Сага о живых и мертвых - Юрий Валин

— Ты, значит, так не можешь? — недоверчиво спросила Рата.

Колдун неразборчиво выругался, потом сказал:

— Если бы я умел телами управлять, на своем бы собственном корабле путешествовал. И меня бы не холодной картошкой потчевали.

— Картошка не нравится?

— Нравится, — поспешно заверил Трайглетан. — И картошка, и лепешки. Ты вообще удивительно добрая девушка.

Рата закатила глаза. Вот уж доброй она себя сроду не считала.

— Ладно, кушай на здоровье. Я пойду, пока не хватились.

— Постой! Я вот, что сказать хочу. Ночью будь осторожна. Наверное, не кончилось заклинание. Магия здесь. Я чувствую. Магия на корабле таится, ты уж поверь старику.

— Ясно, магия, — проворчала Рата. — Ты же здесь. Порошки твои проклятые. Накликал мертвецов и сам не понял, по какому случаю подманил.

— Дура. Ты вот можешь лепешки испечь и не заметить? Вряд ли получится. По молодости ты и джин не потребляешь, значит, всегда в трезвом уме. Так и я колдовать только осознанно могу. Не я мертвецов привел.

— А кто? Здесь ты да мы трое. Мы вчера чуть не обделались, когда утопленники появились. Уж мы-то точно их не приглашали.

Маг помолчал, потом тихо сказал:

— На корабле еще кто-то есть. Я слышал. За перегородкой кто-то шуршал.

Рата с опаской глянула на узкий люк перед носовой надстройкой. Там только помпа стояла, да под ней лаз к балласту, засыпанному вдоль киля когга. Если в том закутке и есть кто-то, то уж точно неживой. Нормальный человек там не высидит. Привирает Трайглетан. Или головой повредился. Долго ли, когда все с духами да мертвецами возишься?

— Слышишь, дева? Ты бы из моей каюты сумку принесла. Там у меня кое-что есть. Я бы мог чары от корабля отвести.

— Я в твою каюту не попаду. Морк дверь забил, — соврала Рата. Соваться в каюту некроманта ей совершенно не хотелось. Вляпаешься в какое-нибудь заклятье и даже не почувствуешь. Да и если принесешь колдуну «кое-что», неизвестно, что из этого хорошего выйдет. Лично сама Рата для собственного спасения не постеснялась бы мертвецов со всего света скликать. Вот была бы команда на когге. Без камбуза обходилась бы. Нет уж, пусть Трайглетан в трюме отдыхает, шорохи выслушивает.

— Ладно, мне пора. Загляну если смогу. Утречком.

— Ладно. Ты призраков и ларвов не бойся, они редко людям всерьез вредят. Слуа [5] и ба-ка, [6] что во мертвой плоти по миру блуждают, иное дело. Беги без оглядки.

— Куда бежать-то? — пробурчала Рата и пошла к себе на камбуз.

Морк дышал глубоко и спокойно. Спал. Рата смотрела на безмятежное лицо, на мускулистое бедро, слегка прикрытое покрывалом. Лицо пирата было загорелым, темным, как скалы Редро, а ляжка бледной, как у младенца.

— Не смотри так! — яростно зашипела Лорис. — Даже не думай об этом!

О чем? О том, как легко его по горлу чикнуть? Или о том, какие у него руки крепкие? Кстати, почему на нем язвенных отметин нет? У, герой-убийца обделанный.

Рата пожала плечами и кротко глянула на рыжую красавицу.

— Куда смотреть-то?

— Там ложись, — Лорис ткнула в угол. — И не ерзай. Он спросонок дерется.

Рата кивнула и начала устраиваться. Плащ, одеяло, сумка с мелочами под голову, заботливо прихваченный кувшин и кружка с водой. Жестковато здесь. И сапоги лорда-капитана попахивают. Ничего, главное, сухо в капитанской каюте.

Лорис возилась с фонарем, косилась на девчонку. Что-то не ложится, стесняется, что ли?

Рата завернулась в одеяло. От сумки под головой едва ощутимо пахло ветчиной. Эх, где тот Глор? Остатки домашних продуктов Рата надежно припрятала. Попыталась спрятать и оружие, только арбалет никуда толком не лез. Ужасно громоздкая штука. Что дальше-то бывшей приказчице делать? Прямо как в яме со змеями сидишь.

Фонарь Лорис зачем-то потушила. Едва слышно шевелилась, укладываясь. О, в ногах хозяина свернулась. Видно, нравится милорду ноги в тепле держать. Вот она чего стеснялась. Глупо. Если ты шлюха, так чего носом крутить? Странные они. Морк то бьет, то целует. Уставится на Лорис, как на невидаль, словно рыжих девок не видал никогда. Шея у девицы сплошь в сине-красных отметинах. Видно, сладкая шея, раз хозяин присасывается, словно к кружке со свежим пивом. Нет, есть у шлюх свои достоинства. Умеют гулящие бабы нравиться. Рядом с капитаном Лорис вроде и не заигрывает, а все мозги у Морка постоянно на одно и тоже сворачивают. Вон сопит как. Притомился. Тьфу, шкипер несравненный, флотоводец.

Сама Рата тоже порядком устала. Спина горела — память от веревки там. Колено ушибленное побаливает. Еще в десятке мест тело ломит. Сегодня уделить время нормальным «воспитаниям» не удалось. Растет счет. Скоро в голове уже умещаться перестанет. Одно хорошо — порезанная ладонь почти не болит. Видно, без заразы обошлось.

Ой, о мертвецах лучше не вспоминать. Даже не верится, что прошлой ночью такая жуть приключилась. Сейчас дверь заперта, если кто неживой припрется, то пусть по палубе гуляет. Ничего, островитянка, переживешь. Живые, они всегда опаснее мертвых были и будут. О будущем нужно думать.

О будущем не думалось. Всё неловкие молчаливые мертвяки вспоминались. Хотя дохлый Огр шустрости ничуть не растерял, — ловко капитану в горло вцепился. Если вдуматься, «Скакун» наполовину мертвецкий корабль. Пираты сдохли, Вини, наверное, утонул. Капитану голову разнесли. Теперь в его постели новый молодой капитан валяется и неутомимо рыжими прелестями балуется. Жизнь идет-плывет. И нет у нее цели. Вот так и «Скакуна» в великое Никуда уносит. 

Океан их качал,И живых, и мертвых,Плоть хладнаяНисколь не спешила уйти…

Дальше Рата не успела сочинить — заснула.

Во сне раненая рука замерзла, словно в холодную воду сунули. Рата плотнее закутала руку в плащ, поерзала, стараясь сохранить тепло. Тьма вокруг привычно поскрипывала тысячью деревянных костей и снастей-нервов. Сквозь бормотание корабля и моря доносилось ровное дыхание Лорис и капитана. Спит хозяин, спит его сучка-собачка.

Рата судорожно вздрогнула. В каюте был еще кто-то. Разомкнуть ресницы было страшно.

У двери слабо светилось голубым. Силуэт.

Рата почувствовала, что не может дышать от ужаса.

Капитан. Знакомая борода запятнана темным. На плечах лишь часть головы. Одним глазом глядит на свою постель, на спящих. С полупрозрачного подбородка тянется, тянется, и не как не упадет комок густой липкости, вытекшей из разнесенного черепа. Светящиеся пальцы перебирают в воздухе, что-то ищут. Медленно повернулся, искоса, как дряхлая птица, взглянул на Рату. То, что было когда-то головой, укоризненно качнулось. Бородатый, облепленный серо-голубыми сгустками рот беззвучно шевельнулся.