Сын Архидемона. (Тетралогия) - Александр Рудазов

Мне от этого взгрустнулось. Симпатии публики явно не на моей стороне. Выгляжу неказисто. Да и расклад сил играет против меня.

Выигрыш не добавит мне славы – я слишком сильно превосхожу противника физически. Демон, победивший человека, забывает об этом уже через минуту. А вот человек, победивший демона, может гордиться этим до конца жизни. О таких людях слагают легенды.

Поддаться ему, что ли?..

Раздумья прервал свист мяча в воздухе. Я дернулся всем телом, взмахнул ракеткой… и тупо уставился на темно–красный шарик, упавший в траву. Я промахнулся.

– Пятнадцать денье! – выкрикнул герольд, кладя медную монету напротив двух, выигранных мной.

Не понял юмора. Я ведь не поддавался. Да, я подумал об этом, но чисто гипотетически, отнюдь не собираясь претворять мысли в жизнь. Так как же?..

– Такую подачу здесь называют «Вспугнутая Лань», – прокомментировал Рабан. – Игрок придает мячу такую хитрую закрутку, что тот летит сначала по прямой, а в последний момент резко отворачивает. Очень сложная подача, патрон. Совершить ее может только настоящий мастер. И только такой же мастер способен отбить – если распознает движение противника, конечно.

Я поднял мяч и сжал его всеми семью пальцами. Ладно, хорошо же. Не особенно гордитесь тем, что сумели набрать очко, ваше величество. Сейчас моя подача.

Может быть, теннисист из меня и хреновый. Я играл всего несколько раз и довольно давно. Конечно, я не знаю всяких хитрых финтов. Но зато я нечеловечески силен.

В это довольно трудно поверить, если принять во внимание мой крайне небольшой вес и палкообразные конечности, похожие на лапы насекомого, но я говорю чистую правду. У яцхена нет мышц и мускулов, как у позвоночных животных. Их заменяет нечто другое… я не знаю, что именно. Никогда не приходило в голову сделать самому себе вскрытие. Как–то все не до того было.

И сейчас уж я использую эту силу так, что мало не покажется. Если король сумеет взять эту подачу, я сожру собственный хвост.

Бешеный удар! Свист воздуха!..

– Тридцать денье!

– Начинай жрать, патрон.

Я ошеломленно раскрыл пасть. Король взял подачу. Чертов рыцарь ответил силой на силу. Мяч едва не прожег ракетку насквозь, на бицепсах славного Гастона вздулись вены… но он таки отбил мой бросок.

А я, самонадеянно уверенный, что у человека против яцхена нет и шанса, даже не чухнулся принять мяч. Дернулся только в последний момент, когда было уже слишком поздно.

Король посмотрел на меня… мне кажется, или в его взгляде появилась легкая толика снисходительности? На столе лежат четыре больших медяка. Счет два – два. Осталось всего одно очко, решающее.

Меня охватила злость. Рабан сразу же сердито заворчал, требуя не нервничать и успокоиться. Он испытывает физическую боль, когда я выхожу из себя. Если без этого никак не обойтись (например, в сражении), он терпит молча, но если я могу оставаться спокойным (как вот сейчас), он не преминет этого потребовать.

Сейчас мне промахиваться нельзя. Конечно, это всего лишь игра и от ее исхода ничего важного не зависит. За меня даже ставку сделал кто–то другой… а кто, кстати? Не то кардинал дю Шевуа, не то отец Сардо, не то сам Папа Римский.

Впрочем, это не имеет значения – сумма на кону грошовая, чисто для подсчета очков. Во Франции этого мира действует более или менее стройная монетная система: 12 денье = 1 су, 30 су = 1 ливр, 10 ливров = 1 экю, 3 экю = 1 думергдор. Денье и су чеканятся из меди, ливры – из серебра, экю и думергдоры – из золота, с профилем правящего монарха на аверсе. Также есть промежуточные монеты – как тот же гро денье турнуа, равный пятнадцати денье. За один гро денье турнуа можно купить в харчевне кружку пива или миску супа.

Но кроме денег на кону стоит и еще кое–что. Престиж. Честь и достоинство яцхена, вызвавшего на поединок французского короля. Если я проиграю, это будет настоящим позором. Как я потом посмотрю в глаза леди Инанне?

Хотя стоп. Я же твердо решил, что никогда больше не вернусь на Девять Небес. А слово яцхена тверже гороха. Значит, и в глаза леди Инанне я никогда больше не посмотрю.

Жаль, вообще–то.

Но проигрывать все равно не хочу.

Ракетка замелькала в воздухе. Я с нечеловеческой скоростью принялся перебрасывать рукоять между ладонями. Верхняя правая, средняя правая, нижняя правая… Нижняя левая, средняя левая, верхняя левая… По кругу, по кругу, пока у соперника не зарябит в глазах.

– Огонь!!! – взревел я, делая самый мощный замах.

Время словно замедлилось. Я отчетливо увидел, как теннисный мяч летит на другую сторону поля… как король взмывает в воздух, совершая гигантский прыжок… как ракетка встречается с крохотным красным шариком… как мяч сплющивается, бешено вращается и на десятую долю секунды замирает, словно прилипая к ракетке…

А потом отлетает обратно.

Я рванулся отбить. Но король взял подачу у самой сетки, буквально в птичьем полете. Ударил сверху вниз. Мяч ринулся вниз падающим метеоритом… вспахал землю… и замер неподвижно.

– Сорок пять денье! – выкрикнул герольд. – Игра! Побеждает его величество Гастон Великолепный, король французский! Виват король! Виват Франция!

– ВИВАТ!!! – хором взревела толпа, самозабвенно аплодируя победителю.

– Ха–ха–ха! – залился прежним смехом Гастон Первый, упирая руки в бока. – Не нужно, не нужно этого! Право же, вы меня смущаете!

Врет. По глазам видно, что он от этого кайф ловит. Вон как раскраснелся. Лицо счастливое, как у Николая Баскова во время овации.

– Но однако должен признать, что еще никто и никогда не заставлял меня потеть так, как этот несносный демон, ха–ха–ха! – шутливо погрозил мне пальцем король. – Еще бы чуть–чуть, и дело могло бы окончиться печально!

Охренеть логика. Если он проиграл, то это, видите ли, печально. А если выиграл – счастья полные штаны.

– Жорж! – окликнул оруженосца король, с сомнением поглядывая на башню с часами. – Жорж, разгильдяй эдакий, во сколько у меня следующий бой?

– Не извольте беспокоиться, ваше величество, еще больше пятидесяти минут, – тут же вынырнул престарелый слуга.

– Пятидесяти минут?..

– Это почти целый час, ваше величество.

– Час… час…

– Длинная стрелка должна описать полный круг по циферблату, а короткая – переместиться на одно деление.

– Ладно, доверяю тебе в этом вопросе, – сдался король. – Никак не могу разобраться в этой замудренной часовой системе.

– Как вам будет угодно, ваше величество.

– И правое с левым постоянно путаю… – вздохнул Гастон Первый. – Ладно, просто скажи мне, успею ли я провести еще одну игру или же не успею.