Ночная смена - Dok

Пока осматриваю раненого, сидящий у костра получает от Ремера пару консервных банок и, не открывая, закатывает их в угли. Мне не светит получить горячими шматками в затылок и потом благоухать тушенкой, о чем и говорю прямо.

Парень молчит, вместо него меня успокаивает Ремер: «Огонь разогревает консерву не вскрытую — до 2 щелчка. А потом — уже бабах! Вот щелкнуло — слыхал? Еще раз щелкнет — можно вынимать. Преимущество — греется быстрее. Как в пароварке».

Ну, раз так, то и ладно. Раненый очень тяжел. Ранений три. Все огнестрел. Все полостные. Живот. И позвоночник тоже пострадал. И тащили его эти двое на доске, так что смещались отломки, скорее всего.

Ладно, что мог — ввел, теперь вывозить его надо. Как смог — подбинтовал. Снаружи крови мало, а что внутри делается — даже думать боюсь.

Носилки-то правильные, да его еще и переложить надо так аккуратно, чтоб дополнительно не повредить. Вот так и стараемся уложить — чтобы позвоночник не тревожить. Тут еще оказывается, что и тот — который у костра — тоже ранен. В ногу.

Опять возня. Наконец трогаемся, аккуратно неся носилки. В буханке размещаем ручками в петли — штатная буханка, все на месте. И так же медленно выбираемся из этого леска. Туман еще больше густеет. И почти стемнело, пока я копался. Теперь — совсем чутка и считай дома.

— Мне придется в «буханке» ехать — говорю я капитану Ремеру, шагающему рядом.

— Это еще зачем? — почему-то удивляется он.

— Ну так присмотр за раненым нужен, честно скажу — у меня в такой обстановке таких тяжелых еще не было, можем не довезти — в свою очередь удивляюсь теперь уже я.

— Не нужно — отрезает капитан.

Странно как-то.

Сзади нас, серьезно поотстав, тащится троица — молчун с дыркой в ноге тяжело обвис на плечах своего товарища из секрета и нашего «салобона безавтоматного». Прыгает на одной ноге, видно, что уже силы кончились, только немного воли осталось. Ильяс замыкает наше шествие, вертит башкой как сова — на все 360 градусов. И что меня как-то настораживает — туда Ильяс шел как на прогулку, мало, что не насвистывал, а сейчас, когда обратно идем — напряжен, ну не так напряжен, как студентка на первом экзамене, а, черт не знаю как это объяснить, но я вижу, что начальник готов отреагировать в доли секунды на любое воздействие, на боевом взводе наш снайпер. Идет как-то по-особенному мягко, развалисто.

Автобус как стоял, так и стоит. Водила явно радуется нашему возвращению — теперь скоро вернемся на Завод, там хоть и не шибко уютно, зато безопасно.

Ремер отзывает к себе Ильяса. О чем-то переговариваются.

О чем говорят — не слышу, но кажется мне по телодвижениям что ровно точно так же вел бы себя мой начальник если бы по выгоднейшему курсу поменял рубли на баксы и только потом обнаружил, что вместо пачки баксов — наглая «кукла» из старых газет.

Руководящие лица возвращаются, морда у Ильяса и впрямь, словно он не одну горькую пилюлю слопал, а мало не упаковку. И запил уксусом.

Кивает на автобус, залезаем. Тот молчун, который хромой, втягивается с нами в маршрутку. В ручонках у него — не то «Вал», не то «Винторез» — плохо я знаю эти бесшумки. Оптики нет, это всяко вижу. Сели — поехали.

Убеждаюсь в том, что ствол этой винтовки не направлен мне в живот. Или уже паранойя? На всякий случай кобуру с пистолетом передвигаю поудобнее, попутно вспомнив, что нацепил я на себя сегодня тот самый трофейный пистолет бесшумный — кобура у него здоровенная и расплюснутая как жирная камбала. Знак судьбы, или как?

— Эгей, йолдаш, у тебя на время ствола лишнего не найдется? До Завода? — спрашивает водилу Ильяс. Тот в ответ кивает головой, но запрашивает за ствол такую кучу всего, что впору глянуть — не гаубица ли у него на буксире. Дальше несколько минут я совсем забываю, где я и что вокруг, потому что передо мной разворачивается артистически точная и сценически великолепная реприза «восточный рынок, мастер-класс торговли». Впору пожалеть, что когда мы с Олькой ездили в Египет, Ильяса не оказалось рядом — египетские торгованы, надоевшие нам до судорог, при встрече с нашим снайпером, небось, еще бы ему и приплачивали, отдавая товар даром. Нет, водила тоже не лыком шит — но уступает по всем параметрам вплоть до размера обуви. В итоге он с сокрушенным видом достает откуда-то пистолет и отдает его Ильясу.

Снайпер аж подпрыгивает, взяв ствол в руки. Изумленно поворачивается ко мне и показывает. Не понимаю, с чего это такая реакция — ТТ и ТТ. Достаточно потертый. Вполне себе машинка для водителя маршрутки.

— Не узнаешь? — многозначительно улыбается начальник.

— Откуда? Я что по-твоему все ТТ должен в лицо узнавать?

— Возьми в руки, присмотрись — ну?

Получаю в руки тяжеленный пистолет, начинаю смотреть.

— Погодь, так это же трофейный — после оружейного магазина, да? Тот, который с праильным патсаном пропал?

— Бинго! А говорил — не узнаешь! — хихикает Ильяс.

— Так это не пистолет, это уже бумеранг какой-то!

— А то ж! Реликт! Эге, йолдаш, а патроны где?

— Э, тебе ствол был нужен? Вот ствол. Патроны я где тебе возьму? — отзывается водила. На его небритой физиономии легкий отсвет внутреннего торжества — так-таки победу он у соперника отжал.

Ильяс кряхтит. Потом смотрит на меня.

— У тебя всегда карманы набиты не пойми чем, проверь — может, найдешь тэтэшек?

Я знаю, что у меня в карманах лежит только всякое нужное, и патрончики к ТТ вряд ли найдутся, мой ППС с боезапасом мирно лежит в нашей оружейке. Поэтому когда в одном из многочисленных карманчиков этой охотничьей одежки оказывается три десятка потускневших бутылочных патрончиков мне остается только успокоить себя тем, что — они ж тоже нужны оказались, прямо как рояль в кустах.

С чего я запихнул себе в малопользуемый неудобный карманец столько патронов — сам не пойму, ну да ладно.

— Так. Теперь парень, как тебя зовут? — спрашивает снайпер нашего новичка.

— Тимур — набычась отвечает салобон.

— Отлично. Так вот Тимурленг — пока вместо автомата временно получишь ТТ. Пистолет заслуженный, боевой, участвовал в выполнении целого ряда серьезных заданий. Всегда — успешно. Без балды — легендарное оружие. Так что — цени. Задача у тебя ближайшая — охранять мою персону и остальные персоны, которые ты тут видишь и делать, что скажут. У тебя с Доктором какие-то счеты? Только вкратце — а именно — собираешься ему стрелять в спину или нет.

— Он это…

— Рядовой, вопрос поставлен — да или нет. Вопрос понятен, в спину стрельнешь?

— Да, то есть нет!

— Не понял.

— Вопрос понятен, в спину стрелять не буду.