеб соглашался, но ничего не менял в своем поведении. Даже сейчас, когда ему самому требовалась помощь, он продолжал беспокоиться о судьбе младшего брата. Юра винил себя за то, что до сих пор не научился оказывать на Глеба влияние, находить подходящие слова утешения. Он хотел облегчить страдания брата, но с досадой осознавал, что бессилен. Глеб мог вытащить любого, но когда тонул сам – надеялся только на себя, никому не позволяя приближаться. Это было глупо, но он не собирался меняться, а Юрка не настаивал. В конце концов, благодаря несгибаемой воле старшего брата младший все еще жил.

Как Глеб умудрился провернуть сложнейший процесс и не свихнуться? Достать почку для трансплантации, найти клинику за границей, оплатить операцию. В России пересадка от живого неродственного донора запрещена. Все эти нюансы не остановили старшего брата. Юрий восхищался им и чувствовал себя бесконечно ему обязанным. И тем сильнее жаждал хоть чем-то отплатить брату за добро.

– Итак, жду отчета, – Лиза сжала губы, чтобы помада легла лучше, захлопнула зеркальце и подняла глаза на собеседника. Тот вскинул брови, словно не понял, о чем идет речь.

– Ванюша, не придуривайся. Я подсуетила хорошую девочку. Все, что тебе надо: неглупая, одинокая и доверчивая. Позавчера она должна была прийти к тебе на прием.

Джек театрально вздохнул:

– К сожалению, она не подошла.

– Это чем же она тебе не подошла, позволь поинтересоваться?

– Плохо поддается гипнозу.

Лиза саркастично хмыкнула:

– Издеваешься, да? Ее любой лох загипнотизирует. Более внушаемого человека я не встречала. Она же как масло сливочное. Чуть придавишь пальцем – и потечет.

– Начнем с того, что пальцем я ее не придавливал. Она не в моем вкусе. Кроме того, первое впечатление порой ошибочно.

Лиза пристально посмотрела на него:

– Что-то ты недоговариваешь. Может, ты ее пожалел?

Вместо ответа Джек широко улыбнулся, давая понять, как нелепо Лизино предположение. На самом деле она попала в точку. Психотерапевт Кравцов действительно пожалел новую пациентку. Она была забитая и несчастная, как брошенный на вокзале щенок, разве что не скулила. Столь заниженную самооценку редко встретишь в человеке. Рука не поднялась экспериментировать на этой девчонке. Несмотря на то, что она являлась замечательным экземпляром для опытов, Джек отпустил ее с миром, предварительно вправив мозги. Велел прийти еще несколько раз. Назвал символическую цену – лишних денег у нее явно нет, а консультация специалиста жизненно необходима. Помочь несчастной несложно. А поработать на карму иной раз даже приятно.

– Ладно, черт с тобой, – Лиза поправила челку. – Будем искать дальше. Макс говорил, есть какой-то парень на примете, водилой у него в конторе работает. Не кручинься, Иванушка, будет тебе к утру ковер шелковый, узорчатый.

– И не думал кручиниться.

Джек не лукавил. Рано или поздно все непременно случится, и карты лягут самым удачным образом. Главное, не торопить события. Найдется идеальная жертва. Никуда не денется.

– С Максом вчера разговаривала, он спрашивал про Глеба. Ты не в курсе, как там у него дела? На мои звонки он не отвечает.

– Я ему не звонил. Мы же договорились не трогать его. У него сейчас сложный период. Пусть очухается.

– Я и не собиралась его дергать. Просто интересуюсь, что он да как. – Лиза порылась в сумке и достала сигареты.

– Елизавета, ты не обижайся, но твой интерес – это последнее, что Глебу сейчас нужно, – Джек поднес огонь зажигалки. Подруга затянулась, прикрыв от удовольствия глаза, и откинулась на спинку стула.

– Да знаю я. Он со мною не очень-то нежен последние пару лет. Мечется туда-сюда, как говно в проруби. Выбрал бы одну линию поведения и следовал ей. Решил быть хорошим парнем – будь им. А если не получается – смирись, что играешь отрицательную роль, и наслаждайся. Какая, в сущности, разница? Кино все равно продолжится.

– Меня всегда восхищала цельность твоей натуры, – улыбнулся Джекил.

– Я серьезно, между прочим. Терпеть не могу метания. Скажи, – Лиза озабоченно наморщила лоб. – Ты ведь не считаешь меня чрезмерно циничной?

– В истинной красоте всегда есть изъян.

– Ловко отвертелся.

– Не я. Фрэнсис Бэкон это сказал.

– Да и хрен с вами.

– Что есть, то есть, – рассмеялся Джек. – Еще вина?

– Валяй. Жалко, что Макс не приехал. Хорошо сидим. Давно так не расслаблялась. Постоянно приходится изображать траур. Это порядком утомляет.

Через пару часов Джек вызвал Лизе такси. Она была слишком пьяна, чтобы садиться за руль. Когда приехала домой, первым делом умылась и почистила зубы. Затем пробралась в детскую, поцеловала спящую дочь. Няня дожидалась хозяйку на кухне.

– Зинаида Степановна, все нормально? Настя не капризничала? – спросила Лиза.

– Не капризничала. Просто плакала.

– По какому поводу?

– Все по тому же. Спрашивала, почему папа не приходит.

Лиза с тревогой посмотрела на няню:

– И что вы ей ответили?

– Ответила, как вы велели. Но мои слова ее не сильно утешили. Может, надо показать девочку детскому психологу? Слишком тяжело и долго она переживает смерть отца. Это ненормально. К тому же Настя скучает по маме, которая постоянно на работе. Ей очень вас не хватает.