Эдем в подарок - Инна Зинченко

Нида ещё что-то сказала и ушла, одарив меня на прощанье возмущённым взглядом, от которого мне стало стыдно, как будто я попался на чём-то постыдном. Всё-таки, эти красивые женщины умеют вогнать мужика в краску. Перед ними всегда чувствуешь себя немного неполноценным. И не важно, что красавица — дикарка и ни слова не говорит по-русски и что моется она в год три раза по заказу.

— Слушай, Вирка, а глюки-то прекратились! — Радостно воскликнул я.

— Это не надолго, — «обнадёжил» меня он. — Просто ты отвлёкся. Сейчас всё вернётся. А ты, давай, ешь, неизвестно когда ещё тебе предложат отобедать. А ничего другого у нас нет.

Я взял в руки горячий горшочек и принюхался. Вроде пахнет нормально. В принципе, если не зацикливаться на внешнем виде, то есть можно. Похоже на кашу какую-то… Тёмную…Скользкую. Интересно, а чем есть, руками, что ли? Я растерянно посмотрел на Вирку. Тот устало напомнил:

— Ну, давай, сними запрет и представь ложку. Я же без твоего разрешения никак не могу тебе помочь.

Да, сурово у них там всё. Инициатива, как водится, наказуема. Вот он корчит из себя непонятно что, а сам без меня никто и ничто. Запрет я снял, но в этот момент на меня накатила вторая волна галлюцинаций. Неудачно всё совпало, потому что теперь весь этот бред тот час же материализовался вместе с вожделенной ложкой. Теперь нас в камере было уже не двое, а четверо: я, Вирка и Толян с Надюхой. Хорошо хоть, что в тот момент меня не посетило что-то более страшное!

Надюха подошла ко мне, взяла горшок с «кашей» и брезгливо понюхала.

— Да, Олежек, паршиво тебя здесь кормят, — сказало она, — а, помнишь, как ты мою стряпню ругал? Вот теперь ешь то, что дают и радуйся.

Я совсем забыл, что это всего лишь моя фантазия, услужливо материализованная вирусом. Надька получилась такой живой и настоящей, что не поверить в неё было невозможно. Толян заржал и тоже поспешил вставить своё веское слово:

— Ешь, Лёлик, а то скоро ноги протянешь от голода.

— Не протяну, — упрямо тряхнул я головой и, содрогаясь от отвращения, съел первую ложку.

Как ни странно, но ничего страшного не произошло. Каша оказалось всего лишь приторно-сладкой, но есть её можно было. Правда, я сразу же обнаружил в ней каких-то мелких жучков, видимо, местный аналог наших долгоносиков. Ну, естественно, кто мне даст нормальную еду. Видимо, решили скормить просроченный продукт — чего добру пропадать, а пленнику, да ещё и обречённому на смерть, и такое сгодится.

Чего ты рожи тут корчишь? — Возмутилась Надежда. — Дарёному коню в зубы не смотрят. Радуйся, что хоть этим накормили. А то, посмотрите, люди добрые, какие мы все тут гурманы!

— Блин, Вирка, да убери ты их! — Вырвалось у меня. — Даже здесь от неё покоя нет! И вообще, сообрази мне что-нибудь вкусное, чтобы не так противно было есть эту дрянь.

ВВВ услужливо полил и без того приторную кашу клубничным вареньем. Не дождавшись от меня возмущённых воплей, он создал большую хорошо прожаренную отбивную и положил её прямо мне на колено.

— Вирка, не усердствуй так. Отбивная к этому гарниру никак не катит. Но за заботу спасибо.

Я ел скользкое месиво и проклинал тот день, когда дал своё согласие на эту авантюру. Но ничего, переживу. Ленинград голодал девятьсот дней! В блокаду такая каша сошла бы за изысканное блюдо. Горячие комки падали в желудок, усмиряя разбушевавшееся чувство голода. Следом за бурым, противным, но калорийным месивом туда же отправилась вкусная, но абсолютно бесполезная Виркина отбивная. Теперь хотелось пить.

Мимо меня проползло нечто. Омерзительная мокрица размером с собаку. Я уже смирился с тем, что не видать мне гарема с красотками наложницами, но обидно было сознавать то, что моё сознание не желало создавать хоть какие-то мало-мальски приятные образы, всё какую-то гнусь подсовывает.

Мокрица почти коснулась моей ноги и я непроизвольно поджал её под себя. А потом началось такое, чего я никак не ожидал! Воздух наполнился невыносимой вонью и камеру огласили жуткие вопли. Пришлось тупо уставиться в пол, чтобы не видеть того, что творится вокруг. Но разве можно спрятаться от своих собственных галлюцинаций? Никогда бы не подумал, что они могут быть такими навязчивыми! Мои руки покрылись чешуёй! А вместо кроссовок появились копыта! Но добил меня хвост! Я представил себе, как я теперь выгляжу и искренне порадовался тому, что здесь нет зеркала. Ох, до чего же я, наверное, хорош сейчас — весь покрытый рыбьей чешуёй, с конскими копытами и длинным, голым крысиным хвостом! Я попытался встать с пола, но с ужасом обнаружил, что стоять на копытах я ещё не научился. Что же это за глюки такие правдоподобные? Так ведь и с ума сойти недолго. Вспомнились рассказы про то, как люди, нализавшись ЛСД, выбрасывались из окон, в полной уверенности, что они умеют летать. Хорошо ещё, что мне не откуда сигануть в пропасть. Я даже харакири не смогу себе сделать — не чем.

— Ты чего затих? — Встревожено спросил Вирка.

— Хреново мне, — признался я тихо.

— Верю, но потерпи. Теперь уже ничего изменить нельзя.

— Да я не о том, никогда не подозревал, что у меня в голове водятся такие картинки. Я ведь не самый плохой человек, а прёт из меня сейчас такая мерзость и жуть, что уже сомнения берут, а не латентный ли я маньяк? Может, вернусь и начну людей убивать разными изощрёнными способами, а?

Вирка присел рядом и попытался меня успокоить:

— Не бери в голову. Это нормально. Всегда сначала выходит та гадость, которую человек тщательно скрывает. Это есть у каждого. Просто она принимает самые неприятные образы. Это даже хорошо — так ты от неё освободишься, очистишься…

"Ага, — подумал я, — очищусь и свихнусь. Буду чистым и сумасшедшим. Красота! Нет, пусть уж лучше они сидят тихо у меня в голове, на самом дне моего сознания и не выползают наружу".

Очередной глюк — грязный, покрытый гнойниками, голый волосатый мужик, с членом до колен, принялся ко мне гнусно и недвусмысленно приставать, пытаясь стащить с меня джинсы. Я отбивался от него, как мог, но бороться с видениями — пустое дело. Мужик оказался рослым и сильным. И вот на этом моё терпение закончилось. Я вскочил на ноги и рванул к выходу. Колошматил я в дверь так, что сбил кулаки до крови.

— Выпустите меня! — Орал я так, что слышно было, наверное, даже на соседних планетах. — Я хочу домой! Я ни в чём не виноват.

Вирка подскочил ко мне и изо всех сил съездил мне по лицу.

— Успокойся немедленно! — Приказал он. — Не надо привлекать к себе внимания. Сейчас сюда понабегут и тогда сбежать не получится. Ты не забыл, что нас собираются принести в жертву? Думаешь, что это будет приятно?