Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Любенко Иван Иванович

А между тем, пока дражайшая половина предавалась душевным терзаниям, сам глава семейства с величайшим тактом посвящал Ксению Никольскую в трагические события гибели экспедиции. Рассказ был сухой и короткий. Да и что, собственно, мог поведать Клим Пантелеевич, если полным очевидцем расправы над сотоварищами он не был, а только слышал их прощальные крики, с которыми они бросались в пропасть. Судя по влажным глазам, девушка горячо любила Кампуса.

Но для Ардашева особый интерес представляли ее собственные злоключения. А повествование было прелюбопытнейшее. И хоть в нем преобладали только бесцветные краски, зато было полным-полно звуков, запахов и даже ощущений. Недавняя пленница обладала не только удивительной памятью, но и завидным вниманием к мелочам.

Ксения рассказала, что, как только она очнулась, сразу почувствовала во рту неприятный сладковатый привкус. «А это, — мысленно отметил адвокат, — свидетельствовало о применении хлороформа».

Ее руки были связаны. На голове у нее был надет темный холщовый мешок с прорезью для рта. Судя по запаху, в нем, вероятно, когда-то хранили сушеные травы, скорее всего базилик. После того как она попросила пить, ее, как слепую, вывели во двор. Чужая рука была женская — маленькая, но мозолистая. Порог дома состоял всего из одной ступеньки. Колодец, куда бросили ведро, был довольно глубок, так как шлепок ведра о воду раздался не сразу. Она обратила внимание и на то, что металлическая кружка имела выщерблину на краю и громыхала цепью. Вода оказалась солоноватой. Откуда-то издалека до ее слуха донесся паровозный гудок. Ночью, когда ее охранница заснула, девушка развязала руки, сорвала мешок и выпрыгнула в окно. В темноте беглянка не разглядела ни дома, ни дороги, ни какого-либо приметного места. Как ей удалось выбраться на Черкасский тракт, Ксения не помнила.

Тем временем в фойе прозвенел третий звонок, и следовало занимать места. Откланявшись, Клим Пантелеевич вернулся в ложу. Настроение хозяйки дома № 38 на Николаевском проспекте он понял с полувзгляда. Достаточно было легкого прикосновения губ к нежной дамской ручке, чтобы ее грусть улетучилась. И все-таки Вероника Альбертовна не удержалась от внушения:

— Прости, Клим, но меня беспокоит, что последнее время вокруг тебя вьются молодые и соблазнительные особы. Прошлый раз ты почти час провел в кабинете с любовницей Тер-Погосяна, какой-то там Милашей Поднебесной, а теперь вот, бросив все, полетел к Никольской.

— Фамилия той дамы — Заоблачная, — улыбнувшись, поправил жену Клим Пантелеевич. — Мы уже разговаривали с тобой о ней. Вполне вероятно, что через пять месяцев я смогу подать на утверждение Окружного суда духовное завещание Тер-Погосяна, выданное в ее пользу. Если другие наследники его не оспорят, то она сразу же переведет десять тысяч рублей на счет «Убежища беспризорных детей». Это мой гонорар.

— Неужели? — всплеснула руками супруга. — Восхитительно! Наконец-то мы сможем пошить сиротам новую одежду, купить приличные тарелки, кружки!..

— Кружки? — вопросил Ардашев.

— Ну да, кружки. А что?

— Нет-нет, ничего, — рассеяно вымолвил он и погрузился в собственные мысли. В его руках появилась коробочка монпансье.

Заметив это, Вероника Альбертовна смолкла. За годы, проведенные вместе, она уяснила, что отвлекать супруга в минуты глубоких раздумий нельзя ни при каких обстоятельствах.

Жена тяжело вздохнула и принялась смотреть уже знакомую пьесу. Постепенно происходящее на сцене увлекло ее, и она не заметила, как упал занавес. Закончилось первое действие. Зал разразился аплодисментами.

Повернувшись к мужу, супруга была приятно удивлена: уже не было ни ненавистных леденцов, ни отсутствующего, обращенного внутрь себя взгляда. Клим светился от радости, будто решил наконец так долго мучившую его задачку, что, собственно, было недалеко от истины.

— Позвольте, мадам, пригласить вас в ресторан! — игриво воскликнул он.

