Итальянские маршруты Андрея Тарковского - Лев Александрович Наумов

сценарий, который к нему не прилагался. Была ли это оплошность, недосмотр Богина или замысел Федоровского остаётся загадкой.

3 мая режиссёру снилась мама: «Как будто она пришла с кладбища. Где её или похоронили рано, или она зомби. Она прислонилась к косяку двери и тяжело дышала. Я, кажется, обнял её». В последующие ночи Мария Ивановна будет являться сыну часто, а 30 мая он увидит во сне Сталина, но уже не молодого и сильного, как 15 июня 1982 года, а мёртвого. У его гроба почему-то будет плакать Надежда Крупская. Все сны — один к одному.

Конфликт с Анной-Леной Вибум принял новые формы. Теперь спорили не столько из-за хронометража, замечаний и финансов — хотя и об этом тоже — сколько из-за Канн. Тарковский не собирался ехать, так как чувствовал себя отвратительно. По его собственному мнению, это создало бы ужасное впечатление, исказило восприятие картины, а главное, повредило бы предстоящим работам. Он всякий раз сам добавлял: «Если они будут». Впрочем, очевидно, что значение имел и прошлый визит в Канны. А вдруг опять не дадут «Золотую пальмовую ветвь»? Шведам же было важно, чтобы фильм представлял режиссёр, поскольку его отсутствие резко снижало шансы на победу — на мероприятиях такого уровня не принято вручать призы заочно. Разумеется, есть множество исключений, но всё-таки награждение без лауреата выглядит скверно, и организаторы фестивалей часто вынуждены это учитывать. Вибум видела состояние Тарковского в Париже, и ей казалось, что он вполне в силах поехать. Не имея возможности добиться согласия от самого режиссёра, Анна-Лена начала пытаться повлиять на него через Шварценберга.

8 мая начался XXXIX Каннский кинофестиваль. 9-го состоялась громкая премьера «Жертвоприношения» в Швеции, в старейшем кинотеатре Стокгольма «Астория»[1099]. Это особая практика в европейской киноиндустрии: премьера картины в стране производства проходит раньше, чем на крупном смотре, но всё же обязательно в даты фестиваля. Шведы подготовились на славу: по телевидению вышла прекрасная и подробная передача о работе Тарковского в их стране. Кроме того, фильм был поддержан массой публикаций в прессе, и каждая из них утверждала, что режиссёр предвидел аварию на Чернобыльской АЭС. Члены группы горячо поздравляли Андрея по телефону.

Премьера в Каннах состоялась 12 мая. Тарковский не поехал, хотя многие участники — например, Эрланд Юзефсон — загадочным образом вспоминают его присутствие на фестивале. Михал Лещиловский и Виктор Якович звонили режиссёру из Франции, чтобы рассказать о триумфе. После показа к ликованию подключилась французская и итальянская пресса. Цитату: «Наибольший успех за всю историю кино», — Тарковский даже выписал в дневник. В эти дни, оставшись в Париже, он ничего не писал о своём здоровье — его волновали лишь итоги фестиваля. Андрей был на постоянной телефонной связи с Анной-Леной Вибум, которая из врага мгновенно стала соратником. Она сообщала, что ничего не известно, но Лариса сказала мужу, что тоже разговаривала с ней, и Вибум заявила, будто «Золотая пальмовая ветвь» у них в кармане. В том, что этот разговор имел место, сомневался даже сам Тарковский.

Вечером 19 мая прошла церемония награждения. Фильм получил премию экуменического жюри, Гран-при и приз FIPRESCI. Более того, последний «Жертвоприношение» разделило с довольно необычной, несколько некинематографичной картиной Дени Аркана «Закат американской империи» (1986). «Золотая пальмовая ветвь» так и останется несбывшейся мечтой режиссёра. Однако он был очень близок, фильм отстал от победителя на один голос.

Конкурсная программа в этом году была не сверхъестественно сильной, но весьма представительной. Помимо упомянутых, наиболее серьёзные имена — это Марко Феррери с лентой «Я тебя люблю» (1986), «Отелло» (1986) Франко Дзеффирелли, «Без ума от любви» (1986) Роберта Олтмена, «Вечернее платье» (1986) Бертрана Блие, «Вне закона» (1986) Джима Джармуша и «После работы» (1985) Мартина Скорсезе. Победила британская историческая драма Ролана Жоффе «Миссия» (1986) с Робертом де Ниро, Джереми Айронсом и Лиамом Нисоном.

Для того, чтобы принять Гран-при из рук актёров Марушки Детмерс и Джона Сэвиджа, на сцену поднялся Андрюша Тарковский. Как пронзительно и символично выглядит тот факт, что награду за фильм получал человек, которому он посвящён. С этого выхода на подмостки, с поцелуев Марушки и рукопожатия Джона для Тарковского-младшего, который четыре месяца назад ещё находился в Москве, началась совсем другая жизнь. Жизнь, которую ему тоже подарил отец.

При получении награды юноша произнёс то, что положено в таких случаях: «…Благодарность зрителям, корреспондентам, жюри и кинокритикам этого фестиваля, которые так горячо приняли новый фильм». Режиссёр отметит, сколь сын мил, хотя, конечно, решение жюри стало для мастера жестоким разочарованием. В дневнике он написал[1100], что пресса возмущена несправедливыми итогами и даже Франсуа Миттеран выступил по телевидению с критикой. Через несколько дней, несмотря на состояние здоровья, Андрей напился вместе с Яблонским.

Приз Свену Нюквисту, как лучшему оператору, тоже следует записать в итоги Каннского смотра, но об этой награде Тарковский не думал вовсе. Примечательно другое: в суете и переживаниях режиссёр будто забыл о Сергее Бондарчуке. В действительности, советский «Борис Годунов» не был отмечен ничем. Только 22 мая Андрей записал новости из Москвы: дескать у Бондарчука неприятности, а Кулиджанова сняли, поставив вместо него Элема Климова. «Пропал человек!» — резюмирует Тарковский ситуацию, сложившуюся вокруг Климова, чьё мастерство он признавал.

До Парижа добрались слухи об итогах исторического V съезда Союза кинематографистов, в ходе которого внезапно было переизбрано всё правление организации. Тот дух перемен, который принёс с собой Горбачёв, наполнил и Союз, казавшийся давно закостеневшим. Титаны старого советского кино — Бондарчук, Ростоцкий, Кулиджанов — были забаллотированы. А первым секретарём правления, действительно, был избран (не «поставлен», как пишет Тарковский, а именно «избран») Климов.

Тем не менее что касается Бондарчука, это вовсе не стало началом его падения. Он заметно утратил былое влияние, участились обвинения Сергея в кумовстве и формализме, чего раньше никто не мог себе позволить, однако своё место он всё ещё сохранял. Никита Михалков даже выступил в его поддержку. Аналогично на V съезде многие (в частности, Сергей Соловьёв) умеренно заступались за Ермаша. А вот о Кончаловском, заметим, Тарковский не вспоминал более вообще.

Внимательно рассмотрев снимки, доктора всё же пришли к выводу, что опухоли в голове и на позвоночнике полностью уничтожены не были. Консилиум решил провести ещё один курс лечения. Сначала режиссёра собирались госпитализировать, но потом сошлись на другом: лучше проводить радиотерапию амбулаторно. Это сразу стало затруднительным, поскольку облучение позвоночника дало серьёзные осложнения на ноги. Доктор Бенбунан сообщил Тарковскому: ходить ему теперь будет тяжело всегда. К сожалению, вскоре выяснилось, что лечение необходимо усилить, и