В лесах (Книга 1, часть 1) - Павел Мельников-Печерский

- Расскажи нам про это место,- спрашивал Стуколова Патап Максимыч.- Все расскажи, поподробну.

- Поистине,- с торжественностью продолжал паломник,- явися благодать спасительная всем человеком, живущим по древлеблагочестивой вере. Нашел я в Белой Кринице радость духовную, ликованье неумолкаемое о господине владыке митрополите и епископах и о всем чину священном. Двести лет не видано и не слыхано было у наших христиан своей священной иерархии, ныне она воочию зрится. Притек я в Белую Криницу, встретил там кое-кого из лаврентьевских мнихов. Меня узнали, властям монастырским обо мне доложили. Рассказал я им по ряду про свое сибирское хожденье и про жизнь в Беловодье. Они меня, странного, всем успокоили, келью мне дали и одежду монастырскую справили. Был у самого владыки Амвросия под благословеньем, и он через толмача много меня расспрашивать изволил обо всех моих по дальним странам хожденьях. Прожил я в той Белой Кринице два с половиною года, ездил оттоль и за Дунай в некрасовский монастырь Славу, и тамо привел меня бог свидеться с лаврентьевским игуменом Аркадьем. Не мало вечеров в тайных беседах у нас протекло с сим учительным старцем. Многое рассказывал я ему про три хождения наши: про евфратское, египетское и в Беловодье. И скорбел я перед ним, заливаясь слезами: "Не благословил бог наш подвиг, больше семидесяти учеников твоих, отче, три раза в дальние страны ходили и ничего не сыскали, и все-то семьдесят учеников полегли во чужих странах, один аз, грешный, в живых остался". Отвечал на такие речи старец, меня утешая, а сам от очию слезу испуская: "Не скорби, брате,- говорил он,- не скорби и душевного уныния бегай: аще троечастный твой путный подвиг и тщетен остался, но паче возвеселиться должен ты ныне с нашими радостными лики: обрели мы святителей, и теперь у нас полный чин священства. За труды твои церковь тебя похваляет и всегда за тебя молить бога будет, а трудникам, что нужною смертью в пути живот свой скончали,- буди им вечная память в роды и роды!.." Тут упал я к честным стопам старца, открыл перед ним свою душу, поведал ему мои сомнения: "Прости,- сказал ему,- святой отче, разреши недоуменный мой помысл. Корень иерархии нашей от греков изыде, а много я видал греческих властей в Царьграде, и в Иерусалиме, и во Египте: пестра их вера благочестия обнажена совершенно. Как же новая иерархия от столь мутного источника изыде, како в светлую реку претворися?" И довольно поучил меня старец Аркадий, и беседою душеполезной растопил окаменелое мое сердце, отгнал от меня лукавого духа. Потом и сам я исследовал все дело подробно и со многими искусными в божественном писании старцами много беседовал и вконец удостоверился, что наша священная иерархия истинна и правильна!.. Ей! Перед господом богом свидетельствую вам и всех вас совершенно заверяю,- прибавил, вставая с места и подходя к иконам, паломник,- истинна древлеправославная австрийская иерархия, нет в ней ни едина порока!

Медленною поступью подошла Манефа к паломнику и твердым голосом сказала:

- Не чаяла тебя видеть, Яким Прохорыч!.. Как из гроба стал передо мною... благодарю господа и поклоняюся ему за все чудодеяния, какие оказал он над тобою.

Поклонилась мать Манефа паломнику и скорей, едва слышной поступью, пошла из горницы, а поровнявшись с Фленушкой, сказала ей шепотом:

- Пойдем... Евпраксию позови... Укладываться... Чем свет поедем.

- Зачем же ты, Яким Прохорыч, ушел из митрополии? - спросила Аксинья Захаровна у Стуколова.

- Творя волю епископа, преосвященного господина Софрония,- внушительно отвечал он и, немного помолчав, сказал:- Через два с половиною года после того, как водворился я в Белой Кринице, прибыл некий благочестивый муж Степан Трифоныч Жиров, начетчик великий, всей Москве знаем. До учреждения митрополии утолял он в России душевный глад христиан, привлекая к древлему благочестию никонианских иереев. Письма привез он из Москвы, и скоро его митрополит по всем духовным степеням произвел: из простецов в пять дней стал он епископ Софроний и воротился в Россию. Белокриницкие власти повелели мне находиться при нем. С ним и приехал я до Москвы.

- И за Волгу он же прислал тебя? - спросил Патап Максимыч.

- Он же, только совсем по другому делу. Не по церковному,- отвечал Яким Прохорыч.

- Что за дело? - продолжал расспросы Патап Максимыч. Стуколов замолчал.

- Коли клятвы не положено, чтобы тайны не поведать, что не говоришь?..сказал Патап Максимыч.

- Клятвы не положено, и приказу молчать не сказано,- вполголоса проговорил Стуколов.

- Зачем же нас в неведенье держишь? - сказал Патап Максимыч.- Здесь свои люди, стары твои друзья, кондовые приятели, а кого не знаешь - то чада и домочадцы их. Молчал Яким Прохорыч.

- Видно, долга разлука холодит старую дружбу,- вполголоса промолвил Чапурин Ивану Григорьевичу.

