Ярар. Начало. - Тимофей Грехов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новые министры фараона совершали ошибки одну за другой. Они не разбирались во многих государственных институтах. Это привело к брожениям в народе и в армии. В итоге вспыхнуло восстание, которое переросло в гражданскую войну. Она велась с переменным успехом.
Потом у фараона родился сын, у которого проявился дар к магии земли.
Это был родовой дар правителей Египта. Появилась надежда, что война скоро закончится. Начались переговоры, но вмешались британцы и, подкупив знать, добились свержения и последующего уничтожения правящей династии Египта. Никто не уцелел. В итоге, к власти пришли военные. Диктатура продлилась до тех пор, пока не были проведены выборы, и Египет стал республикой.
Спустя несколько лет один из участников событий тех дней опубликовал свои мемуары, где рассказал про те дни без прикрас. Ведь всем известно, что историю пишут победители. За эти пару лет успели смениться люди на руководящих постах. И тут такое громкое дело!
Книгу попытались запретить, но многие её успели прочесть. Процесс был запущен. Начались аресты, а за ними и суды. Казнили всех, кто продал свою страну за звонкую монету. Поднялась волна патриотизма, которую не успели взять под контроль.
Египтяне в своём гневе повесили посла бриттов, который был одним из главных пособников гражданской войны. Все островитяне были изгнаны из страны. В ответ бритты потопили эскадру военных кораблей Египта. Чуть было не началась война. Но вмешались остальные державы, и развития конфликта не последовало.
Обмен был неравноценный. За одного убитого посла бриты потопили тринадцать кораблей. Погибли тысячи людей. Но новой власти Египта пришлось смириться. Сил не было. Казна пуста.
«Это был как раз яркий пример почему у власти в этом мире должен быть сильный правитель.» — подумал я при прочтении учебника истории.
— Конечно за фараона! — ответил Зес. — Президент лишь мелкая сошка, которая выполняет приказы настоящих правителей. Если бы не шайтаны бритты, наша страна не стояла бы на пороге нищеты! Ты думаешь почему я отправил сына в Халифат?
— Не ужели тебе мало платили? — удивленно спросил я.
Эль Салу были богаты. Даже сейчас в наших вещах спрятаны очень дорогие изделия и много денег. И их хватит на безбедное существование не на одно десятилетие.
— Нет, конечно. Но чего мой сын мог бы достичь в этой стране? Школы, боевые секции, медицина, всё стало платным! Люди перестали развиваться. Страна прогнила! Расслоение общества появилось даже между простецами. И это в богатейшей стране мира! Стране где золото, платина и железо всевышнего добывалось тысячелетиями.
— А почему ты не уехал с сыном в Халифат? — спросил я.
— Я собирался. Через год мой контракт с семьей Эль Салу должен был закончиться. И, если сойдутся звёзды, я останусь служить Захре. Но, как я говорил, решение я ещё не принял. К тому же она не разговорила со мной на счёт продления контракта. Два года назад я не уехал вместе с сыном, потому что есть разница, приехать в чужую страну состоятельным человеком или нищим. Если бы я разорвал контракт два года назад, моих сбережений хватило бы только, чтобы добраться до Халифата. Тогда мне бы пришлось жить за счёт старшего брата. Пошли бы слухи. И я не смог бы выгодно жениться. Ведь если знают двое, значит знают все.
Поблагодарив за тренировку, я отправился умываться и готовиться к обеду.
Все дни нашего нахождения в море нам благоприятствовал попутный ветер. И до Кейптауна мы добрались на несколько дней быстрее, чем планировалось. Расплатившись с капитаном корабля, мы отправились на постоялый двор. Наш путь пролегал через рабский рынок, на котором год назад Саид Эль Салу купил меня. Проходя мимо рабских столбов, нашёл взглядом столб, где когда-то был прикован сам.
К нему снова были прикованы люди. При взгляде на них, я подумал, что это уголовники, которых судили и приговорили к рабству. В таких рабов также вшивали господский камень, но освободить их уже никто не мог. Воля полностью подавлялась. Многие осужденные молили о смерти, только не делать их «такими» рабами. По сути они становились марионетками. И вернуть нормальную жизнь у них не было никакой возможности.
В народе такие камни прозвали «покорные» и находились они на строжайшем учёте. Если представители правоохранительных органов узнавали, что кого-то незаконно делали таким рабом, то преступника казнили самым страшным образом. Как и всех его родных. Абсолютно всех.
Моих же похитителей на территории другого государства, скорее всего, даже не задержали. Ведь мне вшили обычный камень…
Ну и что, что похитили и сделали рабом! Так таких, как я, вольные бароны сотнями угоняют в полон при набегах. На территории Славянской империи они считаются бандитами и грабителями. Но в других странах к ним это не относится. Откуда-то же надо брать рабов. Так лучше у соседей, чем обращать в рабов собственных граждан.
Я посмотрел на торговца. Но к моему сожалению, там стоял другой человек. «Жаль,» — подумал я.
Мне очень хотелось узнать, почему именно я был похищен. Мне было сложно поверить в причастность отца. Да и вообще кого-то из родных. Но моим похитителям пришлось преодолеть большой путь, чтоб похитить меня. Потом перебить немаленькую охрану. А у них ещё были и сильные маги в команде. Не проще было найти кого-то рядом с морем? Это наталкивало меня на мысль, что похитители шли именно за мной.
— Держитесь рядом, — сказал нам Зес. — Когда пройдём рынок, нужно будет нанять извозчика. На повозке мы быстрее доберемся до графа Фер.
Солнце только начало подниматься, и с каждой минутой идти по рынку было всё сложнее. Повсюду были слышны крики людей. От стоек с рабами доносились свист кнута и следовавший за этим вскрик какого-то несчастного.
Уже на выходе с рынка я увидел знакомую девушку. К столбу была прикована девушка, вместе с которой мы плыли на корабле, когда нас похитили. Прошёл год, и она сильно изменилась. Осунувшаяся, с опущенным взглядом, потухшие глаза. Она была полной противоположностью той девушки, которую я видел последний раз перед её покупкой. На пол лица у неё был свежий шрам. Словно ей специально нанесли такое увечье, ведь глаз каким-то чудом был цел.
— Юный господин желает сделать выгодную покупку? — спросил меня чернокожий продавец.
— Не знаю, — ответил я. — Только выгодной такую покупку я никак не могу назвать. Что вы сделали с её лицом? Она что пыталась показать свой характер? Неужели
