Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова брошен в окна лунный свет…
Алексей усмехнулся: его песню пела, «Арии», группы, которую обожал когда‑то. Еще там, в том мире, подростком будучи… Да, собственно, там, в окрестностях Мценска, и остался Лешка… Тот, другой, двойник… И кто же из них настоящий? Алексей давно уже был склонен считать, что – тот. Хотя, признаться, тянуло, тянуло в прежнюю жизнь – выпить с ребятами пива, сходить в сельский клуб на дискотеку, или – в город, на тот же концерт. На тракторе прокатиться по колхозным – вернее, бывшим колхозным – полям… Алексей – Лешка – сирота был, в детском доме рос… а вот семью обрел здесь. И все был готов заради семейного счастья сделать. И – хотя и тянуло иногда туда, в будущее – вспоминал о нем все реже и реже. Как‑то не до того было. Хотя знал, как уйти – в Верховских княжествах, у черного леса – большое село Амбросиево. Рядом, в лесу – болото, и там – старый пень. Это и есть – выход, и – он же – вход. Только вот никогда не угадаешь заранее – удастся ли туда‑сюда выбраться? Бабка Федотиха знала, как… только не все рассказывала. Рыскал уже меж временами Алексей, бывало, да только не своей волею, а по самой крайней необходимости. Боялся вот теперь, что такая необходимость опять настанет. Акче вот, пряник… Как говорится – не дай‑то бог!!!
Уложив детей, подошла Ксанфия, обняла за шею:
– Любимый…
Ах, как повезло Алексею с женой… красива, умна, решительна, во многих – скажем, в финансовых – делах куда больше мужа смыслит.
– Ксанфия… Какое у тебя красивое платье…
– А! Наконец увидел, – молодая женщина улыбнулась, качнула золотыми – с изумрудами – серьгами. – Владос заходил… как всегда, тебя не дождался.
– Жаль, что не дождался, – протопроедру было приятно услышать о старом дружке. – Как он там, рыжий пройдоха? Не женился еще?
– Ой, не сглазить бы! – Ксанфия перекрестилась на висевшую в углу икону. – Вроде как собирается.
– Собирается?! – вот уж чем Алексей был удивлен. – Интересно, и кто же избранница?
– Какая‑то молодая вдова, я не спрашивала… Кажется, у нее торговые склады в гавани Юлиана.
– Склады? Это хорошо… Я смотрю, наш приятель невесть кого в невесты не выбирает… Как, скажем, ты – в мужья.
Ксанфия засмеялась, поцеловав мужа в губы:
– Ты был такой статный, красивый… Я сразу влюбилась!
– Был? Ха, а сейчас, конечно, обрюзг, постарел…
– Шутишь все… Служба у тебя такая, нервная – вот и не постарел.
– Сколько ж лет прошло с нашей первой встречи? Помнишь, там, во Влахернской гавани… Лет двенадцать уже?
– Больше… Я купалась с подружками… тут ты…. Кстати, Арсений вчера выспрашивал – где мы да как познакомились… Интересно ему… Кстати, мы еще не познакомились с соседями.
Алексей погладил супругу по спине, нащупывая завязки платья:
– Думаешь – надо?
– Конечно, надо… иначе не вежливо… Ой, что ты делаешь!
– Снимаю с тебя платье!
– Так осторожней же, не порви… Наш Сенька, кстати, уже познакомился с соседским мальчиком… тот старше, но, кажется, умненький и из хорошей семьи.
– Ты его видела?
– Нет, Сенька рассказывал… Ой, щекотно!
– Ага‑а‑а!!!
– Ну, щекотно же… Дети проснутся!
– Да не проснутся… ну иди же сюда… иди…
– Что, прямо здесь? Ах, супруг мой…
И сразу куда‑то делась усталость, исчезло, ушло, растворилось накопившееся за день напряжение, а бурный восторг обладания прекраснейшей женщиной на свете сменился тихой, но сильной радостью…
– Ксанфия, родная… Как же сильно любит меня Господь, соединивший нас…
Поднявшись с лавки, они ушли в спальню, снова предаваясь любви, и заснули лишь под самое утро в тесных объятьях друг друга…
– Ксанфия… – шептал Алексей во сне. – Милая моя… родная…
Их разбудила служанка, Фекла. Войдя во двор, она о чем‑то расспорилась с привратником‑мажордомом. Тот чем‑то был виноват – то ли купил у молочника не то молоко, то ли у рыбника – не ту рыбу.
– Лобанов, лобанов надо было брать! – громко упрекала служанка. – А что это у тебя?
– Скумбрия.
– Вижу, что скумбрия! Что мне с ней теперь делать? Я лобанов хотела пожарить в масле…
– Так жарь скумбрию!
– Скумбрия‑то не так вкусна получится!
Подойдя к окну, Алексей распахнул ставни, с нежностью обернувшись на спящую жену. Краем уха услышал, как Фекла поднялась наверх, успокоив плачущих дочек. Улыбнулся…
А Ксанфия, вдруг вскрикнув, проснулась, широко распахнув глаза! Села на ложе, похоже, ничего не понимая, а вид у нее был… несчастный, испуганный…
Протопроедр поспешил успокоить супругу – прижал к себе, обнял, погладил:
– Что? Что, родная? Приснился дурной сон?
