Счастье — это очень просто! - Ольга Юрьевна Дзюба

— Сказала, что мой. Я не говорила, где нашла, честное слово, — пыталась убедить девочка расстроенную женщину. — Тема, он хороший, и нам с ним хорошо вместе. Мы вчера разговаривали, и все так хорошо было…

— А потом было плохо, — жестко закончила Галина Андреевна. — Так что, девочка, ушла бы ты куда-нибудь?

— Куда? — не понимала Лида.

— В другую школу. Куда хочешь.

— Зачем?!

— Ты что, в психушку его загнать хочешь? — слова этой женщины ударили Лиду, и та попятилась, испугавшись.

— Нет, я… я не хочу… Вот, — вспомнила она и достала сложенный листок с расписанием на завтра: — Передайте.

Но женщина уже не помнила себя от гнева. Она взяла у нее листок, смяла его и выкинула.

— И не надо ему твоих записочек, слышишь? — Она защищала своего ребенка как умела и не хотела щадить чувства чужого.

— Да, слышу, — у Лиды перехватило горло. — Но вы не правы, слышите, вы не правы, — сквозь слезы крикнула она и бросилась прочь куда глаза глядят.

Артем вышел на балкон, когда мама пошла в магазин. Он смотрел на улицу и ждал, что придет Лида. Она обязательно должна прийти, это он знал абсолютно точно.

Поэтому, когда он увидел ее около подъезда, то не удивился. Удивился только, когда увидел, что рядом стоит мама и о чем-то говорит. Слышно не было ничего — сосед снизу врубил магнитофон на полную катушку, да еще и выставил динамики за окошко. Поэтому можно было только догадываться, что Лида спрашивает, дома ли он. Сейчас мама скажет, что дома, и она поднимется.

Но вместо этого Лида подала маме какую-то бумажку, мама почему-то ее выкинула, а Лида бросилась бежать.

— Лида! — крикнул он с балкона, но его никто не услышал.

Тогда он кинулся в прихожую, сунул ноги в кроссовки и, морщась от боли, завязал шнурки. У него не было времени сделать это осторожно, и на бинте под рубашкой проступила кровь.

Он выскочил на лестницу и, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз. На улице уже никого не было. На земле белела смятая бумажка. Артем поднял ее, развернул и прочитал написанное аккуратным Лидиным почерком:

«Математика — № 19…»

Расписание с уроками! Она шла к нему и несла расписание! Но почему расписание валяется на земле? И почему она ушла? И куда?!

Он знал куда. Туда, к старым домам. О которых он даже подумать не мог спокойно. Но она убежала — туда. И Артем кинулся вслед за ней. Надо догнать и все исправить.

Сначала было еще ничего. Он делал вид, что не знает, куда она пошла, и надеялся, что успеет ее догнать до того, как она добежит до ЭТОГО места.

Но у Лиды было большое преимущество, и он так и не увидел ее, прежде чем впереди появились низенькие черные крыши.

В глазах потемнело. Снова, как всегда, возник перед ним падающий прямо на него тополь. Но в этот раз у Артема не было времени ждать, пока отпустит захлестнувший ужас. Он напрягся и махнул рукой, отталкивая падающее дерево. Сначала ничего не случилось, тогда он еще напрягся, продолжая идти, как сквозь ветер. И тополь вдруг рассыпался в воздухе в труху, и облаком рассеялся вокруг. Стало легко дышать, туман перед глазами пропал, и далеко внизу Артем увидел знакомую фигурку с длинной косичкой. Лида входила в крайний дом.

Мальчик обрадовался и побежал туда. Как ни странно, ему больше ничего не мерещилось. Но об этом он пока не думал. Он думал только об одном — сейчас он найдет ее и поговорит. И все будет хорошо.

Прошло минут пять, прежде чем Артем подошел к дому — все-таки раненое плечо сковывало движения, и шаги по неровной почве отдавались в нем болезненными толчками. Зайдя в дверь, Артем заглянул в комнату — никого. Растерялся. Потом из глубины памяти всплыло, что где-то должен быть лаз на чердак, и он нашел лесенку за дверью.

Странно, но на чердаке слышался голос. Мужской, низкий, хриплый. Он радовался чему-то и угрожал. А Лиды не было слышно. У Темки сбилось сердце, и он тихонько поднялся по лестнице…

…Лида бежала прочь от Темкиного дома, от несправедливых слов его мамы и ничего не видела вокруг. Дорогу она не различала, поэтому, когда впереди показались крыши стареньких домиков, удивилась и обрадовалась. Добежала до своего дома, привычно нырнула в дырку в заборе, пробежала по тропинке к крыльцу и зашла в дом. Там сразу свернула к дверке, забралась по лестнице и откинула крышку люка.

На чердаке все было, как и в прошлый раз. Девочка подняла тяжелую крышку сундука, достала оттуда тяжелую шкатулку. Подошла к картине, с которой печальными глазами смотрела на нее девушка в крестьянском сарафане.

— Здравствуй, я пришла.

— Я вижу, — вдруг раздался голос.

Лида вздрогнула и чуть не уронила шкатулку. На чердак по лестнице поднимался мужчина. Лица его сначала не было видно, но когда он выпрямился, то первое, что увидела девочка — воспаленный шрам на лбу. Даже не шрам, а начавшая подживать рана.

Сердце захолонуло. «Тот самый», — мелькнуло в голове. Но некуда было деться — он стоял возле самого лаза.

— Ну что, поиграем в жмурки? Или в жмурики? — захохотал мужчина собственной шутке.

Лида, побелев от ужаса, смотрела, как он не спеша к ней подходит. Даже не подходит, а так — сделал шаг вперед и стал ее разглядывать, по-прежнему загораживая спасительный лаз.

Сердце у Лиды колотилось, она лихорадочно пыталась найти выход из этого кошмара, но выхода не было. Этот тип сделал еще один шаг вперед и остановился, любуясь произведенным впечатлением.

— А ты ничего, — с удовольствием сказал он. — Хорошенькая.

Лида вспыхнула, опустила глаза и… в отверстии лаза увидела чью-то голову. «Еще один?» — с ужасом подумала она и поняла — вот тут-то ей и крышка. Но этот кто-то схватил обеими руками за ноги мужчину со шрамом, дернул их на себя и закричал знакомым голосом:

— Лида, беги!

Мужик упал лицом вниз, попытался подняться, ругаясь, но парень крепко держал его за ноги. Лида кинулась вперед и споткнулась, полетела прямо на лежащего. Закричала от ужаса, закрыла глаза, на мгновение потеряв сознание. Очнулась и, все еще прижимая шкатулку к груди́, вскочила на ноги и бросилась к лазу. Парень посторонился, пропуская ее:

— Бежим!

— Погоди, — Лида сунула мешающую шкатулку ему в руки, рывком дернула за кольцо, закрыла люк. Потом нашарила висевший рядом крюк — и заперла лаз. — Теперь не выберется. Бежим.