О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога) - Иван Лесны

Чем кончилось дело в Чехии, знает сегодня каждый школьник. Людовик Ягеллонский погиб в 1526 году в бою с турками, а Фердинанд стал сначала чешским, а потом и венгерским королем. Ирония истории при этом в том, что Фердинанду вряд ли помогла бы его супруга родом из Ягеллонов, если бы не эгоизм и недальновидность чешской знати, по всем правилам избравшей его королем...

О супруге Фердинанда до сих пор напоминает в Праге прекрасный увеселительный дворец королевы Анны -- Бельведер. Впрочем, это единственное доброе воспоминание об этом короле, относившемся к самым ханжественным, честолюбивым и хитрым Габсбургам. Он умел ловко пользоваться эгоизмом и наивностью чешских сословий, и весь период его правления был заполнен то глухой, то более открытой борьбой с ними. В первую очередь, однако, Фердинанд до смерти ненавидел протестантов.

Максимилиан II, сменивший его на чешском троне, был прямой противоположностью своего предшественника. Будучи разумным и терпимым политиком, он правил в полном согласии с сословиями как в Чехии, так и в Венгрии.

После него чешским королем стал Рудольф II. Эта была сложная, психически неуравновешенная личность, воспитанная к тому же высокомерными, фанатически набожными испанскими Габсбургами. Несмотря на это, Рудольф оставил после себя неплохую память, и мы многое прощаем ему за его любовь к искусству, которым он обогатил Прагу.

Однако вернемся к внуку Максимилиана и брату Фердинанда I -- Карлу V. Он родился в Генте и в шесть лет унаследовал от отца Нидерланды, в пятнадцать лет -- испанскую империю от деда, а в двадцать -- корону "Священной римской империи" (по некоторым сведениям, за огромные деньги). Этот фанатически настроенный Габсбург "прославился", в частности, бесчеловечной инквизицией, прежде всего, в Нидерландах. Об этой его страсти говорит и Шарль де Костер в "Легенде об Уленшпигеле".

Когда же Карл V, доживая свою жизнь в монастыре Сан-Жюст, узнал, что реформация дошла до Валладолида, он написал своей невестке Хуане, правившей в Испании вместо Филиппа, занятого войной с Францией: "Передайте от меня Великому Инквизитору и его совету, чтобы они находились на своем месте и в корне вырубали зло, пока оно не разрослось". Карл рекомендовал им далее свои прежние методы "искоренения зла" в Нидерландах, где все нераскаявшиеся еретики сжигались заживо, а раскаявшиеся обезглавливались. Иначе, -- угрожая Карл, -- ему пришлось бы выйти из монастыря и "взять все в свои руки". В приложении к своему завещанию неугомонный король-инквизитор требует от Филиппа без всякого милосердия наказывать еретиков и поддерживать инквизицию. Надо сказать, что сын не только послушался, но и превзошел в суровости своего отца.

Таким было начало правления Габсбургов в Испании и Нидерландах и их

"ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ" МИССИЯ. В соответствии с этим росла их гордость.

На австрийских Габсбургов испанские Габсбурги посматривали как на бедных родственников. Но, как это часто бывает, гордость предшествует падению. В 1579 году возникает так называемая Утрехтская уния, закрепившая союз семи провинций Нидерландов. Габсбургов изгоняют из страны, возникает так называемая республика Соединенных провинций. Постепенно начинает угасать и слава испанских Габсбургов, сгущаться тучи над империей, где "не закатывалось солнце". Золото и серебро из огромных колоний в Новом свете быстро растворяется благодаря расточительной "экономике". К тому же роду грозит вымирание. В 1700 году испанские Габсбурги заканчивают свою родословную -- а последний Габсбург на испанском троне устанавливает в своем завещании преемником Филиппа Анжуйского, Бурбона, внука французского короля Людовика XIV. Через год в Мадриде его коронуют как Филиппа V.

Солнце над испанской империей Габсбургов заходит, и в этом уже ничего не меняет последующая война за испанское наследство...

Между тем австрийская ветвь живет и крепнет. После вынужденного отказа Рудольфа II от престола на чешский трон вступает Маттыас. Высочайшая королевская грамота, гарантирующая в чешском королевстве свободу вероисповедания, нехотя, но все же подтвержденная Рудольфом, ревнивого католика Маттыаса отнюдь не устраивает. Вскоре, когда король склоняет на свою сторону не один чешский дворянский род, до недавних пор исповедовавший христианство, увеличивается давление на всех не католиков. Поэтому, когда становится известно, что преемником Маттыаса на троне будет фанатично настроенный католик испанско-габсбургского толка Фердинанд, протестантские сословия бурно протестуют против этого. Тем не менее Фердинанд все же избирается чешским королем, вскоре после чего происходит дефенестрация (акт протеста: выбрасывание из окна Прим. пер.) королевских католиков-чиновников. Начинается чешское сословное восстание 1618--1620 годов.

