Останься моей (СИ) - Поллина Лена

— Да я даже не знаю что такое мама — мой голос дрожит. — У тебя была мама, Кирилл и я уверенна, что она была очень классная. Но ее больше нет и я в этом не виновата… Если тебе будет легче я открою тебе свою тайну.

Я пару секунд разглядываю мокрый асфальт, затем поднимаю глаза на мальчика.

— Я родилась незапланированным ребенком и моя мама много пила. Все свое раннее детство я провела голодная и грязная. До меня никому не было дела… А потом был год детдома… Ты знаешь что такое детдом? — Не давая возможности ответить сама даю ответ на свой же вопрос. — Это здание, куда собрали никому ненужный детей… У кого-то родители погибли, кто-то просто стал ненужным…

Кирилл молчит. Но в его молчании я слышу многое. Он меня слушает и это, черт возьми прогресс! Пусть слушает и запоминает, потому что я больше не буду бросаться на амбразуру…

— У тебя есть мы! Но тебе этого не надо… Ты это не ценишь… — развожу руками. — Если тебе станет легче, то вот тебе десерт: если твой отец проснулся, то мне сейчас неплохо влетит! Можешь стоять рядом и наслаждаться.

Я разворачиваюсь и иду в сторону дома. В груди гремит злость. Боковым зрением замечаю невысокую фигуру. Рядом идет. Мы молчим всю дорогу. Так же молча заходим в дом. По свету в гостиной понимаю, что на счёт " влетит" я была права…

— И где же это вас, блядь носит во втором часу ночи? — на столешницу барной стойки приземляется громовский кулак. Зашибись! Все так, как я и думала…

Он зол. Нет! Он в ярости!

По выражению лица понимаю, что здесь и сейчас состоится моя казнь. Потому что я только что подвергла риску двоих детей и себя.

У мужа моего, кстати очень говорящая фамилия… Когда он в ярости, то гремит знатно… А я, знаете ли, очень боюсь грома…

— Мы ходили на кладбище… — слышу возле себя уверенный детский голос

Бровь Андрея летит наверх. Он немного поддается вперед и смотрит почему-то не на Кирилла, а на меня. Крылья носа разошлись, как от резкого вдоха.

— Куда вы ходили? — это было произнесено настолько яростно тихо, что я наверняка уже понимаю, чтот это затишье перед бурей.

— Кирилл потерял мамин подарок я хотела помочь его найти…

Громов осматривает наш грязный «лук». Кулаки сжимает. Выдыхает. Достает из пачки сигарету, берет зажигалку…

— Нашли? — Снова взгляд на меня. Его суровое внимание прибивает меня к полу.

От тяжести нависшей паузы у меня начинает громко колотиться сердце.

— Мы не за этим туда ходили… — вновь смелый голос.

Андрей перемещает взгляд на сына, не меняя выражения.

Вот пусть посмотрит этот мелкий колдун, какой у него отец в ярости.

— Ну… И зачем же? — голос с налетом стали… Для меня такое недружелюбное настроение мужа равно хождению по колючей проволоке.

Ох, любимый… Ты ж вроде покурить хотел? Может сходишь?

И Кирюха, блин тоже хорош… Мог бы и помолчать. Та причина все же уважительнее звучит.

— Она не виновата, пап. Ангелина действительно шла помочь мне часы найти. Я ей угрожал, что не буду с ней разговаривать, если вдруг она тебе решит проболтаться. Я ее шантажировал. — Пожимает плечами.

Боже… А этот мальчик начинает мне нравится. Не смотря на то, что он заставил меня сегодня на пол головы поседеть… Его мужественность подкупает. Не прячет голову в песок и не сваливает все на меня…

Признаться его отцу в проказе — это подвиг.

Андрей на секунду замирает. Измеряет нас взглядом.

— Кирилл… — Андрей по-прежнему злой. Но видно, что он делает огромные усилия, что бы не перейти на ругань. Мой муж делает глубокий вдох. — Ты мог обратиться ко мне. Ангелина- девочка. Не смотря на то что взрослая… Мы защищать их с Яной должны, понимаешь…

— Она нужна мне была в качестве приманки. — вдруг признается Кир.

Я перемещаю на него удивленный взгляд.

— Я хотел сделать ритуал на смерть! Я знаю, что мама колдовать пыталась… Но… — запинается, рассматривает испачканые руки. — Ты не знаешь, как все было, а я помню, как он от нас уходил. Он бил ее на моих глазах и я не хотел, что бы эта тварь жила. — Кирилл замолкает. Пару секунд думает. — Извини, пап… Мне стыдно, что тебе пришлось нервничать из-за нас. — Переводит взгляд на меня. — И ты меня прости, я не хотел тебе навредить.