— Вы предлагаете, сударь, сбежать с вашего собственного спектакля? — подыграла она.

— Решительно! И чем скорее, тем лучше!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что ж, я согласна!

— В таком случае прошу, — супруг подставил локоть.

Ардашевы направились в фойе.

Присяжный поверенный уже накинул жене пальто, когда сзади послышался чей-то знакомый голос:

— Простите великодушно, Клим Пантелеевич, но я давно вас ожидаю.

Обернувшись, он увидел капитана Мяличкина из столичного контрразведывательного ведомства. Он был одет в штатское, что, несомненно, свидетельствовало о секретности его визита, и в руках держал небольшой чемоданчик.

— Константин Юрьевич? Какими судьбами?

— К сожалению, все теми же.

— Ах, простите, — опомнился адвокат, — я забыл вас представить. Это, дорогая, Константин Юрьевич Мяличкин, в некотором роде… мой бывший коллега. Мы познакомились с ним в Ялте, в прошлом году.

Офицер склонил в приветствии голову.

— Рада знакомству, — с едва заметной ноткой грусти в голосе выговорила Ардашева. Ей стало ясно, что романтический ужин пропал, как скисшее на солнце молоко.

— Вероника Альбертовна, моя жена.

— Польщен знакомством, мадам.

— У вас ко мне какое-то дело? — осведомился Ардашев и бросил виноватый взгляд на жену.

— Я бы сказал, первостепенной важности. С вокзала сразу к вам. Даже в гостиницу не успел еще заскочить. Горничная проговорилась, что вы в театре.

— А к чему вам гостиница, — вмешалась Вероника Альбертовна. — У нас большой и просторный дом.

— Благодарю, — замялся Мяличкин. — Но мне, право, неудобно стеснять вас.

— Стало быть, едем к нам! — решительно заявил адвокат и с благодарностью посмотрел на жену.

Неподалеку от здания театра, на облучке четырехместной коляски, дремал извозчик. И уже через минуту парный фаэтон бежал вниз в сторону Тифлисских ворот.

25

Новость

После довольно продолжительного ужина капитан и присяжный поверенный уединились в кабинете. Клим Пантелеевич разлил по крошечным рюмкам вишневую наливку, поставил на кофейный столик неизменную тарелку с сырной нарезкой и, усевшись напротив гостя, проронил:

— Прежде чем мы приступим к беседе, отхлебните этого божественного напитка. И закусите непременно кусочком сыра. Я предпочитаю осетинский. Мне кажется, эти два продукта удивительно подходят друг к другу.

Мяличкин сделал маленький глоток и отведал сырный квадратик.

— Восхитительно! — признался он.

Адвокат промокнул губы салфеткой и, ожидая разговора, откинулся на спинку кресла. Заметив это, гость сразу перешел к делу:

— Третьего дня мы получили шифрованную телеграмму от нашего источника в Константинополе: некий господин пытался связаться с представителями турецкого консульства в Одессе. Он утверждал, что располагает сорока семью пергаментными манускриптами переписки аланского митрополита с патриархом Византии. За них он хочет получить немалую цену: 300 тысяч фунтов стерлингов. Турки тянут, торгуются, но долго это продолжаться не может. Мы поставили консульство под круглосуточное наблюдение, но, видимо, сделали это не очень умело и спугнули продавца. На связь он больше не выходил. Мы склоняемся к мысли, что это один из членов вашей экспедиции. А это значит, что погибли не все.

— Вы хотите сказать, что среди нас был соучастник нападения?

— Скорее всего, так и есть. В Ставрополь я прибыл из Владикавказа. Там я ознакомился с рапортом жандармского подполковника Фаворского, в котором он подробно изложил все обстоятельства вашего дела. Нет никаких сомнений в том, что неизвестный был связан с бандой. Он ждал, пока вы найдете тайник. Как только свитки оказались у вас в руках, в ту же ночь явились абреки. Вероятно, вас должны были убить, но Зелимхан решил сначала получить выкуп. В итоге это его и сгубило. Таким образом, вы — единственный, кто может опознать продавца. Именно поэтому мы просим вас незамедлительно выехать в Одессу. Я тоже отправлюсь с вами. Наша задача — отыскать преступника и обнаружить переписку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})