Последняя черта - Семен Кожанов

Быстро сменив магазин на новый, я осторожно начал подходить к закутку, где стоял инкассаторский «минивэн».

Тух, тух, тух — раздавались глухие удары в дверь, подпертую обрезком трубы. Видимо, последний из оставшихся инкассаторов пытался выбить дверь, чтобы прийти на помощь своим, уже мертвым, коллегам.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — шесть выстрелов в металлическую дверь, подпертую обрезком трубы. Китайская дверь, выполненная из тонкостенного металла, не могла быть серьезным препятствием для пуль калибра 7,62. Пули легли в дверь крестом — четыре вертикально, одна под другой, и две горизонтально, образуя верхнюю перемычку креста…

Проснулся я от того, что во сне дернулся и ударился головой о крепление ремня безопасности! Твою мать! Да что же это такое! Мне этот проклятый сон будет сниться каждый раз, когда я засыпаю?! И что мне должен подсказать такой исход сна? Что я всех убью? Или что?

— Алексей Иванович, с вами все нормально? — озабоченно спросил Ветров. — Вы стонали во сне. Вам что-то нехорошее приснилось?

— Точно! Твоя рожа мне и приснилась, — ответил я, сжимая голову руками. В висках нещадно болело и стреляло. — Я долго спал?

— Нет, не долго — минут двадцать, не больше. Мы-только что выехали на трассу. Если хотите, можете еще поспать, до Керчи ехать еще полчаса.

— Нет, спасибо, в гробу я видал такой отдых! Уж лучше совсем не спать, чем так!

Ветров непонимающе посмотрел на меня, но ничего не сказал. «Хонда» быстро ехала, поглощая своими колесами километры дорожного покрытия. Машина проехала оставшиеся до Керчи пятьдесят километров за полчаса. Ветров мог бы ехать и быстрее, но боялся повредить дорогую машину. Въехав в Керчь, мы сразу направились в интернат. Там я и Ветров перетащили спящего Кружевникова в мастерскую, где привязали его за ноги к крюку, который был прикреплен к цепи. Цепь через блоки крепилась к потолку. Подтянув цепь, мы подвесили тело Кружевникова головой вниз. В такой позе Севе предстояло провисеть до вечера. Это надо было не только для того, чтобы доставить ему страдания — попробуйте, повисите головой вниз хотя бы час, гарантирую вам, что это удовольствие не из приятных. Это надо было еще и для того, чтобы окончательно сломить волю Кружевникова — вечером я хотел его допросить.

После этого я отдал свою «Хонду» Ветрову, а сам взял «Газель» братьев Серовых и поехал на ней в керченскую исправительную колонию, на встречу с Петровичем. Ветров на моей «Хонде» ехал следом. Петрович забрал «Газель» и пообещал к обеду сегодняшнего дня отдать деньги и тюки с камуфляжными костюмами. Возле колонии я пересел за руль «Хонды», и мы с Ветровым поехали в больницу чтобы забрать Васю Серова. Выписка старшего Серова заняла почти час — в начале ждали доктора, потом ждали результатов анализов, потом написали целый роман, посвященный тому, что мы не будем иметь претензий к больнице, если наш больной «склеит ласты» на воле.

Когда ехали обратно из больницы, позвонил Вовка Серов и доложил, что «Нива» и ГАЗ-66 благополучно доставлены на территорию интерната, и в данный момент машины спрятаны в гаражах, а личный состав занят учетом и осмотром трофеев.

Проезжая мимо своего дома, я высадил Ветрова, предварительно снабдив его ключами от квартиры, и отправил его мириться с Настей. Данила очень сильно удивился, что Настя провела ночь в моей квартире, но ничего не сказал, лишь только нахмурившись, молча ушел.

Пока мы ехали из больницы в интернат, я вкратце рассказал Василию о событиях сегодняшней ночи и утра. Известие о смерти Саши Хорошко очень сильно опечалило Васю. Он впал в какой-то транс и даже никак не отреагировал на мой рассказ о том, как мы расстреляли трех татар. Если они так будут переживать по поводу каждого убитого, то нам лучше и не ввязываться в эту канитель, а то вместо боевых действий только и будем делать, что лить горькие слезы.

Приехав в интернат, первым делом мы с Вовкой Серовым, который ждал нас на проходной, разместили Васю в апартаментах повышенной комфортности. В центральном корпусе интерната было несколько комнат, которые использовали для размещения различных гостей и знаменитостей.

Посмотреть на раненого Василия сбежались все работники интерната. Еще бы, все-таки Вася Серов был в некоторых вопросах авторитетней, чем даже директор интерната — Зоя Васильевна.