Затем мальчик разворачивается и поднимается в свою комнату. Не дождавшись слов отца. Он все объяснил. Извинился. И… Поставил точку не дав возможности одуматься… Просто закончил разговор.

Андрей шумно вздыхает. В комнате воцаряется тишина. Он вертит в руках зажигалку. Молчание царапает мои нервные клетки. Понимаю, что муж как и я обдумывает слова сына. Затем он переводит взгляд на меня и за пару секунд сокращает между нами расстояние.

— Ну и какой задницей ты думала, Карамелька? — грубо, но уже намного мягче, чем в начале разговора.

— Своей мелкой — пожимаю плечами.

Взгляд смягчается. Мне кажется или мой муж добреть начинает?

— Могла б не пиздеть, что на процедуры закрылась, а правду написать. Я ж не идиот. Что ни будь бы придумали.

Я решаю реабилитироваться и хватаюсь за перемену его настроения, как за спасительную соломинку. Аккуратно пытаюсь пошутить.

— Андрей… Там было очень страшно… — начинаю я осторожно. — Когда мы были на кладбище где-то там, в кустах хрустнула ветка и мы ломанулись так, что только пятки сверкали… — На моих губах расползается улыбка. — Я бы не пережила, если бы увидела, что ты побежал впереди меня…

Андрей цокает языком.

— Карамелька… Не неси херни! Я взрослый здоровый мужик и никуда бы я не побежал. — тут взгляд его теплеет, губы дергаются в ухмылке. — Я бы просто упал в обморок.

Глава 23

Ангелина

Кофемашина тихо жужжит и скупо цедит напиток в кружку. Сонно потираю лоб и зеваю, прикрывая рот ладошкой. Глаза закрываются…

— Я так тебе завидую. — Ставлю кружку возле Андрея и втягиваю в себя обалденный кофейный аромат. — Я тоже бы чашечку выпила, если честно. — Губки уточкой делаю и на коленки к мужу усаживаюсь.

Врач мне запретила пить кофе. Даже одну кружечку. Теперь мой рацион набит витаминами, свежими фруктами и овощами… А так иногда хочется слопать какую- ни будь вредную гадость…

Андрей что-то читает в телефоне. Так частенько по утрам бывает. Не успеет проснуться — уже работает.

Моя возня отвлекает его от телефона.

— Ну и что ты на меня забралась, попа карамельная? Хочешь, что бы я на твои аппетитные места кофе плеснул? — Андрей уводит в сторону кружку и аккуратно отпивает горячий напиток.

А я лишь крепче к мужу прижимаюсь и носом в шею утыкаюсь.

— Хочу вот так на ручках у тебя весь день просидеть…

Мне почему-то хочется покапризничать… Видимо снова гормоны скачут.

Громов немного отстраняется и заглядывает мне в глаза. Бровь его дергается, на губах такая нежная улыбка расползается. Стирает с моей щеки слезу и коротко целует в губы. Меня окутывает приятный кофейный аромат.

— Ну и чего ты хнычешь, малявка? Трусики с лифчиком одинаковые закончились и в разнобой пришлось надеть? Или бабочку засохшую на окне опять нашла и извела себя мыслями на тему «а вдруг ее дома ждали дети»? Или что там у нас еще было?

Я обиженно рассматриваю красивое лицо мужа, а он вдруг голову запрокидывает и начинает громко смеяться, потом в плечо мне утыкается и бесшумно сотрясается.

— Не смешно… Я просто очень милосердная. Мне всех жалко… — обиженно фыркаю и стаскиваю с тарелки мужа кусок жаренного бекона.

Андрей качает головой и продолжает улыбаться.

— Ну вообще-то смешно, Карамелька… А вот то, что ты с моей тарелки еду таскаешь- это действительно ни фига не смешно. — дыхание мужа щекочет нежную кожу шеи, он кусает мочку уха, руки его ползут вниз и сжимают мои ягодицы — Я же тогда тебя лопать буду. — со сбивчивым дыханием шепчет мне на ухо.

— Папа! — Из коридора тянется сонный голос дочери, и через пару секунд в двери показывается лохматая голова. — Па-ап… Я не хотю в садик… — шлепая босыми ногами по плитке к нам приближается заспанная Янка.