Мое советское детство - Шимун Врочек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похоже, это сплюсовали потери вместе с августовскими, когда дивизия попала в окружение.
======== Фото: Дмитрий Бальтерманц, "Атака". 1941
52. Пчелиный внук
А это мой прадед - Степан Иванович Мальгин, папа бабушки Гали. Фото снято возле деревни Полетаево, Кунгурский район. Прадед воевал, под Курском получил ранение — мелкими осколками снаряда обе ноги в решето. Списали подчистую. Прадед вернулся в деревню, один из пяти мужиков, вернувшихся в Полетаево с войны. А ушло на фронт больше ста. Раны с годами беспокоили все сильнее, в старости он почти не мог стоять на ногах, передвигался по избе на коленях. Но очень шустро. Дел-то много. Прадед держал ульи за домом, в отдельной ограде. Однажды я приехал к нему в гости, маленький еще, лет шесть-семь. И я радостно побежал к прадеду. А он в шляпе с сеткой, ульи открыл, окуривает. Тогда он еще нормально ходил. И тут я бегу. Меня пять пчел разом укусили — и все в голову. Вот я орал. Наверное, вся деревня слышала.
53. Маяк и каратэ
Сегодня было бы 63. С Днем Рождения, папа! На этом снимке я грызу яблоко, мама снимает все на "зенит", замотанный синей изолентой, рядом с мной и отцом - Женька, моя двоюродная сестра, вредина номер 2, дальше тетя Таня, мамина сестра, а маленькая девочка с бантом — Татьяна, моя младшая сестрица. Вредина номер 1 и надоедливый хвостик. Тогда отец впервые купил машину, жигули, и мы сразу же поехали на ней на Большую землю, в Москву и в Вологду. Как было не поехать, если есть машина? В Перми, где мы забирали тетю Таню с Женькой (они ехали с нами), у нас украли лобовое стекло. Это был серьезный удар по тем временам. Отец поднял все старые связи, всех уральских друзей, но стекло нашлось только в Кунгуре, это восемьдесят километров от Перми, и то "только для тебя, Стас". Шел дождь. Нет, настоящий ливень. Отец натянул полиэтиленовую пленку вместо лобового стекла, чтобы не заливалось внутрь, просунул лицо в дыру и поехал. Вернулся со стеклом. И мы поехали через всю нашу большую советскую Родину. В Москву и потом в Вологду. Замечательное было приключение. Немного жаль, что маленький телевизор у нас тоже украли в Перми. А магнитолу не смогли вытащить, и только сломали. И всю дорогу мы слушали одну радиоволну. "Маяк", кажется. А я ехал, смотрел в окно и рисовал в тетрадке красной ручкой учебник по каратэ шотокан. Я тогда считал, что должен нечто важное рассказать людям. А то вдруг они не знают про всякие "кибодачи", "маваши" и прочее, и не смогут идти по пути воина. А ведь это самое главное в жизни. А за окном проплывали пшеничные поля...
54. Слезы и шахматы
Я с отцом в шахматы играл -- он никогда мне не поддавался. И я каждый раз плакал в финале. Держался изо всех сил, но все равно не выдерживал. И забрасывал доску подальше и отказывался снова играть. А потом через пару дней приходил с доской к нему опять. И мы играли. И опять я проигрывал. И опять не мог сдержать слез.
Но однажды я так разыгрался двумя конями, что загнал отца в ловушку и поставил мат. Это было так неожиданно, что я сам не поверил.
Отец положил короля на доску -- сдаюсь и протянул мне руку.
Это было потрясающее ощущение.
55. Портрет брутального фантаста в молодости
Ну разве я не зайчик? :) Рядом со мной, в короне — девочка Тома, Тамара, которой я очень нравился, она все время норовила стать поближе ко мне. А я от нее бегал. Это я сам не помню, мама рассказывала. Вообще, я всегда подозревал, что женщины начинают борьбу за свое женское счастье еще с пеленок. Девочку с бантиками не помню, увы. А в колпаке Пьеро мой друг Лешка, он же "поручик" из истории про наган. Только он здесь какой-то непривычно залихватский, прямо Джеймс Бонд, внедрившийся в детсад.
56. Белые кораблики
Белые кораблики, белые кораблики...
Василий Иванович, дед Вася, мой дед по маминой линии, был невысок и жилист, почти черен от постоянного загара, с кудрявой цыганской шевелюрой. Когда дед отрастил бороду (просто перестал бриться, неохота чо-та), она была невероятной красоты -- густая, смоляная с великолепной проседью полосами. Такого эффекта сейчас добиваются многочисленными мелированиями и кучей денег, а у деда оно как-то само собой вышло. Лучший стилист -- это время и гены.
Ноги у деда были всепогодные. Он по городу и окрестностям рассекал в любое время босиком, хоть дождь, хоть снег. Охотник и рыбак.
Дед или пил, или рыбачил-охотничал. Других вариантов я не помню. Я приезжал в Кунгур на лето. "Как дед Вася?", - спрашивал я у деда Гоши. "Сват вторую неделю пирует", говорил дед Гоша нехотя. Он не одобрял такого. "Надо бы навестить", - говорил я, тоже нехотя. Мама наказала мне навестить деда обязательно, а я не переносил пьяных. Вообще никак. Тогда я думал, что никогда ни за что во веки веков не возьму в рот не капли. Проклятый яд, который из людей делает улыбающихся идиотов. Я даже деда Гошу подвыпившего терпеть не мог, убегал на улицу допоздна. А дед Гоша пил редко и больше трех дней никогда не пировал. "Хватит", говорил дед и шел варить перловую похлебку с говяжьей костью, в огромной скороварке, там еще крышка закрывалась на рычаг. Когда по квартире шел этот перлово-говяжий ядреный дух, я понимал -- все, закончилась гулянка. Скоро дед и бабка будут снова мои любимые, настоящие. И будем вечерами вместе с дедом гонять чаи с малиной, пить, отдуваясь и потея, из огромных блюдец.
Дед Вася жил на берегу
