Подлежит Удалению - Евгений Леган

о тебе знают. Всё. Где и когда учился. Грамоты какие есть. Конкурсы, общественная деятельность и прочая лабуда. Хоть косяк, хоть болячка – всё на учёте стоит. (Внезапно) Боже, – привстала, – подожди… До меня только сейчас дошло… Так это была… Мира?!

– (Отстранённо) Я тебе говорил, что она не со всеми поступает хорошо. Не знаю почему… В чём я виноват?.. Не понимаю… Ты расстроилась?

– (Растеряно) Немного, – плашмя рухнула на кровать. – Честно, не ожидала. Она так… хорошо относится ко мне. Помогает, выручает… Спасает… Наверное, во всём этом есть своё объяснение, но тут… правда не знаю… Извини меня ещё раз, – повернула набок голову. – Если не хочешь показывать, не надо. Я не стану больше мучать тебя. Если это причиняет боль… Я просто тупая, – закрыла лицо ладошками. – (Болезненно) Боже, за что… Ну за что…

– Если… это очень важно, – коснулся моей руки, – я покажу.

Наступил очень волнительный момент. После всей боли, что я причинила – Кай пересилил порог. Не простил, но хотя бы перелистнул на новую страницу.

То, что пряталось под пуговицами, повергло в шок. Лучше бы обманули, но нет. Местами жутко смотреть, но это та правда, за которой так отчаянно гналась. Нельзя давать слабину. Нельзя, иначе станет ещё хуже. Куда уж хуже…

Участок, где больше всего находилось… повреждённой ткани, располагался на правой части грудной клетки. Я… Ух-х-х… Не знаю, как объяснить… Боже… Пускай будет пятно. Оно совершенно не к месту на человеческом теле. Смотрится чужеродно, противно. Здесь явно произошло что-то не так. Тёмные, омертвевшие пласты. Пугающе натуральны. Как на живом трупе. Очаг пятна концентрируется в области рёбер. Цвет там намного страшнее и гуще… Как такое вообще возможно? Отчётливо видны синющие вены. Это не варикоз на поздней стадии. Не гангрена. Это что-то среднее между пролитыми чернилами и гематомой на полгруди. Они не пульсируют и особо не выпирают… но вот цвет, насыщенность и его длина – действительно пугают. Витки тянутся во всю ширь. Самые плотные, практически чёрные сгустки – в центре заражения. Остальные веточки ползут по всему торсу к тазу и ключицам. Где-то явно за спину дорожка идёт. Чуть слабее по бокам видны вздутые вены, но не менее редки. Теперь стало понятно, почему ниже воротника, никогда рубашка не спадает. Просто невыносимо смотреть… Мысли, приходящие на ум, одна хуже другой. Я предельно… осторожно тянусь. Хочется дотронуться, но страх… наводит на дурные мысли, оберегая от ложного выбора. Я – не могу…

– Не стоит, – коснулся предательски дрожащих пальцев. – Не надо… Теперь ты всё знаешь, – застегнул на пуговицу рубашку. – Думаю… мне лучше уйти.

– Пожалуйста, останься. Не уходи, – сжала его руку. – Мне правда страшно, но страшно не за себя. За тебя. Я не представляю, как с этим жить каждый день… Наверняка очень трудно и… больно. Я догадывалась, что с тобой явно не всё так просто, но не настолько же. (Искренне) Если в тебе осталась ещё… хоть капелька сил – расскажи, как всё было… Раздели эту боль со мной. Прошу…

Ответа не последовало. Некоторое время затишье давило на мозг, но после, будто набравшись смелости, Кай вдохнул побольше воздуха. Стартовал тяжёлый разговор:

– Честно, сам толком не знаю… Точнее, не помню, как и когда умудрился получить это добро… Думал, Мира возможно поможет, но-о… и она бессильна. В нынешнем состоянии, возможно только поддерживать. Лишь бы хуже не стало… Чёрт его знает, что это за хрень. Без понятия.

– А ты не спрашивал, – на секунду покосилась, – что это за болезнь… такая?

– Спрашивал, правда, она сама не знает… или не говорит…

– А другие врачи? Они то что? Мира же не единственная на свете.

– Ну-у-у… когда я на периодическом досмотре в больнице лежу – все молча хором пожимают плечами. Никто не знает, что со мной делать. По их выражению лиц, вообще удивительно, что я всё ещё живу.

– А тебе… больно? Или только когда касаешься? Оно же очень болезненно выглядит… Прости, – помассировала лоб. – Надо заканчивать мучить тебя.

– Ничего, – пожал плечами. – Ко всему можно привыкнуть. Я, кстати, почти привык… Боль на самом деле несущественная если не трогать. Если давить, тогда больно. Спать приходится на спине или на боку… Жить можно, но-о… со своими ограничениями. Всё не настолько плохо, правда… это плохо, всегда растёт. Мне и раньше скажем… было не очень. Сейчас же, только хуже стало. Особенно когда переутомляешься. Не целый учебный день, а скажем… бег. Самый обычный. Не стремительный на короткую дистанцию. Про кросс, вообще молчу. Просто, когда от шага устаёшь. Задыхаешься, когда попытка пробежать 10 метров, ножом колит в ребро. Местами вроде как… и неплохо, но примерно… месяц назад, откачивали жидкость из лёгкого. Кровью не харкал, но каждое утро захлёбывался в слюнях. Жить можно, но как Мира говорит: «Прогрессия страшит». Не знаю, что дальше будет. Не знаю…

– А разве нельзя, скажем… пересадить подходящий орган? Если здесь кожа не виновата, тогда что? Твоя рана просто смотрится как… некроз. Я, конечно, не эксперт как Мира, но по картинкам – очень похоже, хотя там… намного жёстче. Может, не знаю, финальная стадия или что-то ещё. В общем конечности выглядят обугленными. У-у-у – скорчилась, – лучше не смотри. Зря я рассказала. Прости…

– Ничего. Меня сложно чем-то удивить, хотя… Бургунд сегодня удивил. Не ожидал, что он расскажет что-то интересное. Это же… пустая глыба без эмоций. Как увидел, аж обалдел. Поначалу было стрёмно… просто в глаза ему смотреть.

– А я почему-то думала, он всегда присматривал за тобой…

– Не, – улыбнулся, – недавно ток объявился. Утром. День едва начался, а он мне такое