- Скажу,- молвил Стуколов.- Только не при женах говорить бы...

- Ах, батька! Уйти можем,- вскликнула Аксинья Захаровна.- Настя, вели-ка Матрене заедки-то в заднюю нести. Пойдемте, Арина Васильевна, Грунюшка, Параша. Никифору-то не уйти ли с нами, Максимыч?

- Ступай-ка с ними в самом деле,- сказал ему Патап Максимыч.

Никифор пошел, с горестью глядя, что Матрена в заднюю несет одни сладкие заедки. Разноцветные графины и солененькое остались, по приказу хозяина, в передней горнице. Обведя собеседников глазами, Стуколов начал:

- Вот вы тысячники, богатеи: пересчитать только деньги ваши, так не один раз устанешь... А я что перед вами?.. Убогий странник, нищий, калика перехожий... А стоит мне захотеть, всех миллионщиков богаче буду... Не хочу. Отрекся от мира и от богатства отказался...

- Научи нас, как сделаться миллионщиками,- слегка усмехнувшись, сказал удельный голова.

- Научу... И будете миллионщиками,- отвечал Стуколов.- Беспременно будете... Мне не надо богатства... Перед богом говорю... Только маленько работы от вас потребуется.

- Какой же работы? - спросил голова.

- Не больно тяжелой; управиться сможете. Да не о том теперь речь... Покаместь...- с запинками говорил Стуколов.- Земляного масла хотите? примолвил он шепотом. Все переглянулись.

- Что за масло такое?- Чапурин спросил.

- Не слыхал?..- с лукавой усмешкой ответил паломник.- А из чего это у тебя сделано?- спросил он Патапа Максимыча, взявши его за руку, на которой для праздника надеты были два дорогие перстня.

- Из золота.

- По-нашему, по-сибирски - это земляное масло. Видал ли кто из вас, как в земле-то сидит оно?

- Кому видеть? Никто не видал,- отозвался Чапурин.

- А я видал,- сказал паломник.- Бывало, как жил в сибирских тайгах, сам доставал это маслецо, все это дело знаю вдоль и поперек. Не в пронос будь слово сказано, знаю, каким способом и в Россию можно его вывозить... Смекаете?

- Да ведь это далеко,- заметил Патап Максимыч.- В Сибири. Нам не рука.

- Ближе найдем,- отвечал паломник.- По золоту ходите, по серебру бродите... Понимаете вы это?- Разве есть за Волгой золото? Быть того не может! Шутки ты шутишь над нами,- сказал удельный голова.

- Известно, здесь в Осиповке опричь илу да песку нет ничего. А поблизости найдется,- сказал Стуколов.- Слушайте: дорогой, как мы из австрийских пределов с епископом в Москву ехали, рассказал я ему про свои хожденья, говорил и про то, как в сибирских тайгах земляным маслом заимствовался. Епископ тут и открылся мне: допреж в Москве постоялый двор он держал, и некие от христиан земляное масло из Сибири ему важивали в осетрах да в белугах, еще в меду. Епископа брат путь-дорогу привезенному маслу показывал, куда, значит, следует идти ему. Хоть дело запретное, да находились люди, что с радостью масло то покупали. Однако ж начальство сведало. Тогда и пришло на мысль епископу, чем тайно сбытом земляного масла заимствоваться, лучше настоящим делом, как есть по закону, искать золота. В Сибирь не раз Жировы ездили прииска открывать. Найти золотой прииск там немудреное дело, только нашему брату не дадут им пользоваться. Ты сыщешь, а богатый золотопромышленник из-под носу его у тебя выхватит, к своим рукам приберет, а тебя из тайги-то взашей, чтоб и духа твоего там не было. Это так, это я сам видел, как в Сибири проживал. И узнал преосвященный наш владыка, что недалече от родины его, в Калужской, значит, губернии, тоже есть золото. Поглядели, в самом деле нашли песок золотой. Не оглашая дела, купили они золотоносное место у тамошнего барина, пятьдесят десятин. В Петербург пробы возили; там пробу делали и сказали, что точно, тут золото есть (Истинное происшествие. Кочуев, которому принадлежит первая мысль об устроении Белокриницкой иерархии, вместе с братьями Жировыми, купцом Заказновым и племянником своим Александром Кочуевым искали золото в Калужской губернии. Для этого в 1849 году купили у г. Поливанова 50 десятин земли и, чтобы не огласить цели покупки, говорили, что думают устроить химический завод. Заказнов привез в Петербург непромытый песок, говоря, что он взят на купленной у Поливанова земле. По свидетельству пробирера Гронмейера, в пуде непромытого песка с глиной найдено было 6 14 долей золота и 25 долей серебра.). Рассказавши про такое дело, епископ и говорит: "Этим делом мне теперь заниматься нельзя, сан не дозволяет, но есть, говорит, у меня братья родные и други-приятели, они при том деле будут... А перед самым, говорит, отъездом моим в Белу Криницу, мне отписывали, что за Волгой по тамошним лесам водится золото. Я, говорит, тебя туда заместо послушания пошлю спроведать, правду ль мне отписывали, а если найдешь, предложи там кому из христиан, не пожелает ли кто со мной его добывать..." Вот я и пришел сюда, творить волю пославшего.