Тайный крестовый поход - Оливер Боуден

Альтаир, не удержавшись, захихикал, и с тех пор они стали друзьями. Теперь, когда Аль Муалим повторял им эту фразу, то слышал за своей спиной сдавленный смех. А воспитатели неожиданно обнаружили, что их подопечные вовсе не столь тихие и уступчивые, какими казались.

Аль Муалим учил их принципам Кредо. Принципам, которыми Альтаир, став старше, пренебрег, что дорого ему обошлось. Аль Муалим говорил, что ассасины вовсе не были простыми убийцами, как полагал весь мир. Ассасины искореняли зло и коррупцию, преследуя единственную цель – принесение мира и стабильности на Святую землю, дабы внушить людям мысли не о насилии и конфликтах, а о заботе и созерцании.

Он учил их контролировать свои чувства и эмоции, чтобы скрыть от людей своё местонахождение и смешаться с ними, чтобы незамеченными двигаться среди толпы, словно призраки, на которых смотрят, как на пустое место. Для людей ассасины были легендой, которую они не понимали, говорил им Аль Муалим, но ассасины именно этого и добивались.

Мастер говорил, что они всегда должны защищать Орден, потому что Братство было «… важнее тебя, Альтаир. И важнее тебя, Аббас. И даже важнее чем Масиаф или я». Действия одного ассасина никогда не должны были вести к тому, чтобы Орден подвергся опасности. Ассасин никогда не должен был ставить Братство под угрозу. И хотя однажды Альтаир проигнорировал это правило, это случилось вовсе не из-за того, что Аль Муалим не учил его этому. Он объяснял, что люди создали границы и объявили, что всё, что входит в них, является истиной и реальностью. Но на самом деле границы устанавливались правителями. Аль Муалим рассказал, что границы реальности куда шире, чем способно вообразить ограниченное воображение человечества. Лишь немногие могли выглянуть за эти границы, лишь немногие отваживались задаться вопросом о своём существовании.

И этими немногими были ассасины. И потому, что ассасины видели мир таким, каков он на самом деле, для них не было ничего невозможного, – и всё было дозволено.

С каждым днем Альтаир и Аббас все больше узнавали об Ордене и все больше сближались друг с другом. Целыми днями они были вместе. Чему бы ни учил их Аль Муалим, их собственная реальность, тянувшаяся день за днем, была иллюзорной. Она состояла из них самих, из воспитателей, уроков Аль Муалима и различных тренировок под присмотром учителей. Им было дозволено далеко не всё, точнее говоря, им практически ничего не было дозволено.

Мальчики сами искали себе развлечения, поэтому они проводили много времени, разговаривая друг с другом о том, когда, наконец, они закончат обучение. Единственное, о чем они никогда не говорили, так это об их отцах. Сперва Аббас повторял, что однажды Ахмад вернется в Масиаф, но по мере того, как шло время, а месяцы превратились в годы, Аббас говорил об этом все меньше и меньше. Альтаир частенько видел, как друг стоит у окна и смотрит блестевшими глазами на долину. Аббас отдалился от Альтаира, они практически перестали разговаривать. Аббас стал реже улыбаться. И если раньше они часто болтали обо всем, то теперь он проводил больше времени у окна.

Альтаир думал: «Если б он только знал…». Горе Аббаса вспыхнет и усилится, а потом перейдет в тупую боль, которую испытывал и сам Альтаир. Знание о смерти отца каждый день причиняло ему боль, но он, по крайней мере, знал об этом. В этом и была разница между тупой болью и постоянном чувством безнадежности.

Поэтому однажды ночью, когда погасли свечи, он всё рассказал Аббасу. Опустив голову и сдерживая слезы, он рассказал, как Аббас пришел в его комнату и там покончил с собой, и что Аль Муалим решил ничего не сообщать Братству, «чтобы защитить тебя. Но Аль Муалим не замечает твоей тоски. А я замечаю – я тоже потерял отца. Я знаю, что со временем боль утихнет. И рассказав тебе об этом, я надеюсь, что помог тебе, дружище».

Аббас на это просто моргнул и отвернулся к стене. Альтаир не ожидал такой реакции. Он ждал чего угодно – слез, злости, недоверия. Он был готов даже встать у Аббаса на пути и не дать ему добраться до Мастера. Единственное, чего он не ожидал, было… отсутствие реакции. Тишина.

ГЛАВА 26

Альтаир стоял на крыше в Дамаске и смотрел вниз на следующую цель.

До него доносился запах гари, а сверху был отлично виден сам костер, в котором сжигали книги. Альтаир наморщил лоб, лицо у него потемнело, а внутри ассасин просто кипел от гнева. Он подумал, что его отец наверняка бы возмутился, так же, как возмутился Аль Муалим, рассказывая Альтаиру о новой цели. Сжигать книги – оскорбление для ассасина. Обучение – путь к знаниям, а знания – свобода и сила. Он знал это. Почему-то он позабыл об этом, но теперь точно знал.

Он стоял, скрытый от посторонних глаз, на краю крыши, смотря во внутренний двор медресе Джубаира в Дамаске. Дым поднимался вверх, где стоял ассасин, но всё его внимание было приковано к огню и к стопкам книг, документов, свитков, горящих в пламени. К огню и Джубаиру аль-Хакиму, стоявшему рядом с костром и отдающему приказы. Люди вокруг, как заметил Альтаир, подчинялись ему; все, кроме одного. Ученый стоял в стороне, глядя на огонь с таким же выражением на лице, как у Альтаира.

На ногах у Джубаира были кожаные сапоги, на голове – черный платок. Джубаир постоянно хмурился. Альтаир внимательно следил за ним и многое узнал. Джубаир считался главой ученых Дамаска, но только на словах, потому что представлял собой не обычного ученого. Он настаивал не на распространении знаний, а на их уничтожении. Занимаясь этим, он сумел привлечь на свою сторону городских ученых, присутствие в городе которых было одобрено Салах ад-Дином.

Зачем они собрали и уничтожали эти документы? Неужели всё это – во имя некоего «Нового Пути» или «Нового Порядка», о которых Альтаир слышал раньше? И не было ясно, кто ещё вовлечен в это дело. Однако Альтаир знал, кто стоит за всем происходящим. Тамплиеры. И его цель – как раз один из них.

– Все книги в этом городе должны быть уничтожены, – приказал фанатик, Джубаир, не замечая, что сверху за ним следит Альтаир. Ученые, помощники Джубаира, сновали по медресе, таская в руках стопки книг, откуда именно Альтаиру не было видно. Огонь вспыхивал с новой силой всякий раз, когда ученые кидали в него книги. Краем глаза асассин видел, как волнуется ученый, стоявший в стороне. Наконец, тот не сдержавшись, бросился вперед в попытке остановить Джубаира.

– Друг мой, мы не должны этого делать! – воскликнул он, пытаясь скрыть за веселым тоном явную озабоченность. – Эти пергаменты хранят множество знаний, что с благой целью оставили нам наши предки.

Джубаир остановился, презрительно смерив собеседника взглядом.