– Вот именно, что дурной! – Ксанфия наконец‑то пришла в себя и перекрестилась. – Господи, пойду сегодня в церковь, помолюсь, поставлю свечку…
– В Святой Софии храм или в нашу, ближнюю, Фрола и Лавра?
– В нашу‑то я и так каждый день хожу. Нет, нынче в церковь Хора пойду, к монастырю, к гавани… Мы же венчались там…. Там и молиться буду… От всякой напасти!
Ксанфия обхватила себя за плечи руками, задышала тяжело, побледнела даже…
Алексей успокоил:
– Ну, ну… что приснилось то?
– Гнусь всякая! – женщина передернула плечами. – Бр‑р! До сих пор жуть берет… не верю, что и проснулась.
– Расскажи.
– Ну вот еще, рассказывать всякую гадость…
– Так ты расскажи, – ободряюще подмигнул протопроедр. – А уж мы с тобой вместе подумаем, как над сей гнусностью посмеяться. Смешное – ведь уже не страшное, верно?
Ксанфия невольно улыбнулась:
– Экий ты у меня…
– Ну, ну, рассказывай…
– Да не хочу… и не над чем там смеяться… – женщина махнула рукою. – Лучше помоги одеться… Фибулу, вон, подай… Так… Страшный, страшный сон видела… теперь уже и помню смутно – будто город наш турки взяли, сожгли… турецкий султан верхом на белом коне в храм Святой Софии въехал…
Вот тут и Алексей вздрогнул – ведь этот сон… это же правда было! Должно было быть!
– Ну‑ну‑ну. – Он быстро спрятал глаза. – И дальше что?
– Не хочу говорить!
– Да говори уж, коль начала.
– Ну… – Ксанфия решительно махнула рукой. – Слушай уж – сам хотел. Султан турецкий на белом коне под крики янычар въехал в храм Святой Софии. Шлем на солнце сияет, в руке – копье, а на копье том…
– Ну!
– На копье том – голова базилевса!
Алексей едва сдержал эмоции. Да… все так и было…
Однако лишь ухмыльнулся:
– Действительно, чушь какая‑то!
– Это не все еще… Рассказывать дальше?
– Рассказывай! Но только не вздыхай так – это ведь всего лишь дурной сон.
– То‑то и дело, что дурной… – тихо продолжила супруга. – Вижу – кругом турки – янычары, сипахи и эти еще… башибузуки‑разбойники… Грабят, жгут, женщин насилуют прямо на улице, никого не стесняясь. За мной кинулись – я бежать… а ноги как будто не слушаются. Бог знает как добралась домой… Господи – не могу рассказывать! – Ксанфию вдруг затрясло, да так, что испуганный супруг долго не мог ее успокоить, а когда успокоил, оставил все свои расспросы, лишь рукой махнул. – Пожалуй, и я с тобой в церковь схожу. Заодно в монастырь заглянем, настоятеля навестим, отца Георгия… давно уж не заходили, с Пасхи, а друзей забывать негоже.
– Да, – успокоившись, согласилась Ксанфия. – Давненько уже отца Георгия не видели. Хоть раз бы сам зашел!
– Его дела – не мирские…
Подпоясав платье узеньким шелковым поясом, молодая женщина повернулась к иконам и, троекратно поклонившись, прочитала молитву, тут же поддержанную мужем…
Так и закончили разом:
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа – аминь!
Вот только после этого Ксанфия уж и совсем успокоилась, заулыбалась даже. Но тут же потупила очи:
– И все же доскажу, коль уж начала…
– Давай, давай, – через силу улыбнулся супруг.
– Вбежала я во двор… не сюда, а в наш старый дом у Влахернской гавани, помнишь?
– Еще бы…
– Спряталась… А за мной – почти сразу – турки. Янычары – застучали в ворота, один так уже и через ограду прыгнул… Бежит ко мне, щерится, саблей машет… Тут ему наперез сын наш, Арсений… Взмахнул янычар саблей…. Господи! Не могу дальше…
Алексей снова погладил жену по волосам – и не надо было дальше, он и сам прекрасно знал, как там все было… Отрубил янычар голову его единственному сыну – вот как! Живьем содрали кожу с Ксанфии… Вот так вот и было! Могло было быть… Было бы… если б все случилось тогда так, как написано в книгах, если бы войска османов взяли Константинополь, если бы султан Мехмед получил почетное прозвище – Завоеватель – «Фатих»! То самое, увиденное вчера на акче… и на прянике… Да‑да, на прянике!
– В церковь не ходи одна, – уходя, предупредил Алексей. – Вернусь сегодня пораньше, вместе пойдем.
Ксеафия улыбнулась:
– Ну, вот и славно. Удачного тебе дня!
Алексей вышел и, хотя по статусу имел право на служебную коляску, да и собственный выезд был – зашагал на службу пешком, благо идти‑то было недалеко, да еще по красивейшим местам, где не так остро чувствовалась разруха и запустение, кое еще не преодолели – время, время нужно было. Ничего, дайте срок…