В ОКНАХ МАЯЧИТ, МАЯЧИТ ПРИЗРАК БЕЛОЙ ГОРЫ, - написал в прологе к своей драме "Посол" Виктор Дык. Эта фраза, пожалуй, точнее всего отражает общие чувства всех чехов при упоминании о трагической битве на Белой горе, в которой войска Католической лиги разбили наголову чешское дворянство. Об этой битве написано столько, что мы не будем разбирать здесь ее историю и причины. Отметим только, что это поражение не было неизбежным, что чешские сословия сами способствовали усугублению положения, избрав королем Фердинанда II, не противостояли вовремя агрессивному напору католиков и, наконец, борьбу за существование чешского народа как нации свели к делу дворянской чести.

Большой "театр" казни на Староместской площади сильно напоминал методы испанских Габсбургов. (Кстати, после битвы на Белой горе в Чехию поспешило много испанских авантюристов, желающих поживиться победой габсбургского католического Величества). Под секирой палача и на виселице погибли не только представители дворянства и горожан, но и замечательные чешские ученые, такие, как Гарант из Полжице и Бездружице (музыкант, писатель и путешественник) и ректор Карлова университета Йесениус, словак по национальности. Последующая массовая эмиграция чешских протестантов, добровольная и вынужденная, лишила народ Коменского, Холлара, Странского и многих других. Удар был нанесен, таким образом, и чешской культуре, уровень которой был в то время довольно высок.

К этому еще следует добавить ущерб, возникший в результате конфискации имущества чешского протестантского дворянства и в ходе Тридцатилетней войны: в то время бесследно исчезли многие произведения искусства, которыми обогатил Прагу Рудольф II. Печальная судьба постигла и литературу: почти все, что было написано на чешском языке, объявлялось ересью... Тридцатилетняя война, последовавшая после Белой горы, принесла чешским землям -- даже для того неизбалованного времени -- много страданий и горя. Историки до сих пор не могут прийти к общему выводу: насколько уменьшилась после войны численность населения Чешского королевства -- на тридцать или шестьдесят процентов? Кроме того, она закончилась печально известным Вестфальским миром, по которому, как и триста лет спустя в Мюнхене, чешский народ был принесен в жертву "европейскому миру". Ныне уже ничто не стояло на пути у Габсбургов, и они начали жесткий курс на рекатолизацию.

Народный гений, однако, продолжал жить. Просто он перебрался из дворцов (их тоже заняли, в основном, чужаки) в бедные жилища. Здесь процветал и отовсюду гонимый чешский язык.

На этот раз Габсбурги прочно укрепились на чешском троне. Однако мир, за который мы заплатили столь дорогой ценой, длился недолго. Европу начали сотрясать войны с турками. В 1683 году огромная османская армия вошла в Австрию. Правивший тогда король Леопольд I, которому принадлежали не только чешский и венгерский троны, но и титул римского императора, бежал вместе со своим двором в Линц, опасаясь приближающихся к Вене турков. На помощь Вене поспешил польский король Ян Собеский, разгромивший турецкую армию, осаждавшую Вену. За это Речь Посполита получила невиданную награду: на сто лет она была стерта с карты Европы при так называемом первом разделе, из которого Габсбурги, разумеется, выжали все, что могли...

При Леопольде I вымирает испанская ветвь Габсбургов. Что последовало бы, займи он тогда еще и испанский трон? Но история, как известно, не признает подобных вопросов.

Впрочем, через каких-то четырнадцать лет перед австрийскими Габсбургами встает та же проблема. При Карле VI (годы правления 1711 -- 1740) заканчиваются наследники по мужской линии. Король решает вопрос быстро и чисто по-габсбургски: издает в 1713 году новый статут наследования трона, подчеркивая в нем интересы единства империи и отмечая, что трон всегда должен переходить к перворожденному сыну. Однако здесь он уже допускал и наследование трона дочерьми. Под названием "прагматическая санкция" новый статут был принят и одобрен сословным собранием, а после нелегких дипломатических переговоров признан и главными европейскими державами.