Семь смертей Лешего - Андрей Салов

Лешему пришлось отправляться в лес в гордом одиночестве, тем более, что торчать в городе, из-за дурацкого реферата возлюбленной, не имело смысла. Если она решительно отказалась от поездки в лес, значит, легко откажется, и от общения с ним. И все ради получения заветной оценки, требующей от человека таких жертв.

Леший не особенно опечалился отказу, хотя и сделал вид, что страшно обижен и уязвлен. Пускай потом помучается, потерзается, прибежит к нему замаливать грехи. И примирение их будет долгим и упоительным, на его широченной кровати до самого утра, как это бывало уже не раз после незначительных размолвок, случавшихся между ними. К тому же у него, одержимого идеей подсказанной любимой, был повод не печалиться отказу, находя в нем свои плюсы.

Он сможет вволю поползать по скалам, походить знакомыми маршрутами и проложить новые. И теперь его подъем на скалы не будет просто движением вверх-вниз. Со словами Валерии, произнесенными в прошлую поездку, скальные восхождения обретали смысл. Он может совместить полезное с приятным, где приятное сам процесс лазанья, а полезное, - сбор цветочного урожая, притаившегося в самых труднодоступных местах.

Трясясь по проселочной дороге на старом и раздолбанном, дышащем на ладан рейсовом автобусе, он мысленно предвкушал миг триумфа, когда вернувшись в город, преподнесет любимой, измученной двухдневным бдением над заумными книжками и бесконечной писаниной, роскошный букет горных цветов. Одно умаляет радость, - невозможность признаться, что к сбору волшебного букета причастен он, и никто другой. Про свое участие он благоразумно промолчит, сказав, что цветы приобрел на рынке, у одного неприметного мужичка, исключительно из-за того, что узнал цветы, приглянувшиеся ей. Оставалось только надеяться, что Валерия поверит рассказу и восхищенно прижмет букет к сердцу, а не отхлещет цветочками его физиономию.

Если она узнает, где и при каких обстоятельствах он стал обладателем букета, его ожидает грандиозный скандал, о последствиях которого лучше и не думать. Мордобитием дело не закончится, последствия для Лешего будут гораздо печальнее, нежели простое рукоприкладство. Потребуется немало времени и сил, чтобы вымолить прощение, если вообще это удастся. Валерия на дух не переносит подобных экстремальных развлечений, и не раз говорила, что не станет заводить дружбы с человеком, подверженным пагубной страсти к самоуничтожению. И вовсе не из-за того, что любители лазанья по горам все сплошь подонки, или отморозки. Скорее наоборот. Это хорошие люди, и ей не хочется когда-нибудь потерять человека, ставшего другом, или возлюбленным.

У нее была причина придерживаться такого взгляда на жизнь. Причина глубокая, кровная. Много лет назад, у нее был любимый старший брат, который носил ее на руках, нянчил, провожал в садик, а затем в школу, защищал от хулиганов, души не чая в сестренке. Она отвечала ему глубокой, трепетной любовью, что могла вместиться в крохотном сердце ребенка. Он был смелый, красивый, на него заглядывались тетеньки, встречавшиеся им по дороге, когда брат отводил ее в школу, а вечером забирал обратно. В квартире без конца трезвонил телефон, и томные женские голоса, с грудным придыханием спрашивали брата.

Он был альпинист, и часто уезжал из дома, заставляя безумно скучать любимую сестренку. Бесконечные соревнования, тренировки, не позволяли Лерочке видеть брата так часто, как ей того хотелось. Она жутко ревновала любимого брата к горам. Даже больше, чем к бесконечному множеству женщин, увивавшихся вокруг него. Тем более что никому он не отдавал предпочтения, никому и, не отказывая, предпочитая дарить всем иллюзию возможного своего приручения.

Он любил женское общество. Всегда уходил провожать свою очередную девушку, возвращаясь под утро измученный, но жутко довольный. Вернувшись, заваливался на кровать и дрых до обеда, к невероятному удивлению Леры, искренне не понимавшей, как можно, проспав целую ночь в гостях, придя домой снова спать, когда за окном уже давно день. Все куда-то идут, спешат по своим делам, живут привычной жизнью, до которой ночному гуляке, нет никакого дела. Как нет дела до любимой сестренки, то и дело с недоумением заглядывающей в его комнату в ожидании того, когда брат проснется, и соизволит обратить на нее внимание. Она уже давно встала и ей не терпится поиграть, или погулять в компании брата. Уже тогда, в по-детски наивном мозгу маленькой девочки возникла мысль, что его дневные отсыпки, как-то связаны с ночными отлучками в компании с очередной красивой тетей, как-то странно поглядывающей на брата. Словно на свою собственность, хотя он принадлежал только ей, Валерии.

В полдень он соизволивал наконец-то открыть глаза и заметить ее присутствие. Открытые глаза брата служили Валерии сигналом к началу активных действий. Нужно шуметь, производить множество движений, изо всех сил привлекать к себе внимание, чтобы лежебока вновь не смежил веки. И когда малышка добивалась своего, радости не было предела. Брат одевался, умывался, быстро приводил себя в порядок, и вел сестренку на улицу, покупая в ближайшем ларьке огромную мороженку, которую она неторопливо поедала, поглядывая на всех высокомерно, держа за руку своего сильного и красивого брата, на которого засматривались встречные женщины, строя глазки. И чем больше пожирающих брата глазами красавиц встречалось на их пути, тем крепче Валерия сжимала его руку, и в мыслях не допуская возможности делить его с кем-нибудь, даже с самой красивой и стройной девушкой. Брат был только ее и ничей более, и зря они все так пялятся на него. Никому она его все равно не отдаст, даже если ей, в обмен предложат огромную мороженку, и даже не одну. И всего мороженного в мире не хватит для того, чтобы купить у нее брата. Он только ее.

Брат так и остался только ее и ничей более. Ни одна девушка не успела покорить сердце брата настолько, чтобы привязать его к себе, заставить забыть о сестренке. И не покорят уже никогда. В ее памяти он таким и остался, - веселым, красивым и сильным двадцатилетним парнем. В тот вечер перед роковым отъездом, он сфотографировался с сестренкой на память, не подозревая о том, что это последняя фотография в его жизни.

Несколько дней спустя в их квартиру пришли люди с угрюмыми лицами, мрачные и немногословные. Представители спортивной федерации, к которой принадлежал брат, принесли в дом черную весть. Она видела, как после их слов почернел отец, как побледнела мать, и, схватившись за сердце, стала медленно оседать на пол. Странные люди поддержали ее под руки, принесли с кухни стакан воды и дали таблетку. Они долго еще потом о чем-то говорили, вот только мать с отцом истуканами замершие на диване, невидяще уставившись в стену, вряд ли их слышали.