Зоя Васильевна, узнав, что в интернат приехал не только Василий, но и я, тут же принесла какие-то накладные и счета. Оказалось, что в последние два месяца интернат испытывает некоторые финансовые трудности — то есть пока еще средства есть, но все, что сейчас расходуется на нужды детей, идет из собственного резерва, который, в принципе, должен быть неприкосновенным. Финансовых поступлений из государственного и крымского бюджета не было уже два месяца, и даже местный, керченский, бюджет не выделял запланированных средств. Честно говоря, меня эти новости нисколько не удивили — это лишний раз подтверждало мою теорию о том, что финансовые потоки, идущие в Крым, целенаправленно обрезали. Хотя средства, которые обязан был выделять керченский бюджет, должны были поступать в полном объеме. Там действовала схема с «откатом» чиновнику из отдела образования. Чем больше выделялось денег на интернат, тем больше был «бонус» чиновника.

— Зоя Васильевна, а сколько свободных денежных средств осталось на счету интерната? — спросил я у директора интерната, сидя в ее кабинете с чашечкой кофе в руках.

— Лешенька, если тебе нужна точная сумма, то я могу позвать бухгалтера, — сняв очки, ответила Зоя Васильевна. — Ну а приблизительно скажу, что если финансовых средств выделяться не будет, то нам не продержаться больше двух месяцев. Ведь кроме текущих расходов на питание и оплату коммунальных счетов надо же и зарплату работникам платить.

— Зоя Васильевна, предупреждаю сразу, все, что я вам сейчас расскажу, должно хотя бы первое время остаться между нами. — Я поставил пустую чашку на стол и, тяжело выдохнув, начал рассказ: — В ближайшее время в Крыму произойдет силовой захват власти. Представители крымско-татарского народа попытаются захватить власть в Крыму для того, чтобы создать Автономную Республику Крым, по-настоящему автономную, то есть независимую от Украины. Все это будет сопровождаться массовыми волнениями и конфликтами. Ожидается настоящий террор против славянского населения. Это все очень и очень серьезно. Поэтому у нас с вами только один выход… — В этом месте я замолчал, потому что налил себе еще кофе.

— Леша, не тяни, говори, что нам делать? — голос Зои Васильевны срывался, она сильно волновалось.

— Надо собрать всех детей, работников интерната и их близких родственников и эвакуироваться куда-нибудь подальше из Крыма. Я думаю, что самый лучший вариант — это Краснодарский край.

— Ты это серьезно?! Но как можно вот так взять и уехать. Это же какое-то безумие! Как ты вообще можешь такое говорить?

— Зоя Васильевна, подойдите к окну, — я решил, кардинально изменить, суть нашей беседы, чтобы уйти от долгих объяснений. — Видите, во дворе стоит грузовик… — Я показал пальцем на ГАЗ-66, который сегодня пригнали в интернат. — Знаете, что лежит в кузове этой машины?

— Нет, не знаю. А что там, — тихо спросила женщина.

— Там ящики с оружием и боеприпасами, которые мы сегодня ночью захватили в одном интересном месте. А вместе с оружием там лежит и труп Александра Хорошко, по кличке Синька. Помните такого? Он еще, когда учился в девятом классе, лицо себе разукрасил синей краской — хотел быть похож на героя фильма «Аватар».

— Как труп? Что с ним случилось?

— Его убили. Автоматная очередь, практически в упор. Четыре дырки в грудь, — я говорил медленно, смакуя каждое слово, чтобы женщина прониклась моими словами: — Пули, конечно, маленькие, всего 5,45 миллиметра в диаметре, но зато, когда они попадают в тело, то начинают вращаться там, рикошетя от костей. У Сашки вместо грудной клетки — месиво, больше похожее на фарш для котлет. — В этом месте я немного приукрасил действительность, но что поделать, так надо было для пользы дела.

— Зачем? Зачем ты мне все это говоришь? — Зоя Васильевна расплакалась. Удивительно, что в обморок не упала, все-таки шестьдесят лет ей, чай уже не девочка.

— А затем, чтобы вы поняли всю серьезность ситуации. Керченский полуостров, как и весь Крым — это одна большая ловушка. Если здесь что-то начнется, то нам некуда будет бежать. Из Керчи можно убежать либо на запад, через Феодосию, либо на восток, через Керченский пролив. Вот и скажите мне, что вы будете делать с детьми, которые находятся под вашей ответственностью, когда со стороны Феодосии будет идти армия агрессивно настроенных татар, а паромы через Керченский пролив ходить не будут? Ну что вы сделаете? Вплавь отправитесь? Или, может, у вас есть свой личный корабль? Или вы думаете, что вас кто-то пропустит вперед и отдаст свое место в спасательной шлюпке? Так я вам так скажу: на хрен вы и интернатовские дети никому не нужны! Если мы сами не позаботимся о детях, то о них никто не позаботится! — последние слова я не говорил, я уже кричал.