Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

9/22 ноября 1903. Воскресенье.

Опять куча газетных вырезок. Но сегодня ровно в десяти лучших газетах токейских уже ни слова нет про «якусоку» (обещание), будто бы

заключенное мною с Окада, а напротив, говорится, что «я не поверил Окада и сам выдал его письма полиции». Только все–таки мешают мое имя, тогда как я не имел ровно никакого дела с Окада и его письмами; все шло чрез канцелярию и полицейских, но этого не говорится в газетах. А одна, впрочем, ничтожная газетка: «Яматосимбун», вопреки всем, с грязью мешает мое имя, за «такое предательское дело, как подкуп японцев и подрыв Японии, по примеру какого–то Иннокентия, который подкопался под какое–то государство и предал его России».

10/23 ноября 1903. Понедельник.

Японский гражданский праздник.

В школах классов не было. Мы с Накаем целый день не переводили, зато я перевел множество расписок к отчетам. «Сёокейся» в Женской школе (общество издательниц «Уранисики») справляла сегодня годовщину издания «Уранисики», 11–го с начала издания. Хотели для этого отправиться на прогулку в Оомия все писательницы с Павлом Накаи и Петром Исикава, для чего я дал 5 ен (дается, впрочем, ежегодно для этого их дня) на общество и 1 ену Накаю на курума, но пасмурная погода помешала.

11/24 ноября 1903. Вторник.

Сегодня и в «Japan Mail» об Окада и мне — из японской газеты — будто я нанимал его выдать японские секреты России, с отрицанием, впрочем, моей виновности и упомянутием в конце статейки, что я сам выдал Окада полиции.

В японских газетах сегодня извещается, что Андрей Минамото, академист наш, изменивший своему назначению служить Церкви и переманенный на службу Консульства в Нагасаки, уволен от службы в Консульстве, причем в одной газете упомянуто, будто это сделано за то, что он выдал японцам некоторые секреты русских — за что, конечно, делается хороший отзыв о нем. Уволен же он, вероятно, за леность и вялость; вообще за неспособность хорошо служить в Консульстве, о чем нагасакский консул князь Гагарин каждый раз упоминал, когда в разговоре со мной случалось ему упоминать о Минамото.

Вчера и сегодня писатели «Сейкёо—Симпо» Петр Исикава, Павел Ямада, Исайя Мидзусима и Акила Кадзима приходили жаловаться на Савву Хорие, что он стесняет их и мешает улучшить журнал. Сам он никогда ничего не пишет для журнала, а только заведует изданием его и хозяйственною частью; члены «Айайся», переводчики религиозных книг, тоже никогда ничего не дают для журнала, а между тем, участвуют в совете по его изданию, держа всегда сторону Хорие и мешая писателям.

Так, им, писателям, хотелось бы разослать «Сейкёо—Симпо» в некоторые светские редакции, в некоторые учебные заведения, например, в Университеты, а Хорие возражает: «Да какая польза из того?» — и не позволяет, между тем как польза, конечно, была бы — популяризирование христианства; или их статьи иногда выходят на пол–листа или лист длиннее обычного числа листов — Хорие не позволяет этого излишка печатать. Кроме всего этого, чуть что станешь говорить ему, сердится и сердится, чем отбивает желающих писать для журнала; так он отбил, например, о. Симеона Мии, рассорившись с ним, когда тот еще служил при Семинарии.

Я сказал, что ничего не пишущие для журнала переводчики в совещаниях о журнале не должны участвовать; разослать журнал в почтенные места могут. Если в чем не будут сходиться мнениями с Хорие, пусть говорят мне; безрезонного не будет позволено Хорие; всякий резон будет принят во внимание, и сделано будет все полезное для журнала и для Церкви. Но пусть они извиняют Хорие его вспыльчивость и пусть уважают его 23–летнее служение журналу и его седины. Они обещали всячески блюсти мир с ним.

Молодой писатель для журналов, Акила Кадзима, только что кончивший ныне курс в Семинарии, начинает расправлять крылья. Он очень трудолюбив и с практическим направлением; разные планы у него насчет расширения продажи миссийских книг и увеличения числа подписчиков на журналы — и планы не на ветер: для «Сейкёо Еова» он уже приобрел человек сто новых подписчиков.

12/25 ноября 1903. Среда

О. Яков Такай просит катихизатора для Хитоёси на место умершего Оциай. Но где же взять? Отвечено, чтоб до Собора поручил заведование Церковью лучшему из тамошних «гиюу».

Из Сендая извещают, что о. Петру Сасагава лучше; быть может, поправится. Посещение Церквей его ведения поручено о. Иоанну Катакура.

Из России, из Консистории Санкт—Петербургской — извещение, что о. Вениамин, бывший здесь миссионером, священство и монашество с себя снял.

13/26 ноября 1903. Четверг.

Был в Иокохаме в банках, так как вчера пришло из Казны содержание на 1–е полугодие следующего года. Тоже хорошо, что в трех банках спросил размен: в русском сказали на 125 ен меньше, в Chartered на 64 ены меньше, чем в Hong—Kong банке. Из пришедшей суммы, размененной в последнем, двадцать тысяч взял и положил в Токио, в банк

Мицубиси, на 6 месяцев на 5%, хотя военные слухи еще очень сильны, и опасность потерять сумму в случае войны есть. Но, даст Бог, обойдется благополучно.

Из Кёото о. Симеон пишет, что лечение его идет успешно. Дай Бог! Просит 27 ен 68 сен на уплату за 120 саженцев хиноки, моми и сути для двора Миссии и посадку их; расход неожиданный; и куда там усажено такое количество?

14/27 ноября 1903. Пятница.

О. Федор Мидзуно вернулся из Коофу, где пробыл неделю, исполняя требы. Крещено трое. Исповеданы и приобщены все, за исключением одного охладевшего дома. Новые слушатели у Стефана Тадзима есть, только проповедует он неусердно. Место очень надежное для распространения христианства, по словам о. Мидзуно; протестанты там весьма успешны, хотя католики совсем в упадке. Нам нужно во время Собора позаботиться назначить туда более деятельного проповедника.

15/28 ноября 1903. Суббота.

Был Павел Вакуя, сын Василия, когда–то учившегося в Семинарии с целью служить Церкви, но изменившего своему назначению. Ныне сей Василий врачом в Сендае; сын его тоже ныне получил диплом врача, кончив курс в Медицинской школе в Сендае. Теперь он едет в Америку продолжить свое медицинское образование. Отец его просил письма от меня о. Севастиану Дабовичу в Сан—Франциско. Я дал письмо с просьбой позаботиться о молодом человеке и благословил его иконой Спасителя.

Был Роспопов Ник. Алек., чиновник Министерства Финансов, живущий здесь. Вот пессимист–то! Все ругает, особенно свое русское. Это в России только возможны такие беспардонные ругатели, как Роспопов и Ванновский. Тягота душевная говорить с ними, точно в курной избе час проведешь — дым глаза ест.